Недавние определения Конституционного Суда Российской Федерации, касающиеся применения сроков исковой давности по делам о приватизации, вызвали бурное обсуждение в юридических кругах и среди собственников. Фактически, КС закрепил подход, согласно которому отсчет срока давности может начинаться не с момента самой приватизации, а с даты выявления нарушений прокуратурой. Это решение, по мнению многих экспертов, значительно упрощает процедуру деприватизации и ставит под вопрос стабильность прав частной собственности на объекты, приобретенные даже десятилетия назад.
Суть спора: старые сделки, новые правила
Поводом для рассмотрения стали жалобы двух компаний — ООО «Мираж» и ООО «Геатон». Эти компании оказались вовлечены в спор вокруг приватизации Производственного объединения «Третий государственный подшипниковый завод» в Саратовской области, которая состоялась еще в марте 1994 года. В ходе той приватизации в состав имущества предприятия были включены медико-санитарные части, что в определенных случаях допускалось законом. Однако, после череды реорганизаций, здания этих медико-санитарных частей, где позже была развернута городская клиническая больница, перешли в собственность указанных компаний.
Прокуратура, проведя проверку, обнаружила несоблюдение условий и порядка приватизации именно этих объектов медицинской инфраструктуры. В марте 2023 года Арбитражный суд Саратовской области удовлетворил иск прокуратуры об истребовании спорных зданий, и это решение было поддержано вышестоящими инстанциями. Ключевым моментом стало то, что суды, отклоняя доводы ответчиков о пропуске срока исковой давности, пришли к выводу о необходимости исчислять этот срок с момента завершения прокурорской проверки, выявившей нарушения.
Позиция Конституционного Суда: приоритет публичного интереса
Компании «Мираж» и «Геатон» обратились в КС, оспаривая нормы Гражданского кодекса о применении сроков исковой давности. Однако, как сообщают «Ведомости», Конституционный Суд отказался рассматривать обе жалобы по существу, тем самым фактически поддержав позицию нижестоящих судов.
КС разъяснил, что суды должны учитывать «всю совокупность фактических обстоятельств», а не только дату приватизации, при определении момента, когда публично-правовому образованию стало или должно было стать известно о нарушении. Это означает, что срок давности считается не с момента приватизации, а с момента выявления нарушений в рамках прокурорской проверки.
По словам генерального директора юридической компании «Митра» Сослана Каирова, во главу угла поставлен публичный интерес в сохранении социальной инфраструктуры. Вячеслав Косаков, управляющий партнер Novator Legal Group, подтверждает, что такое толкование фактически снимает вопрос о пропуске срока исковой давности, позволяя государству оспаривать сделки спустя десятилетия.
Тревожные звоночки для частных собственников
Многие эксперты выражают серьезную обеспокоенность по поводу этих определений КС. Адвокат Павел Ларионов из «Меллинг, Войтишкин и партнеры» считает, что это «дополнительные кирпичики в дорожном полотне», ведущем к приоритету госсобственности над любой частной. По его мнению, КС фактически закрепил возможность «безальтернативной деприватизации имущества на протяжении неограниченного периода времени», если будет обнаружено, что оно используется «не так».
Особое «содрогание», по словам Ларионова, вызывает позиция арбитражных судов, согласно которой для правительства региона срок исковой давности по деприватизационному иску начинает считаться с момента подачи иска. Это, по его мнению, полностью развязывает руки государственным структурам в их «походе за активами» и устраняет смысл всякого срока давности.
Юлий Тай, старший партнер адвокатского бюро «Бартолиус», назвал данные определения КС вызывающими недоумение, поскольку они, по его словам, противоречат не только институту исковой давности, но и прежним правовым позициям самого КС. Он напомнил, что ранее КС отдельно подчеркивал, что его выводы по антикоррупционным искам не могут автоматически распространяться на иные иски Генпрокуратуры, направленные на передачу имущества публично-правовым образованиям, в том числе основанные на нарушении порядка приватизации.
Андрей Дроздов, адвокат адвокатской конторы «Аснис и партнеры», отмечает, что это отказное определение КС означает, что суды фактически будут сами определять момент, когда прокурор узнал о нарушениях при приватизации. Это приводит к ситуации, когда суды, скорее всего, будут исчислять срок с даты прокурорской проверки или следственных мероприятий, что, по его словам, не вполне соответствует классическому пониманию сроков исковой давности в гражданском праве.
Что это означает для бизнеса и собственников?
Для частных собственников ситуация выглядит как сохранение и даже подтверждение риска изъятия активов на неопределенный срок. Если ранее существовали хотя бы формальные ограничения по срокам, то теперь, по сути, государство получает возможность оспаривать сделки и изымать имущество даже спустя 25-30 лет, если прокуратура обнаружит нарушения.
Позиция Конституционного Суда, хоть и призвана защитить публичный интерес в сохранении социальной инфраструктуры, вызывает серьезные вопросы относительно стабильности гражданского оборота и предсказуемости правоприменительной практики. В условиях, когда «срок давности» может быть отодвинут практически до бесконечности в зависимости от момента «обнаружения» нарушений, возникает неопределенность для всех, кто владеет имуществом, приватизированным в 90-е годы и позднее.
Кажется, что эта новая правовая позиция КС создает прецедент, где принцип исковой давности, краеугольный камень стабильности правоотношений, может быть существенно видоизменен в пользу публичного интереса, расширяя возможности государства по пересмотру исторических сделок.
Источники