Мари медленно обвела взглядом тронный зал, завороженная его величественной красотой. Под ногами расстилался чёрный мрамор с причудливыми белыми прожилками, напоминающие кружевные узоры на заледеневшем стекле. При каждом шаге камень переливался холодным блеском в мерцающем свете сотен свечей. Широкие окна были задрапированы тяжёлым бархатом цвета полночного неба; вдоль стен стояли изящные стулья с высокими спинками, обитые той же благородной тканью. С высокого сводчатого потолка каскадами ниспадали хрустальные люстры. Их сверкающие подвески напоминали застывшие в воздухе капли дождя. На стенах, в резных серебряных канделябрах, горели бесчисленные свечи, отбрасывая трепещущие тени на украшенные причудливой лепниной стены.
Мари казалось, будто пространство тронного зала было соткано из тьмы и света, создавая торжественную атмосферу.
Переливы виолончели и скрипки тонули в гуле голосов, рождая причудливую какофонию звуков. На миг Мари показалось, что она очутилась рядом с пчелиным роем.
Внезапно пространство зала разорвал громовой, ничем не сдерживаемый хохот, заставив Мари оторвать взгляд от созерцания роскошного интерьера. Этот безудержный, искренний и заразительный смех дышал той самой женственностью, что приходит лишь с годами.
Инстинктивно повернувшись на звук, Мари быстро обнаружила его источник. Разумеется, так громко, так бесцеремонно и так свободно смеяться в присутствии королевы могла позволить себе лишь... сама королева Клементина.
Её величество восседала на троне, всё ещё содрогаясь от приступов безудержного веселья. В этот момент она казалась не властной правительницей, а простой смертной, неспособной совладать с охватившими её эмоциями.
Тереза тем временем ловко прокладывала путь сквозь нарядную толпу придворных, жестом призывая Мари следовать за ней.
— Когда подойдём — сразу же низко кланяйся, — шептала она на ходу, едва шевеля розовыми губами. — Отвечай без промедления, не заставляй её величество ждать слишком долго. Она терпеть не может нерасторопных. — Тереза резко обернулась, сверкнув зеленью глаз. — И ни единого дерзкого слова! Если только оплошаешь, — её голос стал острым, словно лезвие кинжала, — она прикажет гвардейцам отрубить тебе голову.
«Сначала им придётся меня поймать», — мрачно подумала Мари, однако внутренне признала, что предостережения Терезы всё же не лишены смысла. Её цель — остаться при дворе, а значит, нужно любой ценой расположить к себе королеву, не вызвав при этом зависти придворных. Что ж, предстоит довольно тонкая игра.
Пока они пробирались к трону, Мари невольно отметила внушительное количество гвардейцев. Она насчитала не менее пятидесяти человек. Они стояли, подобно неподвижным статуям, равномерно распределившись по всему периметру зала. Каждый страж в синем мундире с золотой вышивкой на груди бдительно наблюдал за придворными. Мари ощущала на себе тяжесть их цепких взглядов. Эти взгляды, а ещё позы гвардейцев красноречивее любых слов говорили, что любого, кто осмелится сделать подозрительное движение в сторону королевы, ждала немедленная расправа.
Разодетая в шёлк и бархат толпа перед ними внезапно расступилась, открыв взору Мари золочёный трон с высокой спинкой, на котором восседала королева Клементина. Это была пышнотелая женщина лет на двадцать старше самой Мари, чьё округлое лицо с мягкими чертами покрывала сеточка едва различимых морщин, которую умело скрывали белила и румяна. В данный момент всё её внимание принадлежало высокому, точно жердь, придворному в парчовых одеждах, чьи изысканные шутки вызвали у монаршей особы новый приступ раскатистого смеха.
Пока королева не обратила на них с Терезой внимание, Мари воспользовалась моментом, чтобы рассмотреть монаршую особу внимательнее. Густые тёмно-русые локоны были искусно уложены в башню из кос и крупных завитков, между которых крепилась золотая корона, инкрустированная драгоценными камнями. Пухлые персиковые щеки подрагивали от несмолкаемого смеха. Короткие пальцы с аккуратно остриженными ногтями то и дело барабанили по львиным головам на подлокотниках трона. Парчовое платье цвета спелой сливы струилось мягкими волнами по пышным формам. Глаза карие, тёплые, но с хитринкой на дне, выдававшей острый ум и проницательность монаршей особы.
Но сильнее всего Мари удивил огромный белоснежный кот, мирно почивший на коленях королевы. Несмотря на гул голосов и взрывы хохота, заполнявшие зал, животное сохраняло невозмутимость истинного аристократа. Его покрытый пушистой шерстью бок мерно вздымался в такт дыханию, и лишь изредка подрагивающие кисточки ушей, говорили о том, что кот всё прекрасно слышит, просто не обращает внимание на происходящее вокруг. Королева с трогательной нежностью проводила пухлыми пальцами по его шелковистой шерсти. В этих неторопливых, размеренных движениях читалась глубокая привязанность, неожиданная в столь официальной обстановке.
— Ну не может быть! — Королева захлопала в ладоши, точно малый ребёнок; её щёки покраснели от смеха. — Вы хотите сказать, что ваш добрый приятель забрался в спальню к замужней женщине? Да я в жизни не поверю!
— Слово чести, ваше величество, — высокий мужчина с комичной серьезностью прижал руку к впалой груди, покрытой жилетом изумрудного цвета. Его тощая фигура чем-то напоминала журавля, а жидкие, тщательно напомаженные волосы открывали неестественно высокий лоб. Под носом у мужчины виднелись ржавые усы, походившие на метёлку. Они вздрагивали при каждом его слове. — Всё так и было! Сам диву даюсь, как ему удалось избежать гнева её супруга...
Королева ещё некоторое время содрогалась от смеха, после чего Тереза воспользовалась секундной паузой:
— Ваше величество...
Её реверанс вышел столь изящным, что у Мари едва глаза на лоб не полезли от изумления.
Ленивым жестом королева Клементина оборвала веселье в зале:
— А, это ты Тереза... Ну что там у тебя?
— Новая фрейлина для вашего величества. — Тереза подтолкнула Мари вперёд. Каблучки её туфелек приятно застучали. — Мисс Лилиан Кларик, племянница герцога Эмсворта.
Оказавшись у самого трона, Мари совершила безупречный реверанс (разумеется, не такой изысканный, как только что продемонстрировала Тереза!), склонив голову в почтительном поклоне. В зале мигом воцарилась оглушающая тишина. Смолкли звуки скрипки и виолончели, оборвались разговоры и смех, больше не слышался шелест платьев и взмахи веера...
Мари ощущала на себе тяжесть сотен любопытных взглядов, но острее всего чувствовала изучающий взор королевы. Тот, словно невидимые пальцы, медленно скользил по ней, проверяя каждую складку платья, каждый завиток прически.
Следуя наставлениям Терезы, Мари смиренно опустила глаза в пол. Только бы случайным взглядом не выдать охватившего её недовольства!
Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем раздался царственный голос:
— Поднимись, Лилиан. — Белоснежный кот на коленях королевы лениво потянулся, впервые проявив признаки жизни. — Подойди ближе. Позволь мне разглядеть тебя как следует.
Мари послушно поднялась, ощущая, как дрожат от напряжения ноги. Сделав несколько шагов к трону, она замерла под пристальным взглядом её величества. Долгих пять минут королева изучала её черты со скрупулезный дотошностью, пока, наконец, её губы не тронула одобрительная улыбка.
— Ты же ещё совсем дитя! — воскликнула королева, бросив многозначительный взгляд на Арчибальда.
— Сущий младенец! — подобострастно подхватил тот, склонив голову так низко, что его жалкие усы затрепетали, будто иссохшие листья на ледяном ветру.
Королева повернулась к Мари, выгнув тёмные брови, нависавшие над глазами, дугой:
— Сколько тебе, дитя мое?
Помня наказ Терезы, Мари ответила без промедления:
— Восемнадцать, ваше величество.
— Боже правый! — Королева Клементина ахнула, прижав руку к пышной груди. — Арчибальд, вы слышали? Да она же ещё в куклы играть должна!
Придворные, что молчали до недавнего времени, ответили подобострастными смешками, кто-то закивал головой.
«Я могла бы с лёгкостью выхватить кинжал, что припрятан у меня за корсажем платья, и всадить его прямо в ваше «доброе сердце». И мой возраст совершенно не помешал бы этому», — думала Мари, сохраняя на лице учтивую улыбку.
— Впрочем, я в твои годы уже успела выскочить замуж, и, следует отметить, довольно успешно! Ну что ж, дорогуша, — королева распахнула руки, словно вознамерилась обнять весь мир. — Добро пожаловать в Вединдорский дворец. Между прочим, как поживает твой дядюшка? Надеюсь, он в добром здравии? В последнее время от него почти не было вестей.
— Благодарю за заботу, ваше величество. Он вполне бодр и обещал в скором времени навестить вас, — ответила Мари. Ложь легко сорвалась с её языка.
— Чудесно! Тереза, позаботься, чтобы всё было должным образом. А теперь — прошу прощения.
Она вновь обратила всё своё внимание на Арчибальда, всем видом давая понять, что аудиенция окончена.
— Надеюсь, у вас припасено для меня ещё парочка историй, дорогой Арчибальд? — осведомилась она. — Я, знаете ли, страсть их как люблю!
Последнее слово повисло в воздухе, сопровождаемое многозначительным взглядом на Арчибальда.
Бакстер внезапно поднял голову и распахнул глаза. Его чёрные зрачки сузились, превратившись в тонкие щелочки, едва различимые на жёлто-зелёной радужке. Розовый нос задрожал, словно учуяв невидимую угрозу.
— К слову об историях... — подал голос Арчибальд. — Ваше величество, а есть ли вести от мисс Рози?
После его слов королева словно окаменела. С её лица сошла улыбка и все яркие краски. Она вмиг позабыла о существовании Мари.
Тереза жестом приказала Мари отойти в сторону. Та послушно отступила, но не успела сделать и пары шагов, как вдруг услышала слегка тягучий девичий голос, прозвучавший слева:
— Значит, ты и есть Лилиан Кларик?
Мари повернулась, замечая молодую брюнетку в очаровательном малиновом платье, подчёркивающем её фарфоровую кожу. Серые глаза в раме пушистых ресниц смотрели прямо и открыто, а улыбка казалась настолько искренней, что Мари невольно улыбнулась в ответ.
— Амабель Ферни, — представилась девушка. — Надеюсь, мы станем подругами.
Тем временем королева, будто очнувшись, обронила в пространство:
— Нет, никаких вестей... Эмма, дорогая, напиши Рози, справься, как её здоровье.
— Слушаюсь, ваше величество, — монотонно ответила та самая Эмма, которую Мари совсем недавно видела в объятиях герцога Аттертона. Лицо девушки показалось Мари бледнее, чем она запомнила. Любопытно, что самого герцога в зале не было видно. Мари мысленно усмехнулась, решив, что в эту самую минуту он увивается вокруг очередной фрейлины.
— Мне так её не хватает... — запричитала королева, бессильно опуская пухлые руки, унизанные бесчисленными перстнями. — А как мне недостаёт её чудесных историй! Никто не умеет рассказывать их так, как это делает Рози...
— А я-то чем провинился, ваше величество? — с притворной обидой в голосе воскликнул Арчибальд. — Я искренне полагал, что удостоился чести быть вашим любимым сказителем!
— Ах, Арчибальд! Ах, проказник!
Королева захлопала в ладоши и залилась звонким смехом, точно девчонка. И куда только подевалось былое волнение?!
В этот момент Бакстер внезапно зашипел, шерсть на его загривке встала дыбом, превратив белоснежного кота в ощетинившийся шар.
— Бакстер?! — Королева отпрянула, затем резко повернулась к одной из фрейлин: — Элинор, унеси его! Видимо, он чем-то напуган.
Элинор, вся розовая от смущения, поспешила к трону. Её несколько пухловатые пальцы неуклюже потянулись к коту. Но Бакстер словно взбесился, едва она коснулась его белоснежной шерсти. С диким шипением он впился когтями в её щеку, оставив на атласной коже три кровавых полосы, прежде чем сорваться с королевских колен и скрыться в толпе.
— Бакстер! — позвала королева дрожащим от беспокойства голосом. Казалось, окровавленное лицо фрейлины волновало её гораздо меньше, нежели побег любимца. Элинор, бледная точно мел, прижимала к ране дрожащие пальцы, а её фиалковые глаза наполнялись слезами.
— Святые небеса! — Арчибальд ахнул, делая шаг к пострадавшей, но тут же замер, повинуясь королевскому взгляду.
— Найти Бакстера! Немедленно! — Королева Клементина сжала руку с перстнями в кулак и ударила по подлокотнику трона. Эхо разнесло этот громогласный звук по всему залу. Лишь затем она скользнула равнодушным взглядом по окровавленному лицу Элинор: — И проводите Элинор к доктору, если тот, конечно, сможет что-то исправить, иначе... Уродливая фрейлина не может состоять в свите королевы.
Наблюдая за этой безобразной сценой, Мари чувствовала, как к горлу подкатывает противная тошнота.
— Правда жизни такова, что её величество любит Бакстера гораздо больше, чем любую из нас, — проследив за её взглядом, сказала Амабель. — Привыкай к этому. И не дай бог тебе обидеть этого кота...
— Что ж, это стало очевидно, — сухо ответила Мари.
Внезапно стены зала словно сдвинулись и стали давить со всех сторон, воздух сделался густым от смеси запаха сладких духов и кислого пота. Мари отступила назад и тут же наткнулась спиной на чью-то каменную грудь.
Обернувшись, она встретилась глазами с капитаном Эймсом.
В его взгляде читалась искреннее беспокойство:
— Ты в порядке, Лилиан? Бакстер довольно непослушный кот, но её величество закрывает глаза на все его проделки.
— Со мной-то всё хорошо, а вот бедняжка Элинор...
Её слова потонули в новом королевском окрике:
— Где мой кот?! Найдите его сию же секунду! Что за бесполезные дурни меня окружают?
Голос королевы Клементины прогремел под сводами тронного зала, точно удар хлыста.
Капитан наклонился к её уху и заговорил:
— Возвращайся в свои покои, Лилиан. Там тебе ничего не грозит. Первое впечатление уже произведено. Теперь дай нам разобраться с этим... неприятным инцидентом. Вряд ли её величество хватится тебя сегодня.
Мари кивнула, понимая, что испытывает невероятное облегчение, покидая шумный зал.
Продолжение следует...