🔸 Пять лет компромиссов
— Алина, ты опять надела эти кричащие серьги? — Виктор поморщился, осматривая меня с ног до головы. — В твоем возрасте пора бы уже научиться элегантности.
В моём возрасте. Три слова, которые пронзали меня каждый раз, словно острые иглы. В моём возрасте женщины не носят яркие цвета. В моём возрасте женщины не смеются громко. В моём возрасте женщины не мечтают о собственном деле.
А ведь пять лет назад всё было иначе. СОВСЕМ иначе.
Когда мы встретились с Виктором, я только-только выкарабкалась из тяжелого развода. Мне казалось — жизнь кончена. Ну что меня ждёт? Одинокие вечера, отвратительные свидания с мужчинами, которые ищут либо кухарку, либо медсестру... И тут появился он. Успешный ресторатор, статный, элегантный, с легкой сединой на висках и обволакивающим баритоном.
— Ты прекрасна, — сказал он после нашего первого свидания, и я... поверила.
Первые полгода мы парили. Правда, парили! Ужины с видом на город, неожиданные поездки на выходные, разговоры до утра. Мой сын Кирилл, к тому времени уже студент второго курса, даже подшучивал: «Мам, ты как подросток — влюбленная и счастливая».
И я БЫЛА счастлива. До того момента, пока не начались «маленькие корректировки».
— Дорогая, может, тебе стоит говорить потише? Твой смех слышен на весь ресторан.
— Милая, эта блузка... не слишком ли молодежная для тебя?
— Алиночка, я бы хотел познакомить тебя со своими партнёрами. Может, наденешь что-то... более презентабельное?
Каждое замечание — как маленький камешек в ботинке. Поначалу просто раздражает. Потом натирает. А потом уже и ходить больно.
Но я терпела. Меняла гардероб, сдерживала эмоции, отказывалась от встреч с подругами, потому что они «слишком громкие и вульгарные». И всё ради чего? Ради одобрительного кивка и фразы: «Вот, так гораздо лучше».
Я же визажист, чёрт возьми! Я обожаю яркие краски, эксперименты с цветом, нестандартные решения. Это моя ЖИЗНЬ. А он... он методично вытравливал из меня всё живое и настоящее.
— Может, тебе найти более... серьезную работу? — как-то спросил Виктор после моего рассказа о сложном макияже для фотосессии. — Всё-таки не девочка уже, играться с тенями и помадами.
Я промолчала. Очередной камешек в копилку обид. Но внутри что-то надломилось. Маленькая трещина, которая потом превратится в пропасть между нами.
А ведь я действительно талантлива в своём деле! За 20 лет работы у меня сформировалась своя клиентская база — женщины, которые доверяли мне свои лица и свои истории. Которые ценили именно мой почерк, мой взгляд на красоту.
Но для Виктора это была «несерьезная возня». Потому что ему нужна была статусная женщина. Спокойная, сдержанная, в дорогих, но скучных брендовых нарядах. Та, что будет изящно держать бокал на приемах и поддерживать «правильные» разговоры.
— Алина, ты же умная женщина, — говорил он. — Пора бы уже перестать играть в эти твои творческие метания и остепениться. В нашем возрасте это выглядит... нелепо.
В НАШЕМ возрасте. Хотя ему было 52, и никто никогда не говорил ему, что пора бы уже перестать экспериментировать с новыми ресторанными концепциями или отказаться от экстремальных видов спорта.
Для него возраст был проблемой только тогда, когда речь шла обо мне.
Я смотрела на своё отражение в зеркале — строгая причёска (никаких легкомысленных кудряшек!), приглушенный макияж (никакой яркой помады!), блузка нейтрального оттенка (никаких цветочных принтов!) ...
Кто эта женщина? Где та Алина, которая пять лет назад зашла в его ресторан в красном платье и с копной рыжих волос?
Она исчезала. Медленно, но верно растворялась в его представлениях о том, какой должна быть женщина в 45 лет.
И я бы, наверное, так и исчезла полностью, если бы не тот вечер. Наш последний вечер вместе.
🔸 Стеклянная клетка
Это был идеальный четверг. По крайней мере, должен был им стать — я специально взяла выходной, записалась в салон, купила новое платье (конечно же, темно-синее, элегантное, незаметное). Виктор пригласил меня на открытие своего нового ресторана, и я готовилась сиять... но не слишком ярко. Боже упаси затмить главную звезду вечера!
— Ты уверена, что это подходящий наряд? — он окинул меня придирчивым взглядом, когда я вышла из спальни. — Мне кажется, в прошлый раз мы купили то платье от Марины Ринальди...
— Но оно серое, — робко возразила я. — Я думала для праздника...
— Именно. Серое — элегантное, сдержанное, — Виктор снисходительно улыбнулся, будто объяснял прописные истины ребенку. — Беги переоденься, нам пора выходить.
И я переоделась. Конечно, переоделась. Чёртова серая мышь в чёртовом сером платье. Мой образ завершали жемчужные серьги — миниатюрные, почти незаметные. «Вот такие украшения подходят женщинам твоего возраста», — сказал Виктор, когда дарил их на мой день рождения.
Мы приехали в ресторан за час до официального открытия. Всё блестело, пахло новой мебелью, свежими цветами и возможностями. Я смотрела на этот новый проект Виктора и думала — когда-то он так же смотрел на меня. С предвкушением, с желанием раскрыть потенциал. А теперь?
— Алина, познакомься с Сергеем Павловичем, — Виктор подвел меня к пожилому мужчине с цепким взглядом. — Мой крупнейший инвестор.
— Очень приятно, — я протянула руку.
— Наслышан о вас, — Сергей Павлович слегка прищурился. — Виктор говорил, вы... визажист?
Последнее слово он произнес так, словно это была какая-то неприличная профессия.
— Да, я...
— Алина подумывает о смене деятельности, — перебил меня Виктор. — Уже пора заняться чем-то более основательным.
Я вежливо улыбнулась, но внутри всё кипело. Когда мы отошли, я прошептала:
— Зачем ты это сказал? Я не собираюсь менять работу.
— Не сейчас, Алина, — отмахнулся он. — После поговорим.
После! Всегда после! А это «после» никогда не наступало. За пять лет я научилась глотать обиды, как горькие пилюли, запивая фальшивыми улыбками.
Вечер продолжался. Я стояла у барной стойки, потягивая безалкогольный коктейль (Виктор не одобрял, когда я пила что-то крепче), и наблюдала за происходящим со стороны. Гости прибывали, музыка становилась громче, атмосфера — все более оживленной.
И вдруг я увидела ЕЁ.
Яркое красное платье, уверенная походка, громкий заразительный смех. Она была моложе меня лет на десять, но дело было не в возрасте. От неё исходила такая внутренняя свобода и радость жизни, что я невольно залюбовалась.
— Кто это? — спросила я у проходящего мимо официанта.
— А, это Марианна, дизайнер интерьеров. Она работала над проектом ресторана.
Я смотрела, как она общается с гостями — естественно, ярко, без оглядки на чьё-то мнение. Как она запрокидывает голову, когда смеётся. Как жестикулирует, рассказывая что-то.
И я вдруг поняла, что завидую ей. Не её молодости или красоте. А её СВОБОДЕ.
Когда-то я была такой же — яркой, настоящей, живой. До Виктора. До всех этих «подстроек».
— Что ты здесь стоишь? — Виктор материализовался рядом. — Пойдем, я хочу представить тебя Андрею Михайловичу.
— Я устала, Витя, — честно призналась я.
— Не говори глупостей, — он крепко взял меня за локоть. — Это важный человек, и я хочу, чтобы ты произвела хорошее впечатление.
«ТЫ хочешь. Не я. ТЫ.»
Я смотрела на своего спутника жизни последних пяти лет и внезапно увидела его другими глазами. Холодный взгляд, сжатые губы, покровительственный тон... И эта рука на моем локте — не поддерживающая, а направляющая. Как дрессировщик направляет послушное животное.
Мы подошли к группе мужчин, и Виктор представил меня. Стандартный набор вопросов: чем занимаетесь, где познакомились, давно ли вместе...
— Алина работает визажистом, — сказал Виктор, и я заметила, как дёрнулся уголок его рта — маленький знак неодобрения, который я научилась замечать.
— О, интересно! — искренне отреагировал Андрей Михайлович. — Моя дочь мечтает стать визажистом. Как вы считаете, это перспективная профессия?
Я уже открыла рот, чтобы ответить — ЧЕСТНО ответить, рассказать о том, как люблю свою работу, как важно следовать своему призванию... Но Виктор опередил меня:
— Алина как раз подумывает сменить сферу деятельности. Нужно что-то более... надёжное.
Стеклянная клетка, в которой я жила последние годы, внезапно стала видимой. Я увидела её границы, почувствовала, как она давит на меня со всех сторон.
И я не выдержала.
— Вообще-то, — мой голос прозвучал громче, чем я ожидала, — я ОБОЖАЮ свою работу и не собираюсь её менять. Если ваша дочь действительно хочет стать визажистом, пусть обязательно следует своей мечте!
Виктор окаменел рядом со мной. Я физически чувствовала волны недовольства, исходящие от него.
— Простите, я отлучусь на минутку, — вежливо сказала я и быстро пошла к выходу.
Мне нужен был воздух. Много воздуха. И тишина. И время подумать.
Потому что я внезапно осознала: я больше так не могу. НЕ МОГУ! И не хочу.
Стеклянная клетка начала трескаться.
🔸 Смена курса
— Ты сошла с ума? — Виктор нагнал меня на улице. Его лицо исказилось от гнева. — Что это за выходка была?
Холодный вечерний воздух обжигал лёгкие. Мимо проходили люди, и кто-то даже обернулся на нас, но мне было всё равно.
— Выходка? — я повернулась к нему. — То, что я сказала правду о своей работе, это выходка?
— Не прикидывайся дурочкой, Алина! — он понизил голос, но злость никуда не делась. — Ты знаешь, что Андрей Михайлович — серьёзный человек. И что я пытаюсь установить с ним деловые отношения. А ты со своими... детскими амбициями!
Детскими амбициями. Боже мой, моя работа, моя страсть, моя профессия — для него это просто «детские амбиции».
— Витя, — я вдруг почувствовала удивительное спокойствие, — а почему ты вообще со мной?
Он опешил. Явно не ожидал такого вопроса.
— Что за глупости ты несёшь? Мы пять лет вместе, у нас...
— Нет, я серьёзно, — перебила я. — Что тебе во мне нравится? Что ты во мне любишь?
Он открыл рот, закрыл, снова открыл. И выдал такую фразу, от которой у меня внутри что-то оборвалось:
— Мне нравится твой потенциал. То, какой ты МОЖЕШЬ стать.
Потенциал! Не я сама. Не та, кем я являюсь сейчас. А какой-то мифический «потенциал» — то есть, та идеальная женщина, которую он пытается из меня слепить.
— Понятно, — кивнула я. — Очень понятно.
— Давай не будем устраивать сцен, — Виктор взял себя в руки. — Это мой важный вечер. Вернёмся внутрь, и ты извинишься перед Андреем Михайловичем за своё... эмоциональное выступление.
И тут я поняла. Чётко и ясно поняла, что больше НЕ МОГУ. Не могу вернуться туда и снова надеть маску послушной, удобной женщины. Не могу извиняться за то, кто я есть. Не могу просыпаться каждое утро с мыслью: «а понравится ли ему мой сегодняшний вид?»
— Нет, — твёрдо сказала я.
— Что значит «нет»? — он нахмурился.
— Нет, я не вернусь. И не извинюсь. И вообще... — я сделала глубокий вдох, — нам нужно расстаться, Витя.
Он рассмеялся. Правда, рассмеялся! Как будто я сказала что-то нелепое, детскую глупость.
— Алиночка, ты явно перенервничала. Давай завтра поговорим, когда ты успокоишься.
Этот снисходительный тон. Как будто я неразумное дитя, которое не знает, чего хочет.
— Я абсолютно спокойна, — в моём голосе появилась сталь. — И я не шучу. Мне надоело быть твоим проектом по усовершенствованию. Надоело слышать про «мой возраст». Надоело чувствовать себя недостаточно хорошей для тебя.
Виктор изменился в лице. Он понял, что я серьёзна.
— Ты пожалеешь об этом, — сказал он тихо. — Где ты в свои 45 найдёшь кого-то, кто будет о тебе заботиться так, как я?
И вот оно. Главный козырь, который он всегда держал в рукаве. «В твои 45». Моя Ахиллесова пята. Мой страх.
Но в тот момент, я вдруг ощутила, что не боюсь.
— Я буду заботиться о себе сама, — сказала я. — Как делала это до тебя. Прощай, Виктор.
Я развернулась и пошла прочь. Вдогонку мне неслись какие-то обрывки фраз, он что-то кричал, но я их будто не слышала, их затмил звон в ушах, это рассыпалась на осколки моя стеклянная клетка, в которой я жила.
Я плакала всю дорогу домой. Не от горя. От облегчения. И от страха перед неизвестностью, конечно. Но даже этот страх был каким-то... живым. Настоящим. МОИМ.
Дома я села перед зеркалом и долго смотрела на своё отражение. В эту ночь я не могла уснуть. Вспоминала, плакала, смеялась, мечтала. И к утру у меня был план. План новой жизни. МОЕЙ жизни.
Точка невозврата была пройдена. И впереди ждал неизведанный, пугающий, но такой манящий путь к себе.