— Мам, ну... ты опять переставила сковороды? Я ж только начала привыкать, где что лежит. — Зато теперь всё логично. Тебе не нравится, что я порядок навела? — Мне не нравится, что это не мой порядок, понимаешь?
Она застыла в дверях кухни, держа в руках пакет с продуктами. Я — у плиты, с лопаткой в руке и внезапным чувством, что стою тут не как хозяйка, а как гость. Муж молча прошёл мимо, взял чай и ушёл в зал. Не взглянул даже.
Мама переехала к нам спустя месяц после смерти отца. — Только на время, пока в себя приду, — сказала она. — Потом, может, на дачу переберусь. Конечно, я согласилась. Как не пустить? Она вдова. В стрессе. Без опоры. Я тоже плакала по ночам. Мы ведь с папой были близки.
Сначала всё было даже хорошо. Мама занялась ужинами, стирала постельное раньше, чем я замечала, что она грязная, забирала сына из школы, отвозила на секции. Я вздохнула с облегчением. Честно — было удобно. Работы много, время летит. Но потом…
Потом мама начала переделывать наш быт. — У вас тут хлеб хранится рядом с луком? А запах? — Сын опять в планшете? Надо бы на секции другие записать. — Зачем вам три подписки на фильмы? Вот, я всё отключила, оставила одну — нормальную.
Она никогда не спрашивала. Просто делала. Я сначала хмыкала, потом просила, потом просила не так вежливо. Но всё было как в пустоту. — Я ведь хочу, как лучше. Вам же легче.
И да, в каком-то смысле — легче. Только вот как-то… душно.
Сын начал называть бабушку «мамой номер два». Я смеялась, но внутри что-то кольнуло.
— Уроки сделали? — спрашивала я. — Да. Бабушка уже проверила, — коротко отвечал он и снова утыкался в планшет. Раньше он меня ждал с работы, встречал у двери, лепил мне свои пятилетние объятия. А теперь — чужой.
На кухне я стала просто... гостем. Всё по-новому: специи в других банках, кастрюли в другом шкафу, даже чай мой — не тот. Мама варила что-то «полезное» и смотрела с укором, если я жарила картошку.
— Ну кому нужна эта жирная еда? — говорила она, перекладывая нож на «правильное» место. — У тебя же семья. Заботиться надо.
Я молчала. Потом начинала объяснять. Потом — срывалась. Однажды не выдержала:
— Мам, ты можешь, пожалуйста, не лезть в кухню? Это МОЯ кухня. — А я думала, я помогаю. Извини, — но в голосе не было извинения, только обида.
Муж сперва шутил: — Две хозяйки на кухне — это сериал. Где камеры?
А потом замолчал. Стал задерживаться на работе, сидеть допоздна в телефоне. Мы реже говорили. Реже смеялись. Реже касались. Я чувствовала, как он отдаляется, но будто боялась назвать это вслух.
— Ты забыла купить молоко, — сказала мама однажды вечером. — Я не забыла. Просто не дошла. Устала. — Ну как это — не дошла? Ребёнок с утра чай без молока пил.
Она говорила тихо. Без крика. Но я внутри сжалась. Мне больше не было воздуха в собственном доме.
— Мама, ты хочешь контролировать всё? Хочешь, я вообще просто ключи тебе оставлю? А мы с мужем съедем?
Мама застыла. Посмотрела. И впервые за долгое время — ничего не ответила.
Вечером я зашла в спальню. Муж сидел на кровати и смотрел в одну точку. — Ты чего? — спросила я. — Мы давно с тобой говорили по душам? Я скучаю по нам. По той нас, где ты была... свободной. — А я какая сейчас? — Уставшая. Напряжённая. Вечно на взводе. Ты и маму боишься обидеть, и сына упустить, и со мной... как будто стены между нами.
Он не говорил с упрёком. Он говорил с болью. И я вдруг поняла: если я сейчас ничего не сделаю — всё, точка. Мы исчезнем. Семья растворится. Любовь — растечётся, как вода.
Я подошла к маме на кухне. Она резала лук. — Мам, нам нужно поговорить.
Она кивнула. — Я понимаю, что тебе тяжело после папы. Но и мне тяжело. У меня рушится семья. Я устала быть не собой. У меня есть дом, но нет пространства. — Я… Я просто хотела помочь. — Ты помогаешь, но переступаешь границы. Ты живёшь с нами, но как будто вместо нас. — Я не замечала. Прости. — Мам… Может, тебе правда стоит на дачу? Или снять что-то рядом. Мы будем рядом. Но каждый — в своём доме.
Молчание. Минуты три.
— Я уеду. Завтра. Ты права.
Она не плакала. И я не плакала. Но что-то в нас обеих дрогнуло. Как стекло — не разбилось, но дало трещину.
Мама уехала на дачу. Оставила свою любимую сковородку и записку: «Прости, если что-то делала не так. Я правда просто хотела быть нужной. Люблю вас».
Через пару дней я на автомате полезла за специями — и впервые за много месяцев они были на своём месте.
Сын подошёл и обнял: — Мама, давай пельмени, как раньше?
Я улыбнулась. — Конечно. Только ты мне поможешь. Мы теперь вдвоём.
Муж снова начал смотреть мне в глаза. Не сквозь. А прямо. И я поняла — мы ещё есть.
Иногда любовь требует границ. Даже между самыми близкими. Иногда помощь — это уйти вовремя. И даже если ты дочь — ты всё равно имеешь право на своё пространство…