«Семья наконец воссоединилась. Семеновна возвращается домой, не обходится и без бабьих пересудов. В доме вновь звучит смех, начинаются привычные хлопоты, витает запах картошки и блинов. Прежняя жизнь будто замирает, уступая место новым встречам, слезам и тихой радости. Кто-то вернется в родной дом, кто-то впервые услышит заветное «мама».
Но и в самую светлую пору находятся те, кто готов исподтишка бросить камень. Серафима и Володя уверенно идут навстречу своему будущему…
А кто-то теряет последнюю надежду. Такова жизнь».
Глава 51
Когда все утихомирились и дети получили твердое согласие от Серафимы и от Володи, что их возьмут с собой, Семеновна попросилась домой:
— Мене бы у свою хату ишть? Тама заколочено. Поможешь, Вовка, аль Яшку просить?
— Семеновна, ну конечно помогу. Прямо сейчас пойдешь? Может, отдохнешь немного? Поешь с дороги! У тебя там, чай поди, совсем пусто.
— Чегой-то? У погребе варенье есть, картохи, молока у Васильевны спрошу… ня откажеть мене… Чичас сварю и…
— Семеновна, — вступила Вера Бутеева, — ну чегой ты ерепенисси? К Васильевне она пойдеть. Неродная нешто нам? У нас усе готово. Пельмени лепили. Айда! Айда!
Семеновна посмотрела на Веру, махнула рукой:
— Ну ладноть. Давай свои пельменя.
— Так ня токма мои: и Серафима Андревна ляпила, и девкя вона тожа подсобляля.
— Вер, — вдруг обратилась Серафима к Вере, — ну давай уж просто по имени и на «ты». Согласна? Ну мы ж семья! Или нет?
— Согласная, — просияла Вера, невероятно гордая, что теперь будет звать учителку по имени. — Семья, семья, а то как жа!
Семеновну накормили от души, а потом всем колхозом отправились провожать до хаты.
Солнце клонилось к закату, длинные тени ложились через дорогу, а по обеим сторонам пестрели цветы. Воздух пах свежестью и чем-то родным, неповторимым. В Знаменском пахло по-другому. Володя шагал рядом с Серафимой, крепко держа ее за руку, и чувствовал, как внутри разливается тихая радость — как будто все на свете встает на свои места — не спеша, основательно.
Пока шли по деревне, попалось несколько деревенских. В том числе и Галка Завьялиха. Это было так хорошо заметно, как у нее на лице отразилась вся гамма чувств, которые она испытала. Баба уже продумывала то, что она завтра понесет по всей деревне.
— Здорово, Семеновна, а ты иде прохлаждаласи так долго-то?
— Замуж я вышла, Галка! — с серьезным видом ответила старушка.
У бабы вытянулось лицо так, что ребятня не удержалась от смеха. Взрослые еле сдерживались.
— Как замуж? — опешила сплетница. — Ты чегой, смеесси ишть надо мной?
— Пошто смеятьси над хорошим человеком? У яво деревни нас яво баба замучила ревностью. Вот решилси к мене перебратьси. Пока я, а завтре и он приедеть сюды. Вот так, Галка. Так всем и передай: бабка Семеновна вернуласи — да ня одна, а с мужиком. А мужик-то молодой у мене, Галка, совсема! Вона как Володька! — Семеновна подмигнула Галке так лукаво, что та вмиг поняла: бабка ее надурила.
— Ох и горазда жа ты брехать, Семеновна.
— Да када енто я брехала? Ты на себе посмотри, вяжихвостка. Тьху на тебе.
Серафима покосилась на Галку — и хотя злилась на ее сплетни, вдруг стало чуть-чуть ее жалко. «Вот одна баба… без тепла, без доброго слова. Может, вот так и мстит всему миру за свою пустоту». Но жалость та была легкая и быстро ушла — не до нее было.
Процессия отправилась дальше, а Галка так и осталась стоять с открытым ртом. Очнувшись, она, тихонько беззлобно матерясь, побежала в сторону клуба.
— Вот ведь все равно понесеть по деревне черти чегой, — покачала головой Семеновна.
Володя и Степа быстро открыли ставни, девочки с Серафимой принялись за уборку. Бабка побежала на огород.
— Вовка, картоху-то я ишшо успею посадить, а остальноя?
— Семеновна, дам тебе и помидоров, и огурцов, и всего, чего пожелаешь! Только не переживай и не волнуйся. И голодом тебя не оставим. За Симу с Верочкой по гроб жизни тебе обязан.
— Да чегой мене-то? Енто вот завтре Платоновну будяшь благодарить. Енто она ей на станции встренуласи и позвала яе у Знаменский, и приютила у себе, а потому и мене.
— Знаю, знаю, Семеновна. Сима мне все рассказала. И подарок у меня для нее есть.
— Подарок? — ахнула Семеновна. — Да чегой жа?
— И тебе есть подарок, Семеновна.
— Чегой жа ня показувал мене?
— Да вот когда привезем маму Нюру, то и тебе, мама Даша, и ей сразу и приподнесем.
Услышав обращение к себе «мама», Семеновна заплакала, обняла Володю.
— От и сынок таперича у мене есть.
— И внуков много, мам Даш.
— Ой, чегой-то сердце у мене зашлоси от шастья-то.
— Ну ты присядь, присядь, — перепугался Володя. — Там вон девки уж прибрались у тебя. Сейчас зайдешь, приляжешь.
— Да куды там. Чичас огород гляну, а потома пойду к Васильевне молока попрошу да блинков вам напеку — чайку попьем усе местя.
— Ну коль такое дело — мы пока огород вскопаем со Степкой.
Володя смотрел на Семеновну и думал:
«Вот и бабушка у моих детей появилась. Неужели Господь и вправду дает нам все, если сердце открыто?»
…Через час уже вся огромная семья сидела за столом в хате Семеновны, а она вспоминала те далекие времена, когда так же, как и сейчас, за столом сидела ее семья: муж, сыновья, невестка, внуки…
«Господь-владыка, слава Тебе великая, што ня оставил мене одну под старость лет!» — благодарила старушка Бога.
А перед сном долго стояла на коленях перед иконами…
…Володя выпросил у председателя машину, и рано утром тронулись в путь. Ох и веселой же была та поездка! Ребята пели в кузове песни, Володя и Сима, сидя в кабине, подпевали, время от времени с любовью глядя друг на друга.
Серафима улыбалась всю дорогу, не веря своему счастью.
К Платоновне приехали ближе к обеду. Старушка возилась в огороде и, будучи чуть глуховатой, не услышала, как подъехала машина.
— Вы тут подождите, — попросила Сима всех, — а я сама к ней схожу.
Трава под ногами шелестела мягко, тепло ласкало плечи. Сима чуть запнулась, ойкнула.
— Симушка, детонька, — всплеснула руками старушка, увидев любимицу. — Да чегой жа енто? Да как жа?
Серафима обняла бабу Нюру.
— Мам Нюр, ну чего ты? Почему вчера с Семеновной не приехала?
— Симушка, ня знай. Ну как дом родный покинуть? А могилки кто ж навестить?
— Мам Нюр, ну а погостить хоть? Ну ненадолго. А я тебе обещаю, что Володя привезет тебя, когда захочешь. Ну что ты тут одна? А?
— А ты как жа севодни приехала? — спохватилась Платоновна.
— С Володей, — Сима не стала пока говорить, что и Верочка тут, и вся ребятня, незнакомая пока бабушке.
— Ну пойдем, детка, пойдем! С дороги-то поисть надой. А то мабуть, у баньку? Я чичас налажу…
— Нет, мам Нюр. А вот насчет «поисть»… хватит ли тебе еды? — заговорщически улыбнулась Сима.
— А чегой ня хватить. Двух накормить-то! — поджала губы Платоновна.
В это время уж выходили с огорода во двор. А там…
Верочка кинулась обниматься к Платоновне.
— Бабулечка, родненькая, что же ты не приехала? Мы вот за тобой все вместе! Давай с нами!
Глядя на Веру, к Платоновне подошла и Алена:
— Бабушка Нюра, а меня Алена зовут. Про вас Вера много рассказывала. Поехалите с нами! Мы за вами!
В тот миг, когда Алена взялась за руку Платоновны, та вдруг заметно осела в плечах. Будто сбросила груз одиночества, который снова приготовилась нести.
Слезы подступили к глазам, и баба Нюра не сдержалась.
Мальчишки тоже радостно загалдели.
Платоновна гладила по спине Верочку и целовала прильнувшую к ней Алену.
— Милмои, милмои, — повторяла она.
Вот тут-то и подошел к Платоновне Володя:
— А ну девчушки, дайте-ка и мне поздоровкаться.
Он взял ее обе руки:
— Мама Нюра, я Володя — муж Симы. Без вас я никуда не уеду. А значит — и эти чертенята останутся. Готовы? — он подмигнул Платоновне.
Баба Нюра растрогалась еще сильнее, но виду не показывала:
— Ишть напужал! Да я токма радая буду. Айда у хату. Исть надоть.
…После сытного обеда Володя и Сима отправились в школу — решить дела по увольнению. Мирон Сергеевич оказался на месте. Он с глубокой тоской и грустью посмотрел на Серафиму с Володей.
«У меня не было шансов!»
Заявление об увольнении он подписал молча, без эмоций. И лишь когда пара вышла из кабинета попрощавшись, обхватил голову обеими руками.
«Потерял навсегда!»
Он тоже вышел из школы — присел на крыльцо, глядя вслед удаляющейся паре. Школа ему казалась чужой и опустевшей без Серафимы.
«Это все теперь в прошлом. Надо жить дальше как прежде. Без нее…»
— Сима, я до правления дойду. Лексеич просил разузнать кое-что насчет скобянки. А ты давай до хаты. Собирайтесь, я мигом, — сказал Володя.
Сима кивнула и пошла в проулок. Чуть только она исчезла, откуда ни возьмись на пути у Володи появилась местная сплетница Райка Зеленцова, дородная баба-солдатка.
— Доброго здоровичка тебе, милок, — приветствовала она Володю. — А ты кто ж такой будяшь?
— И вам здравия желаю. А я Владимир Бурняев из Бурного. По делам тут у вас.
— Да по каким жа? А видала я тебя с Серафимой Андреевной под ручку.
— Верно, — Володя не собирался останавливаться с бабой.
Она пошла за ним, продолжая допрос:
— И кто ж ты ей?
— А вам зачем? — не останавливаясь, вопросом на вопрос ответил Володя.
— Да токма знай, мил человек, с директором нашим она гуляла. От так.
Володя, не обратив никакого внимания на ее слова, шел дальше.
— Жениться они хотели ужо и свадьбу назначили дажеть. Нешто ня знал ты? Ня сказала?
Райка что-то стрекотала, металась рядом, но Володя словно ушел в себя.
«Пусть говорит. Не остановить языки. Но Сима со мной. А остальное — дым. Пережили войну, разлуку, пересуды бурненских, смерть… неужто теперь сплетни знаменских нас собьют?»
Володя продолжал молчать.
— Да чегой жа? Совсем чурбан ишть? Грю тебе — с директором полюбовники оне.
Так и не добившись никакой реакции от Володи, баба махнула рукой и подалась восвояси.
…В Бурное вернулись вечером… с Платоновной. Ее сразу привезли в хату к Семеновне.
— Нюрка, а я тебе ужо и постелю наладила.
— А ишть я бы ня приехала?
— Да куды ж ты денесси, зараза такая! — обняла и поцеловала подругу Семеновна.
Татьяна Алимова
Все части здесь ⬇️⬇️⬇️
На канале уже публикуется следующая повесть ⬇️⬇️⬇️