Точка невозврата
Серое весеннее небо глядело в окна, и редкие капли дождя стекали по стеклу, словно слёзы. Впервые за долгие месяцы у меня выдался полноценный выходной. Бесконечная череда рабочих дней, впопыхах съеденные обеды, недосып и постоянная усталость — всё это должно было остаться позади хотя бы на один день. Делать что-то по дому не было ни сил, ни желания. Хотелось просто побыть наедине с собой и своими мыслями.
Проспав до полудня, я удобно устроилась в потёртом, но таком родном кресле с кружкой какао и вчерашними сырниками перед телевизором. Тишина квартиры обволакивала уютом. В такие моменты начинаешь верить, что счастье — в мелочах. Но внезапно тишину разорвал звук открывающейся входной двери. Я застыла с поднесённой к губам кружкой.
Крикливый голос свекрови невозможно было не узнать. Она ворвалась в комнату, как ураган, сметая весь мой покой и умиротворение.
— Так, я не поняла! Давно день, а она бездельничает! — прогремела она с порога, окидывая презрительным взглядом и меня, и мой завтрак, и включенный телевизор.
— И вам здравствуйте, Наталья Павловна, — на автомате произнесла я, чувствуя, как сердце начинает биться чаще от неожиданности и подступающего раздражения.
Свекровь фыркнула и, что-то бормоча про «ленивую молодёжь», прошла на кухню, где стала активно греметь посудой. Чашка какао в моих руках внезапно стала тяжёлой, а сырники — безвкусными. Аппетит пропал напрочь, как и удовольствие от долгожданного отдыха. Нехотя поднявшись, я отправилась на поиски этой «лучшей из женщин».
Долго искать не пришлось — она, брызгая во все стороны водой, с остервенением мыла посуду, оставленную Олегом утром в раковине. Вода билась о металлическую поверхность мойки, словно морские волны о скалы в штормовую погоду. Наталья Павловна так увлеклась процессом, что, казалось, не заметила моего появления.
— Вот так! — довольно протянула мать мужа, с грохотом ставя вымытую тарелку на сушилку.
Я отчасти оправилась от шока, вызванного столь внезапным и бурным вторжением, и решила идти в наступление:
— Наталья Павловна, может, вы притормозите? — мой голос звучал тише, чем хотелось бы. — Чем обязаны визиту? И как вы попали в квартиру?
Свекровь повернулась ко мне всем телом и посмотрела как на таракана, случайно заползшего на её идеальную кухню. Её глаза, маленькие и колючие, сузились, а губы сжались в тонкую линию, отчего морщины вокруг рта проступили ещё отчётливее.
— А что, я в дом к родному сыну прийти уже не могу без приглашения? — её голос звенел от возмущения, но в то же время в нём слышались торжествующие нотки.
— Нет, — спокойно ответила я на эту неумелую попытку манипуляции, хотя внутри всё клокотало. — Здесь живёт не только ваш сын, но ещё и я. Это первое. Второе — перестаньте, пожалуйста, хозяйничать на моей кухне. И третье — вы не ответили, как попали в квартиру.
Между нами повисло напряжение, густое, как кисель. Оно заполнило всё пространство маленькой кухни, делая воздух тяжёлым и непригодным для дыхания.
— Раскомандовалась тут! — беседа окончательно теряла шансы остаться мирной. — У мамы своей командуй! А это квартира Олега, а значит, и моя. Закрой рот и иди лучше уборкой займись, пока я тут человеческую еду приготовлю.
Каждое её слово било по мне, как пощёчина. Отчего-то вспомнились строки из Достоевского о том, что люди редко принимают друг друга такими, какие они есть, требуя, чтобы каждый был такого же роста, как и они сами.
Это был уже перебор. За два года брака я успела привыкнуть к выходкам свекрови, но в этот раз она явно превзошла саму себя. Я стояла, опустив руки вдоль тела, и смотрела на эту женщину, которая имела неосторожность родить моего мужа.
Наталья Павловна была дамой пробивной — заслуженный работник торговли, неплохо в своё время зарабатывала, когда из-под прилавка продавала нужным людям мраморную говядину, проводя по кассе суповой набор. Её руки, несмотря на дорогой маникюр, выдавали годы тяжёлой работы — узловатые пальцы, набухшие вены, кожа, которая уже никогда не станет гладкой. Она была свято уверена, что её мнение является единственно верным, и весь мир просто жаждет его услышать. Без капли смущения она поучала всех вокруг, щедро раздавая советы даже незнакомым людям.
Меня свекровь невзлюбила люто и безапелляционно с первой встречи за то, что я не захотела внимать её наставлениям и всё делала по-своему. Особенно тяжело мне приходилось во время застолий, когда каждый съеденный мной кусок комментировался, а отказ от какого-то блюда или напитка воспринимался как личное оскорбление. «Не ешь салат? Не хочешь пробовать мою стряпню? Брезгуешь?» — эти фразы выжглись в моей памяти и постоянно всплывали, стоило только подумать о встрече с Натальей Павловной.
Ситуация усугубилась, когда мы с Олегом взяли квартиру в ипотеку, так как свекровь была убеждена, что я непременно выставлю её «наивного мальчика» на улицу, как только он выплатит долг. Хотя, если честно, мысли такие порой посещали, но касались они вовсе не мужа.
— Квартира Олега только наполовину, а на другую половину — она моя, — твёрдо произнесла я, собирая всю свою решимость. — Поэтому прошу вас свернуть свою активность и уйти. Я так понимаю, у вас каким-то образом оказались наши ключи. Поэтому отдайте мне их, пожалуйста.
Мне захотелось добавить что-то ещё, но я прикусила язык. Нельзя опускаться до её уровня, нельзя размениваться на мелкие обиды.
— Вот ты своё истинное лицо и показала! — с торжеством в голосе воскликнула она, и её лицо исказилось в гримасе. — Квартиру делишь уже! Проходимец! Никакие ключи я тебе не отдам! Мне сын дубликат сделал. Я тут жить буду теперь. И тебя, заметь, никто не спрашивает!
К такому повороту я оказалась не готова. Словно пол под ногами начал уходить, и я вот-вот провалюсь в бездну. Действительно, только сейчас обратила внимание, что в прихожей стоят чемодан и дорожная сумка. Коричневый, потёртый, видавший виды чемодан с металлическими уголками — такой был у моей бабушки, когда та ездила на море в Алушту. И спортивная сумка, кричаще-красная, с логотипом какого-то известного бренда. Определённо подделка.
— В смысле вы тут будете жить? — опешила я, отказываясь верить в реальность происходящего.
В голове пронеслись сотни мыслей: «А как же уединение? А как же свободное пространство? А как же личная жизнь с мужем?» Да и просто — как можно делить крышу с человеком, который тебя на дух не переносит?
— В прямом! — отрезала свекровь, демонстративно снимая с полки кастрюлю и начиная наполнять её водой. — Это дом моего сына, и он меня позвал сюда жить. Дома ремонт начался, не пылью же мне там дышать, — снизошла всё же свекровь до объяснений.
Я вспомнила, как примерно месяц назад муж завёл невнятный разговор про то, что мать надумала сделать ремонт у себя в квартире, подыскивает бригаду и сильно беспокоится о своём комфорте в период производства работ. Речи о том, что она переедет к нам, не было. Да и не согласилась бы я на такое!
Дрожащими руками я схватила мобильник и набрала мужа. Пальцы предательски не слушались, и я дважды ошиблась с номером. Наконец, трубку взяли.
— Олег! Твоя мать заявилась с вещами и уверяет, что будет жить у нас. Что это значит?! — кричала я в трубку, уже всё понимая.
Сердце колотилось так отчаянно, словно хотело вырваться из груди. Внутри всё сжалось в тугой комок, а лёгкие отказывались пропускать воздух.
— Ох, зая, прости, я не успел с тобой это обсудить... — начал оправдываться муж, и каждое его слово отзывалось болью где-то глубоко внутри. — Это совсем ненадолго, у неё ремонт начался, буквально на пару недель.
— А меня спросить не нужно было? — мой голос дрожал от возмущения и обиды. — Или моё мнение в таких вопросах не учитывается?
— Извини, я не подумал, — прозвучало не слишком искренне, как будто он зачитывал заранее заготовленный текст. — В любом случае, я не мог бы поступить иначе — это же моя мама.
— А я кто? — этот вопрос был задан чуть слышно, но я знала, что он услышал.
— Лена, не начинай, — раздражённо отрезал Олег, и в его голосе явственно проступили интонации его матери. — Мама будет жить у нас на время ремонта, потому что я так решил. Сейчас у меня много работы. Поговорим вечером.
Это был удар ниже пояса. Муж своим поступком ясно дал понять, кто ему семья, а кто так, мимо проходил. Было жутко обидно и совершенно непонятно, как правильно поступить. Определённо, следовало поговорить с Олегом спокойно, но сделать это в присутствии свекрови будет практически невозможно. Ситуация была патовая.
Свекровь торжествующе улыбалась, наблюдая за моими метаниями. Она ловила каждый мой взгляд, каждое движение, питаясь моей растерянностью, словно хищник, который долго выслеживал жертву и наконец-то загнал её в угол.
Чтобы сохранить свои нервы, я переоделась и ушла из дома. Холодный весенний воздух хлестнул по щекам, и это отрезвило. Тёмные мысли постепенно стали отступать, уступая место рациональным решениям. Остаток дня прошёл, в принципе, неплохо. Я пообедала в уютном кафе, где пожилой официант с пышными усами посоветовал попробовать новый десерт, вдоволь погуляла по городу и даже позволила себе сходить в кино. Сеанс только начался, а я уже не помнила, о чём фильм, — в голове продолжали крутиться утренние события.
Никаких деструктивных мыслей по поводу происходящего у меня не было, и я решила отпустить ситуацию и просто расслабиться. В конце концов, я же взрослый человек. Мы сядем и спокойно всё обсудим. Найдём компромисс. Должны найти.
Когда на часах было шесть вечера, я поехала домой, так как к этому времени обычно возвращался муж. Удивительно, но душевное равновесие почти восстановилось. Обида, конечно, никуда не делась, но она уже не жгла, а тихо тлела где-то глубоко внутри. Я была готова к конструктивному диалогу.
Олег действительно был дома, когда я пришла. Он сидел на кухне за столом и с аппетитом уплетал наваристый борщ. В квартире сильно пахло жареным луком и котлетами, а свекровь суетилась около плиты, напевая какой-то старый советский шлягер. Она выглядела такой довольной, словно только что выиграла в лотерею.
— О, гулёна вернулась! — прокомментировала мой приход Наталья Павловна в присущей ей язвительной манере, смерив меня с ног до головы. — Нагулялась, надеюсь?
— Ма, ну зачем так? — вяло попытался заступиться за меня Олег, не отрываясь от еды. — Лене неприятно...
Он окинул меня быстрым взглядом и снова вернулся к тарелке. Что ж, по крайней мере, он заметил моё возвращение. Уже хорошо.
— Ладно, чего уж там, — проворковала она в ответ, внезапно меняя тон на приторно-ласковый. — Садись, Леночка, за стол, я ужин приготовила. Наливай борщика, горяченького, со сметанкой. И котлетки вот, только что пожарила.
Я устало опустилась на стул и с отвращением посмотрела на тарелку остывшего борща, в который свекровь плюхнула сметану, обжарила сало с луком и вылила в бульон эту жирную субстанцию. Олегу вроде такое нравилось — привык с детства к маминой кулинарии. А вот я даже запах этой жирной жижи с трудом переносила. Да и к мясу я была равнодушна, предпочитая рыбу и морепродукты. Свекровь это прекрасно знала, но продолжала с маниакальным упорством готовить блюда, которые я не ела.
— Спасибо, не хочу, — отодвинула я от себя тарелку. — Нам с вами надо кое-что обсудить, — решила я не откладывать неприятный разговор в долгий ящик.
Свекровь вальяжно уселась напротив меня за стол и сделала большой глоток чая, причём, как назло, взяла мою любимую кружку — белую, с изображением рыжего кота. Подарок от Олега на первую годовщину свадьбы.
— Ну давай, обсуждай, — Наталья Павловна даже не пыталась скрывать своего торжества и держалась уверенно, будто это она хозяйка в доме, а я зашла в гости без приглашения.
— Олег, — обратилась я к мужу, намеренно игнорируя выпады его матери в свой адрес. — Я категорически против того, чтобы твоя мать жила в нашей квартире. Даже пару дней. У нас с ней сложные отношения, я не хочу лишних конфликтов.
Муж перестал жевать и поднял на меня глаза. В них читалась растерянность и что-то ещё... Неужели страх? Олег никогда не умел противостоять матери, он всегда пасовал перед её напором, уступая по любому вопросу. Но сейчас речь шла о нашей семье, о наших с ним отношениях. Неужели он снова выберет её сторону?
— И что ты хочешь, чтобы я сделал? — огрызнулся мой благоверный, и в его голосе звучала плохо скрываемая агрессия. — Выгнал мать на улицу? Вообще-то она меня родила и воспитала!
Старая песня. Всегда, когда дело касалось его матери, Олег начинал вести себя как обиженный ребёнок. В такие моменты я чувствовала себя не женой, а бессердечной мачехой из сказки.
— Ты можешь снять ей квартиру, — устало произнесла я, понимая, что разговор идёт не туда. — А вообще такие вещи обычно продумывают до начала ремонта, а не заявляются в чужой дом с вещами и ставят людей перед фактом.
— Она пришла в МОЙ дом, а не в чужой! — повысил голос Олег, сжимая в руке ложку так, что побелели костяшки пальцев. — На съём квартиры сейчас нет денег, вся моя зарплата на ипотеку уходит, не тебе объяснять.
В этот момент я вспомнила наш вчерашний разговор, когда Олег жаловался на то, как мало денег у нас остаётся после всех выплат, и что нужно бы подумать о дополнительном заработке. А сегодня он уже говорит, что это только его заработок? Недоброе предчувствие шевельнулось внутри.
— Дом такой же мой, как и твой, если ты забыл, милый, — начала я терять терпение. — Ещё раз повторяю: я не стану жить с твоей мамой, это исключено. Но и тебя я понимаю. Поэтому возьми часть денег со счёта, где мы откладываем на отпуск. Там что-то около четырёхсот тысяч. Сколько стоит снять квартиру на пару месяцев? Не думаю, что больше тридцати тысяч. Мне премию обещали на работе, так что потом положу эту сумму назад. Только одно условие: это всё решается прямо сейчас.
Повисло молчание, которое не предвещало ничего хорошего. Я прямо кожей ощущала напряжение, которое исходило от Олега, да и его говорливая мать как-то тоже подозрительно притихла. Она смотрела в свою чашку, словно гадала на чаинках, а муж отложил ложку и начал нервно теребить край скатерти.
— Я снял все деньги ещё неделю назад, — тихо сказал он, не поднимая глаз. — Маме надо было купить материалы и оплатить ремонт. Мы не едем на Бали летом. Я собирался сказать тебе позже...
Его слова упали тяжёлым камнем. Я почувствовала, как что-то внутри меня рвётся и умирает. Эти деньги мы копили два года, отказывая себе во многом. Очередная мечта разбивалась о быт и о человеческую подлость.
Я молча встала из-за стола, взяла тарелку борща, в котором плавала сметана, и вылила её содержимое на голову горячо любимому супругу. А потом со всей силы швырнула тарелку о стену под вопли свекрови и ругательства в мой адрес. Осколки разлетелись по всей кухне, а на светлых обоях расплылось некрасивое бордовое пятно. Борщ стекал по лицу Олега, капая на его белую рубашку. Он сидел, оцепенев от неожиданности, и не пытался вытереться.
— Проклятье! — я схватила сумку и ушла, громко хлопнув дверью.
Слёз не было. Я просто брела по улице, не разбирая дороги. Вечерний город жил своей жизнью: спешили по домам прохожие, сигналили автомобили, мигали вывески магазинов. Удивительно, но мир не рухнул, Земля не сошла с орбиты, хотя моя жизнь только что разделилась на «до» и «после».
Однозначно сегодняшний день поставил точку в моей семейной жизни. Если то, что Олег дал матери ключи, не спросив меня, ещё можно было списать на недомыслие и плохое воспитание, то его поступок с деньгами иначе как предательством не назовёшь.
Утешало только то, что на карте была неплохая сумма, которую я не успела скинуть на тот злополучный депозит, и в сумочке лежал паспорт. У меня была хорошая работа и стабильный доход. Увы, с выбором мужчины я явно ошиблась, но никогда не поздно начать сначала.
А сначала нужно подать на развод и раздел имущества. Я не собиралась оставлять ему ни одной лишней копейки. Мысли стали проясняться, и я свернула к станции метро. Мне нужно было доехать до подруги и попроситься к ней на несколько дней, пока я не сниму квартиру. Но теперь я точно знала, что больше никогда не вернусь в дом, где меня не уважают, не ценят и не любят.
Вечернее небо затянули тучи, и первые капли дождя упали на асфальт. Природа плакала вместо меня.