— Что ты там копаешься в моём кошельке? — Иван швырнул пакет с хлебом на кухонный стол.
Мария вздрогнула, выронив потёртый бумажник. Деньги рассыпались по желтоватому линолеуму.
— Нужно было на лекарства. У меня давление скачет, — она наклонилась, собирая купюры, стараясь не показывать, как дрожат руки.
— А пенсия твоя на что? — он навис над ней, загораживая свет. — Опять спустила на свои безделушки?
— Я отдала за квартиру. Сам же сказал.
— Скажи ещё, что на шубу не откладываешь, старая кочерга! — Иван схватил бумажник, пересчитывая деньги. — Тысяча исчезла. Где она?
Мария выпрямилась, сжимая в руке смятую квитанцию.
— Квартплата выросла. Вот чек.
— Ты за дуру меня держишь? — он выхватил квитанцию, разрывая её пополам. — Задурить голову решила? Я тридцать лет на заводе горбатился, чтобы ты тут королевой ходила!
Мария отвернулась к плите, где закипала кастрюля с супом. Крышка подпрыгивала от напора пара, напоминая о том, как давно она сама сдерживала всё внутри.
— Может, хватит уже? — тихо произнесла она, помешивая суп. — Пенсия моя. Не твоя.
— Что ты вякнула? — Иван подошёл ближе. — Под старость лет на волю захотелось? А кто тебя кормил всю жизнь? Кто квартиру эту заработал?
— Мы вместе её получили, — Мария отставила половник. — От завода. Где я, между прочим, в бухгалтерии двадцать пять лет...
— И что с того? Бумажки перекладывала! — перебил он. — А я в литейном без выходных. Руки видишь? — он сунул ладони ей под нос. — Это всё для тебя и Ленки!
Телефон на столе завибрировал. Мария дотянулась до него быстрее мужа.
— Лена звонит, — сказала она.
— Давай сюда, — Иван выхватил телефон. — Алло. Да. Нет, занята она. Суп варит.
Мария смотрела, как муж говорит с дочерью, ощущая своё полное бессилие. Даже с собственным ребёнком не дают поговорить.
— Передавай привет свекрови, — бросил Иван в трубку и закончил разговор. — Суп-то не пересолила?
Мария молча продолжила помешивать еду. В распахнутое окно доносился детский смех с площадки. Как давно она не чувствовала такой безмятежности.
— Вечно мычишь что-то под нос. Говори нормально, — Иван открыл холодильник, достал бутылку кефира. — В следующий раз за кошелёк возьмёшься — пальцы переломаю. Понятно?
Мария поставила тарелку перед ним, стараясь не расплескать суп.
— Совсем с ума сошёл, старый? Угрожаешь мне теперь?
— Это не угрозы, — он уселся за стол. — Это я так, на будущее предупреждаю. Знаю я ваши бабские штучки. Как пенсию начала получать, так сразу хвост задрала.
— Не смей так со мной разговаривать.
— А то что? К дочке убежишь? — он усмехнулся. — Так у неё своих забот полон рот. Кому ты нужна в шестьдесят два?
Мария поджала губы. Нет, она не заплачет. Не сегодня.
— Меня Валя к себе зовёт, — тихо сказала она. — В соседний подъезд. У неё комната пустует.
Ложка с супом застыла на полпути ко рту Ивана.
— Валентина твоя сдурела? — он посмотрел на жену так, будто впервые её видел. — Или ты совсем из ума выжила? Это ещё что за новости?
— Устала я, Вань.
— От чего устала? От того что крыша над головой есть? Или от того, что муж рядом? — он стукнул кулаком по столу. — Тридцать девять лет вместе прожили! А теперь, значит, к подружке решила съехать?
— Валя меня понимает.
— Да Валька твоя — старая сплетница! Одна осталась, вот и тебя хочет с пути сбить!
Мария подошла к окну, всматриваясь в знакомый двор, где каждая скамейка помнила, как она гуляла с маленькой Леной.
— Я ведь даже не знаю, сколько у нас денег на книжке, — сказала она, не оборачиваясь. — Все документы у тебя. Всю жизнь так.
— И правильно! — Иван вытер рот салфеткой. — А то разбежались бы денежки!
— Как мои родители умерли, ты всё забрал. Как мне премию давали — тоже. А теперь и до пенсии добрался.
— Ты что, начиталась этих... как их... феминисток? — Иван встал из-за стола. — Тебя послушать, так я изверг какой-то. А кто тебе шубу купил десять лет назад?
— Я на неё три года откладывала. Сама.
Иван подошёл к ней почти вплотную.
— Значит, так. Никуда ты не пойдёшь. Сиди дома, вари супы. И не вздумай своей Вальке жаловаться, — он понизил голос. — А то знаешь, что бывает с теми, кто семью предает?
Мария смотрела в пол. Да, она знала. Сорок лет угроз — не шутка.
— Ленке позвоню, — продолжил Иван. — Расскажу, что у тебя совсем крыша поехала. Прямо сейчас и позвоню.
Он потянулся к телефону, но Мария оказалась быстрее.
— Только попробуй, — в её голосе появились стальные нотки. — Я тогда точно уйду. Прямо сегодня.
Вечером Мария сидела на балконе, разбирая старую шкатулку с семейными фотографиями. Ветер шевелил тонкую занавеску, принося запах сирени из двора.
— Опять сидишь, бездельничаешь? — Иван появился в дверном проеме. — Лучше бы носки мне заштопала.
— Лена прислала сообщение, — сказала Мария, не поднимая глаз от фотографий. — Завтра приедет.
— С чего вдруг? — он нахмурился. — Неделю назад была.
— Соскучилась, наверное.
Иван хмыкнул, но промолчал. Он не любил, когда дочь приезжала без предупреждения. Говорил, что она шпионит за ними.
— Ты ей не вздумай про нашу ссору рассказывать, — наконец произнес он. — Незачем ребенка в наши дела впутывать.
— Ребенку тридцать шесть, Вань.
— И что? Всё равно будет переживать. Выдумала тоже — уходить. Куда ты пойдешь?
Мария перевернула пожелтевший снимок, где они с Иваном стояли молодые, счастливые, у проходной завода.
— Помнишь, как познакомились? — вдруг спросила она. — Ты тогда меня провожал до общежития и сказал, что никому не дашь меня в обиду.
— А что изменилось? — Иван присел на край стула. — Я тебя защищаю. От глупостей твоих.
— От самой себя защищаешь?
— Если б не я, давно бы все деньги раздала. Ты же мягкая, как пластилин. Кто попросит — тому и отдашь.
Мария отложила фотографии. Они больше не вызывали теплых чувств, только горечь от упущенных возможностей.
— Я восемь лет работала после твоего выхода на пенсию. И все деньги отдавала тебе. Каждую копейку, — она поправила седую прядь. — А когда прибавку дали, ты и ту забрал.
— На ремонт откладывал! — возмутился Иван. — Думаешь, эти обои сами клеились? А плитка в ванной? Ты хоть знаешь, сколько кафель стоит?
— Знаю, — тихо ответила Мария. — Это я его покупала. И обои тоже.
Иван махнул рукой.
— Опять начинаешь. Иди лучше чай поставь.
На кухне, заваривая чай, Мария смотрела на маленький ключ, спрятанный в жестяной банке с крупой. Ключ от сейфа в комиссионке, где лежала бабушкина брошь — единственная ценность, которую не смог найти Иван. Последний секрет, который она хранила от мужа все эти годы.
— Давай поскорее с твоим чаем! — донеслось из комнаты. — И печенье не забудь!
Мария вздохнула. Завтра приедет Лена. Может быть, хоть с ней получится поговорить по-человечески. В конце концов, дочь должна знать, что происходит между родителями. Даже если ей тридцать шесть и она давно живет своей жизнью.
На следующий день Мария вытирала пыль с серванта, когда раздался звонок в дверь. Она поспешила открыть, но Иван её опередил.
— Доченька! — расплылся он в улыбке. — Какая ты красивая! Похудела?
Лена обняла отца, потом мать, протягивая большой пакет.
— Привезла вам гостинцев. Пирог сама испекла, по твоему рецепту, мам.
— Умница, — Иван взял пакет. — А мы как раз обедать собирались.
На кухне Лена помогала матери накрывать на стол, украдкой наблюдая за ней.
— Ты какая-то бледная, — шепнула она. — Всё хорошо?
— Конечно, — Мария натянуто улыбнулась. — Просто давление.
— Таблетки принимаешь?
— Они закончились. Надо в аптеку сходить.
— Я куплю. Давай рецепт.
Иван расположился во главе стола, развернув газету.
— Всё болтаете? — он стукнул ладонью по столу. — Давайте уже есть.
Во время обеда Иван расспрашивал дочь о работе, муже, внуках, сам же отвечал на половину вопросов. Мария молча разливала борщ.
— Пап, а что у вас со сбережениями? — вдруг спросила Лена. — Вы же хотели на море в этом году.
— Какое море? — Иван поперхнулся. — С ума сошла? В нашем возрасте только на огороде сидеть.
— Но мама говорила...
— Твоя мама много чего говорит, — перебил он. — Денег сейчас в обрез. Да и ей с давлением нельзя.
Мария уронила ложку. Звон металла о кафель прозвучал особенно громко в наступившей тишине.
— Я прекрасно себя чувствую, — сказала она, поднимая ложку. — И врач сказал, что морской воздух мне полезен.
— Какой врач? — нахмурился Иван. — Когда ты успела к врачу сходить?
— На прошлой неделе. С Валей.
— Опять со своей Валькой таскаешься! — Иван стукнул кулаком по столу. — Сговариваетесь за моей спиной!
Лена переводила взгляд с отца на мать.
— Так, стоп, — сказала она. — Что здесь происходит?
— Ничего, — быстро ответила Мария. — Всё нормально.
— Твоя мать совсем из ума выжила, — Иван откинулся на спинку стула. — К подружке своей собралась переезжать. Как тебе такой фокус?
— Мам, это правда? — Лена повернулась к матери.
Мария медленно кивнула.
— Я просто устала, Леночка. Понимаешь?
Иван фыркнул.
— От чего устала? От того, что я крышу над головой обеспечиваю? Или от того, что по первому зову обед готовишь?
— От того, что ты забираешь всю мою пенсию, — тихо сказала Мария.
— Что значит забирает? — Лена поставила чашку на стол.
— Да ерунду она говорит, — махнул рукой Иван. — Сам откладываю. На ремонт, на похороны, мало ли что.
— А она своими деньгами сама распоряжаться не может?
— Да какими своими? — Иван повысил голос. — Я всю жизнь семью тянул! А она только тратить умеет!
Мария вдруг встала, скомкав салфетку.
— Я тридцать лет работала, — сказала она неожиданно твёрдым голосом. — И никогда ни копейки на себя не потратила. Всё в дом, всё в семью.
— И куда привёз-то? — Иван тоже поднялся. — Всего-то и разговоров, что про какие-то тряпки да побрякушки! А я, между прочим, сберкнижку на нас открыл. Всё честно!
— Сберкнижку, которую я ни разу в глаза не видела, — Мария повернулась к дочери. — Он даже не говорит, сколько там денег. И пенсию мою забирает, до копейки.
Лена переводила взгляд с отца на мать, словно впервые видела их настоящих.
— Так вот почему ты постоянно занимаешь у меня, — медленно произнесла она. — А я-то думала...
— Правильно думала! — перебил Иван. — Транжира она! Если волю дать — всё спустит!
— На что, пап? — Лена развела руками. — На лекарства? На продукты?
— Не лезь в наши дела! — отрезал отец. — Ты ещё молодая, не понимаешь.
— Мне тридцать шесть. И я прекрасно всё понимаю, — Лена положила руку на плечо матери. — Мам, пойдём в комнату. Нам надо поговорить.
Лена закрыла дверь в спальню, оставив отца на кухне. Мария присела на край кровати, разглаживая складки на юбке.
— Почему ты раньше ничего не рассказывала? — спросила Лена, устраиваясь рядом.
— А что говорить? — Мария пожала плечами. — У всех так. Мужчина — глава семьи.
— Глава, а не тиран! — Лена подалась вперёд. — Он что, всегда такой был?
Мария отвернулась к окну. За стеклом качались ветви старого клёна, которому было почти столько же лет, сколько их браку.
— Раньше было легче, — наконец сказала она. — Мы оба работали, деньги в дом. Но последние годы... с тех пор как я на пенсию вышла...
— Он что, бьёт тебя? — в глазах Лены появился испуг.
— Нет, что ты! — Мария всплеснула руками. — Просто контролирует каждый шаг. Каждую копейку. Даже к тебе не пускает одну. Всё с ним, да с ним.
Из коридора донёсся грохот — Иван демонстративно двигал мебель.
— Мам, — Лена понизила голос, — у тебя есть хоть какие-то свои деньги?
Мария огляделась, словно боялась, что стены могут их услышать, потом кивнула.
— Бабушкина брошь. Я её в комиссионке оставила. Они мне расписку дали. Если что — продам.
— Зачем продавать? Это же память! — Лена схватила мать за руку. — Послушай. Помнишь мою школьную подругу Нину? Она теперь адвокат. Я ей позвоню. Она поможет.
— К чему адвокат? — Мария испуганно оглянулась на дверь. — Я просто свою пенсию хочу получать сама. И всё.
— Это называется финансовое насилие, мам, — Лена сжала её ладонь. — И это противозаконно. Ты имеешь право на свои деньги.
В дверь резко постучали, и Иван, не дожидаясь ответа, вошёл в комнату.
— Что за секреты? — он оглядел женщин подозрительным взглядом. — О чём шепчетесь?
— Мы разговариваем, пап, — спокойно ответила Лена. — Взрослые женщины, между прочим.
— Ага, заговор устроили. Знаю я ваши хитрости, — он повернулся к жене. — А ты? Наговорила дочери небылиц?
Мария выпрямилась. Что-то в присутствии дочери придавало ей решимости.
— Правду сказала. И хватит меня пугать. Я устала бояться.
— Кого ты боишься, старая перечница? — Иван насмешливо фыркнул. — Меня? Да я всю жизнь на тебя горбатился!
— С завтрашнего дня, — Мария поднялась, — пойду в пенсионный фонд. Сделаю запрос на перевод пенсии на новую карту. Только на моё имя.
Иван побагровел.
— Никуда ты не пойдёшь!
— Пойдёт, — вмешалась Лена. — И я её провожу. Имеет право.
— Ты на чьей стороне, девочка? — Иван прищурился. — Мать против отца настраиваешь?
— Я на стороне справедливости, — Лена тоже встала. — Мама заслужила уважение и независимость. Хватит её унижать.
— Да кто её унижает?! — Иван отступил к двери. — Я о ней забочусь! А она меня предаёт! Столько лет вместе прожили, и вот благодарность на старости лет.
— Благодарность? — Мария удивлённо покачала головой. — Ты хочешь, чтобы я была благодарна за то, что ты забираешь всё до копейки? За то, что я как в тюрьме живу? За то, что даже лекарства купить не могу без твоего разрешения?
— А помнишь, как я тебя из больницы забирал, когда с Ленкой разродилась? — Иван ткнул пальцем в воздух. — Кто тебе передачки носил? Кто за тобой ухаживал?
— Мама рожала в роддоме, пап, — Лена покачала головой. — И тебя даже близко не было. Бабушка рассказывала, что ты на рыбалку уехал, когда её схватки начались.
— Врёт твоя бабка! — рявкнул Иван. — И ты туда же!
— В любом случае, — продолжила Лена, — мама имеет право распоряжаться своими деньгами. И точка.
— Без меня вы пропадёте, — Иван понизил голос, пытаясь звучать разумно. — Кто о вас позаботится? Кто защитит?
— Я сама, — твёрдо сказала Мария. — Я всю жизнь верила, что без тебя пропаду. Но это не так.
Иван стукнул кулаком по дверному косяку.
— Значит, вот как? Предаёшь? — он сверкнул глазами. — Тогда знай: уйдёшь — обратно не пущу. А квартира, между прочим, на меня оформлена.
— Нет, пап, — Лена достала телефон. — Квартира в совместной собственности. Я проверила по базе Росреестра. Так что если уж говорить о разделе имущества...
— Кто тебе разрешал лезть в наши документы?! — взревел Иван. — Да я вас обеих...
— Что? — перебила Лена. — Ударишь? Давай. Я сразу в полицию.
Иван осёкся, оглядывая их обеих, словно видел впервые. Его лицо исказилось от ярости, потом вдруг обмякло. Он махнул рукой.
— Делайте что хотите. Неблагодарные.
Он вышел, громко хлопнув дверью. Через минуту из прихожей донёсся звук другой двери — входной.
Мария опустилась на кровать, закрыв лицо руками.
— Я не думала, что всё так обернётся, — прошептала она. — Что же теперь будет?
Лена обняла мать за плечи.
— Всё будет хорошо. Поверь мне.
— Ты не понимаешь, — Мария покачала головой. — Он такой с самого начала был. Только я не замечала. А когда заметила — уже двое детей, квартира, кредиты...
— Мам, — Лена заглянула ей в глаза. — Ты ещё молодая. Тебе всего шестьдесят два. Впереди столько всего.
— Куда я пойду? К кому?
— Ко мне. Или к тёте Вале. А лучше... — она улыбнулась, — давай оформим всё по закону. Я уже позвонила Нине. Она завтра подъедет.
Три месяца спустя Мария стояла возле здания суда, щурясь от яркого солнца. Рядом Лена что-то взволнованно говорила, но слова долетали будто сквозь вату.
— Мам, ты меня слышишь? — Лена тронула её за плечо. — Ты как?
— Не верится, — Мария посмотрела на синюю папку с документами. — Просто не верится.
Нина, подруга Лены, сбежала по ступенькам, победно улыбаясь.
— Можно вас поздравить! — она протянула Марии ручку. — Вот, распишитесь здесь. И здесь.
Мария поставила подпись дрожащей рукой.
— Значит, теперь квартира...
— Разделена по закону, — кивнула Нина. — Половина ваша, половина Ивана Сергеевича. И пенсия теперь будет приходить только на ваш счёт.
— А он что? — Мария оглянулась, словно ожидая увидеть мужа за спиной.
— Думаю, он всё понял, — Лена обняла мать. — В конце концов, папа не дурак. Просто привык всё контролировать.
Из здания суда вышел Иван в сопровождении хмурого адвоката. Увидев их, он замедлил шаг, но всё же подошёл.
— Что, довольна? — он кивнул на папку. — Развалила семью.
— Я просто хочу свободы, Вань, — тихо ответила Мария. — Мы же можем по-человечески. Как соседи.
— Соседи? — Иван покачал головой. — Сорок лет вместе, а теперь — соседи?
Лена шагнула вперёд.
— Пап, хватит. Решение суда не обсуждается. Мама имеет право на свою жизнь.
Иван оглядел их обеих, что-то хотел сказать, но передумал. Махнул рукой и пошёл прочь, слегка прихрамывая.
— Он так постарел, — вдруг сказала Мария, глядя ему вслед.
— Это потому что ты держала его в форме, — улыбнулась Нина. — Кормила, стирала, ухаживала. А теперь придётся самому.
Втроём они направились к машине Лены.
— Поехали к нам на ужин, — предложила дочь. — Дети соскучились.
— Нет, — Мария покачала головой. — Я к Вале загляну. Обещала рассказать, чем всё закончилось.
— А потом?
— А потом домой, — она неожиданно улыбнулась. — В свою половину.
Вечером, сидя на кухне, Мария достала из шкафа новую чашку. Яркую, с цветочным рисунком. Такую, какую сама захотела. Заварила чай — не крепкий, как любил Иван, а лёгкий, с чабрецом. Из-за стены доносилось бормотание телевизора — муж смотрел вечерние новости. Всё как обычно. Но теперь иначе.
На подоконнике зазвонил телефон. Лена. Звонит убедиться, что всё в порядке.
— Да, дочка. Нет, не ругались. Спокойно. Он в своей комнате, я в своей, — Мария вдруг тихо засмеялась. — Знаешь, я сегодня впервые за много лет включила радио и подпевала. И никто не ворчал.
Она отпила глоток чая.
— Свобода, Леночка, — сказала она тихо, — это когда не боишься дышать полной грудью.