Когда человек приходит в терапию, он приносит с собой боль. Часто — уже оформленную в слова: «я тревожусь», «не могу выстроить отношения», «не знаю, чего хочу», «всё время устаю». Мы начинаем с этого — с вопроса: «С чем вы пришли?»
Но дальше происходит интересное. Чем внимательнее мы вместе всматриваемся в это «с чем», тем больше проявляется страдание, которое человек чувствует, и оно не всегда совпадает с тем, как он его сначала описал. Бывает, что под темой «усталости» разворачивается глубокое одиночество. Под «конфликтами с близкими» — хронический страх быть отвергнутым. А за «поисками смысла» — давняя невозможность быть собой в глазах важных людей.
Иногда то, что человек озвучивает как запрос, — это наиболее безопасная, приемлемая формулировка того, что он может себе позволить признать сейчас. Не потому, что он врёт — а потому, что в психике есть свои механизмы защиты. Где-то боль слишком велика. Где-то слишком стыдно. Где-то — просто нет слов, потому что на ту боль в детстве никто не откликался, и она так и осталась «немой».
Иногда человек говорит: «Я хочу разобраться, почему мне тяжело с партнёром». Но в сессии видно, как с каждой темой он начинает себя обесценивать, прикусывает язык, ищет, в чём он сам виноват. И тогда терапия поворачивается: не столько про отношения, сколько про невозможность отстаивать себя, даже чувствовать, что ты имеешь право быть.
В гештальт-подходе мы часто смотрим не только что человек говорит, но и как он это делает. Где его голос становится тише. Где тело сжимается. Где появляется ирония, обесценивание, растерянность. Эти мелочи иногда точнее слов.
И тогда становятся уместны вопросы:
Что здесь действительно болит?
Где я говорю "об этом", чтобы не говорить "о том"?
Что я позволяю себе озвучить — и чего пока не могу?
Какая тема снова и снова "выныривает", даже если я о ней не начинал?
Психотерапия — это не линейный путь от точки А к точке Б. Это скорее путь по спирали, в котором мы иногда неожиданно находим себя совсем в другой точке, чем планировали. Это нормально. Иногда настоящее «исцеление» начинается не тогда, когда всё стало понятно, а когда стало возможно честно почувствовать то, от чего мы долго уходили.
