Некоторые художники рисуют природу. Другие — людей. А Генри Фюзели рисовал сны.
Не милые, с переливами пастели и пушистыми облаками, а — тяжёлые, тревожные, с потусторонним шёпотом в углу полотна. Такие сны, от которых просыпаешься и не сразу понимаешь, где ты. И именно это делает его таким притягательным.
В XVIII веке, когда живопись стремилась к порядку, морали и классическим сюжетам, Фюзели отвернулся от света — и пошёл вглубь тени. Его картины полны иронии, эротики, театра и кошмара. И в этом он был не просто странным — он был на столетие вперёд.
Кто он такой и почему его стоит помнить?
Генрих Фюсли, или Генри Фюзели (в английской манере), родился в 1741 году в Цюрихе. Он получил серьёзное богословское образование и начал карьеру как священник, но довольно быстро понял, что служить он хочет не церкви, а воображению.
Он уехал в Рим, где под влиянием Микеланджело увлёкся пластикой, анатомией, мощными телами, ракурсами и жестами. Именно там он научился делать фигуры не реальными, а драматическими — и именно это стало его фирменным приёмом.
Его картины — это театральная сцена внутри сознания
Глядя на них, понимаешь: Фюзели не интересовал реальный мир. Его интересовало, что происходит в нас — когда мы боимся, желаем, помним, забываем. Он писал не портреты людей, а сцены из поэзии, снов, мифов и страхов.
Одна из самых известных его работ — «Ночной кошмар» (1781). Женщина, распростёртая на кровати, — как символ беззащитности перед подсознанием. На ней сидит инкуб — демон ночи, а из-за занавеса выглядывает конь с безумными глазами. Картина будто приглашает нас в личный ужас, но при этом не пугает — она пронзительно честна.
Интересно, что на обороте холста — портрет Анны Ландольт, возлюбленной Фюзели. Его личная драма буквально вплетена в полотно.
Шекспир, Мильтон и ведьмы
Фюзели обожал литературу. Его вдохновляли Шекспир, Мильтон, древние мифы и религиозные образы. Его «Титания и Боттом» (1790) — не просто иллюстрация, а сложная сцена из «Сна в летнюю ночь», где королева фей влюбляется в ткача с ослиной головой. Картина полна фольклорных деталей и почти детской игры, но за ними — тонкая работа с бессознательным.
А вот «Мечта пастуха» (1793) и «Ночная ведьма в гостях у лапландских ведьм» (1796) — это уже откровенные фантасмагории, где граница между сном, желанием и кошмаром стирается. Тут и королева фей Маб, и мандрагора, и обнажённые феи, и ведьмы в позах Мадонны. Как будто Брейгель встретился с Фрейдом — за 150 лет до появления психоанализа.
Свет, цвет и мрак
У Фюзели особая техника. Он не рисовал детали, он рисовал движение, напряжение, эмоцию. Свет у него резкий, контрастный, как софит в театре. Цвета — приглушённые, почти монохромные, но от этого эффект только сильнее.
Посмотрите на «Леди Макбет, хватающуюся за кинжалы» (1812) — картина будто дрожит от напряжения. Здесь даже свет — это не физика, а напряжение души. Бледно-голубой фон, полутень, полупрозрачность — всё усиливает ощущение, что перед нами не реальность, а внутреннее потрясение.
Его называли странным. Но в XX веке его признали пионером
Сюрреалисты увидели в Фюзели предтечу движения, которое только зарождалось в 1920-х. Он оказался им близок — как художник, работавший не с внешним миром, а с тем, что внутри человека. Он вдохновлял Блейка, Россетти, Холста, прерафаэлитов и даже Тёрнера.
На выставке «Фантастическое искусство, дада, сюрреализм» в Нью-Йорке в 1936 году Фюзели занял почётное место рядом с Дали, Эрнстом и Танги.
Почему сегодня стоит о нём говорить?
Потому что его картины до сих пор тревожат. И потому что в эпоху, когда всё хочется объяснить, упростить и перевести в формат, Фюзели напоминает: есть миры, в которых нет логики, но есть правда.
Если вы никогда не видели его работ — посмотрите.
Если видели — пересмотрите.
А потом — расскажите, что почувствовали.
Подписывайтесь на канал, здесь говорим об искусстве и культуре просто и без прикрас.
Если было интересно — поставьте лайк или напишите пару строк. Для меня это важно.
Приглашаю почитать другие мои статьи про художников: