Утро нового дня только зарождалось за тонкой лентой горизонта, откуда лениво выплывал огненный диск солнца. А над рекой, ещё в туманной дымке, медленно таяла ночь. Это было самое восхитительное время суток, когда крылатые строки рвались из творческой души несостоявшегося поэта.
Этим непризнанным талантом был Василий Кузьмич Яшкин, которого деревенские жители для простоты общения называли Кузьмичом. И в это утро старик Яшкин не мог остаться безучастным к природной красоте любимых мест. Набрав в грудь побольше воздуха, он красиво, вскинув левую руку, с выражением продекламировал:
Малиновым сиропом плыло утро по синей глади моей милой речки.
В воде берёзок юных кудри дрожали отражением вечным.
Но вновь рождённый поэтический шедевр так и остался незавершённым, потому что Сёмка со всей силы саданул Кузьмича в бок.
— Ты что орёшь на всю округу?
Старик смутился и извиняющимся тоном произнёс:
— Я же не громко, просто душа просит развернуться.
Лёнчик Коновалов с нескрываемой злостью буркнул:
— Кузьмич, ты попроси свою душу, чтобы она разворачивалась в другом месте и в более подходящее время. Мы же с Семёном пригласили тебя в качестве спеца, а не стихоплёта.
— Ты же не хочешь, чтобы мы усомнились в твоей профпригодности?
Василий Кузьмич стал колотить себя кулаком по впалой груди.
— Вы что, мужики, сомневаетесь? Да я же на этой реке вырос, каждый плёс вот этими ногами истоптал.
Для убедительности Кузьмич вытянул вперёд правую ногу, но это опасное действие нарушило равновесие, и старик покатился по песчаному обрыву вниз, к самой кромке воды.
Сёмка и Лёнчик захохотали.
— Ну, блин, ты как акробат! Тебя, Кузьмич, можно в цирке показывать!
Старик был посрамлён компаньонами, но не терял самообладания. Он решил приструнить их, и вместо томных строк из его уст посыпались угрозы.
— Ржёте… Посмотрим, как вам будет весело, когда нагрянет Любка. Она покажет вам, где раки зимуют, а я посмотрю, кто из нас акробат. Будете драпать так, что только пятки сверкнут.
Лёнчику шутка Кузьмича не понравилась.
— Дед, мы же вместе, и ты тоже с нами будешь драпать!
Кузьмич противно хихикнул:
— Нет уж, увольте, братцы. Я человек посторонний. Вы меня попросили показать рыбные места — я и показал, а в остальном я не при делах. Я человек старый, ослабленный.
Семён схватил палку и пошёл на деда.
— Ах вот ты как заговорил!
Кузьмич, почуяв недоброе, стал пятиться задом к лодке, на которой привёз своих клиентов к рыбному месту. Многие местные промышляли браконьерством, но Сёмка с Лёнькой были самыми злостными нарушителями. Они неоднократно попадались на глаза инспекторам природоохранного ведомства, но обычно всё им сходило с рук, потому что для улаживания инцидента всегда хватало нескольких денежных знаков высокого достоинства.
Но ситуация резко изменилась после кардинальных кадровых перестановок в региональном ведомстве, отвечающем за охрану природных ресурсов. Вместо нормального мужика, с которым всегда можно было договориться, власти прислали Любку — молодую девицу с очень жёстким характером.
В деревне не только мужики, но и бабы негативно восприняли такие кадровые перестановки. Дожили, называется… Неужели нет нормальных мужиков на эту должность? Ведь ловить браконьеров — не женское дело. Некоторые, особенно ретивые, даже делали ставки на то, сколько Любка продержится на должности.
Одни давали ей месяц, другие были уверены, что девчонка убежит через год, но прошло уже пять лет, а Любаня и в ус не дула. Самое каверзное заключалось в том, что инспекторша в юбке могла появиться в самый неподходящий момент, а встреча с ней не сулила ничего хорошего любителям порыбачить с использованием запрещённых орудий лова.
Лёнчик с Семёном хоть и хорохорились, утверждая, что не боятся Любашу, но особо и не рвались с ней встретиться. Бросить опасный промысел они тоже не могли, так как в их деревне и на сто километров окрест никак нельзя было найти работу. Поэтому мужикам приходилось изворачиваться и рисковать.
Чтобы свести к минимуму эти самые риски, Семён Гладков заранее договорился с Кузьмичем, который считался главным спецом по рыбным местам. Дедок был не очень сговорчивым, поэтому переговоры тянулись почти неделю, а за это время были потрачены аж две заначки рыболовов.
Кузьмич поддавался внушению только когда прилично выпьет, и когда, наконец, после долгих мытарств, дед-таки согласился показать своё тайное место, мужики с облегчением вздохнули, а Лёнчик в порыве откровения признался:
— Сёма, был такой момент, когда мне хотелось Кузьмича к дыбе привязать или на крюк подвесить.
Глотков с опаской посмотрел на товарища и перекрестился:
— Лёнчик, ты того, больше при мне не говори таких слов. Никогда не думал, что у тебя такие наклонности. Мне тоже хочется старика немного тряхануть, но до такого я даже в мыслях не доходил.
Кузьмич сознательно набивал себе цену. Местечко действительно было им выбрано удачно: кругом лес, а обрывистый берег надёжно закрывал их от случайных взглядов с противоположной стороны. Но стоило троице прибыть на место, как начались пляски Кузьмича с бубном.
Сначала старик заявил, что не хочет быть соучастником преступления, и мужики должны сами закидывать сети. Потом он стал каркать, что вдруг до кобы появится инспекторша, а уже под утро его потянуло на лирику. Чтение свихнувшимся дедом стихов стало той последней каплей, после которой прорывается плотина терпения.
Семён стоял с палкой наперевес, а Кузьмич нагло его провоцировал:
— Что, храбрый такой, на инвалида нападать?
Гладков был поражён:
— Ты что, дед, заливаешь? Из тебя инвалид, как из меня балерина.
Кузьмич снова противно хихикнул:
— Нет, я инвалид, и у меня даже справка от врача есть. Хочешь, покажу? У меня же одно ухо совсем глухое с детства.
Лёнчик решил, что пора прекратить эту перепалку, и встал между двумя противоборствующими сторонами:
— Сёма, неужели ты не видишь, что старик тебя специально злит? Кинь ты это полено, с дураками связываться себе дороже. Давай проверим сети и домой.
Кузьмич расставил руки:
— Раз вы со мной так неуважительно обращаетесь, я вам не дам лодку.
Коновалов был мужчиной крупных габаритов. Он играючи поднял старика и осторожно перенёс на ровный участок берега:
— Слушай, инвалид, ты лучше не буди во мне зверя. Постой тут, стишки посочиняй, мы быстро управимся и вернём тебе плавучее средство.
Кузьмичу пришлось принять унизительные условия, потому что один против двух — это невыгодный для него расклад. Опустив голову, он побрёл к шалашу, который они ещё вчера соорудили на скорую руку, и стал наблюдать за мужиками.
Тем временем Сёмка и Лёнька поспешно доставали из воды сети, улов получился знатный, и дно лодки быстро заполнилось рыбой, но полностью реализовать свой план они не успели — издалека послышался рокот мотора.
Кузьмич вскочил и яростно замахал руками:
— Мужики, надо когти рвать, кажись, Любка пожаловала. Это на ейной лодке такой гремучий мотор!
Ситуация была критической, потому что часть живого улова трепыхалась на дне лодки, и чтобы избавиться от улик, нужно было время.
Но самым ценным были даже не рыба, а сети. Лёнька испуганно пробормотал:
— Кажется, мы влипли по самое не хочу. Бросай всё, иначе нам кранты!
Коновалов стал выкидывать запрещённое средство лова из лодки, но Семён Гладков огрел его веслом по рукам:
— Лёнька, ты сдурел? Я не позволю тебе разбрасываться ценным имуществом.
— Да мы с твоим имуществом загремим сейчас. Любка нам такой штраф впаяет, что до конца своих дней не рассчитаемся. Недаром её в деревне шальной называют.
Пока они спорили между собой, моторка инспекторши приблизилась вплотную к лодке Кузьмича. Любовь Алексеевна окинула дуэт браконьеров недобрым взглядом и приказала:
— Гребите к берегу, будем протокол составлять.
Лёнчик понял, что пришло время пустить в ход личное обаяние. Он поправил кепку и, сверкнув глазами, сказал:
— Любовь Алексеевна, ну зачем начинать день с неприятности? Посмотрите, какое замечательное утро!
Инспекторша даже бровью не повела:
— Коновалов, можете распинаться сколько хотите, но ваша лирика меня не трогает. Закон для всех одинаков, а те, кто его нарушают, должны понести наказание.
— Так мы готовы нести ответственность. Скажи, сколько?
Семён Гладков торжествующе смотрел на молодую женщину. Любовь Алексеевна сохраняла то же непроницаемое выражение лица.
— Если вы мне предлагаете деньги при исполнении, это уже уголовная статья.
Лёнчик бросил на приятеля злой взгляд и попытался исправить ситуацию:
— Мой товарищ пошутил, он всегда неуклюже шутит. Любовь Алексеевна, давайте мы сейчас мирно разойдёмся и забудем о неприятном инциденте.
— Не получится. Вы уже не впервые мне попадаетесь, и однажды я вам поверила. Второй раз обмануть меня у вас не получится.
Инспекторша извлекла из планшета чистый бланк и ручку. Семён понял, что по-хорошему договориться не выйдет, и, сжав кулаки, пошёл на врага. Но реакция Любани была мгновенной.
— Стоять! Ещё одно движение, и буду стрелять!
Мужики поняли, что представительница власти не шутит и обязательно сдержит своё обещание, даже глазом не моргнёт. Нога Семёна оставалась висеть в воздухе, поэтому Лёнчику пришлось затягивать товарища назад, в лодку.
Кузьмич наблюдал из своего укрытия, как Любаша взяла на абордаж его лодку, и вскоре оба плавсредства скрылись из вида. Старик был доволен, что остался незамеченным. На радостях он изобразил несколько ухабистых приседов, но его веселье быстро закончилось: он сам себя долбанул рукой по лбу.
— Василий, ты чего радуешься? Да деревня-то километров пятнадцать по суше. Как ты доберёшься домой со своим радикулитом?
Старик чуть не плакал. Он клял Семёна и Лёнчика за то, что они его втянули в такое опасное дело. Себя тоже Кузьмич ругал за доверчивость, но больше всего от него досталось Любаше. Он вслух насылал на её голову разные неприятности.
— Разве ж нормальный мужчина будет с такой змеюкой жить? Поэтому и муж убежал от неё, и люди в деревне шарахаются, и клички всякие придумывают. И надо было ей появиться именно в нашей округе.
Только к вечеру Кузьмич добрёл до своей хаты, где его подзатыльниками встретила супруга:
— Ты где шляешься, старый пень? Тебя уже разыскивали Лёнчик с Сёмкой.
Кузьмич обрадовался:
— Значит, у них всё пучком?
Устинья Денисовна вытаращила глаза:
— Каким пучком? Ты совсем с дуба рухнул, старый!
Но Кузьмич уже в припрыжку бежал по деревне, забыв о больной спине и путешествии по лесу.
Он хотел удостовериться, что его лодка на месте. Старика ещё волновал вопрос, как Сёмка с Лёнькой утрясли дело с инспекторшей. Он не надеялся увидеть их на свободе.
Несмотря на почтенный возраст, Ева Архиповна каждый день совершала вояж в Алексино.
Ещё лет двадцать назад их рудня вплотную примыкала к этому посёлку, в котором жизнь била ключом. Дело в том, что прославилось Алексино своей богатейшей историей, и многие приезжали сюда, чтобы лично осмотреть знаменитую усадьбу Барышниковых. Но когда страна распалась на отдельные куски, всё стало стареть и рушиться.
Сначала развалился колхоз, а большинство молодёжи и людей среднего возраста потянулось за сытой жизнью в более уютные места. И если на центральной усадьбе ещё наблюдалась активная жизнь, то рудня медленно, но неуклонно вымирала в прямом смысле этого слова. Оставались только старики, решившие доживать свой век на родной земле.
Поначалу количество жителей доходило до сотни, но теперь оставалось всего около двух десятков стариков. Архиповна тоже считала себя патриоткой родного края и как мантру повторяла: «Некуда мне ехать и незачем». Действительно, у старушки никого не было из родни, кроме Любаши. Её хата стояла на отшибе деревни, что навевало на персону пожилой женщины определённую тайну.
Ещё больше загадочности добавляло и ремесло селянки. Архиповна считалась самой известной в округе целительницей. Нередко к ней на консультацию приезжали не только из деревни, но даже из областного центра. И пожилая знахарка принимала всех, никому не отказывала. Но, несмотря на благородную миссию, были у этой женщины завистники и враги.
И главная из них — Машка. Эта старая злыня при любом удобном случае старалась подковырнуть целительницу.
— Баба Ева, ты у нас прямо как заправский доктор, любую болячку берёшься лечить, пупок не лопнет от стараний?
Архиповна, хоть и была мягкой по характеру, отвечала неприятельнице в том же духе:
— Это у тебя, Мария, скорее выскочит пупок, потому что ты от злости раздуваешься. Я по себе знаю, что иной раз доброе слово лечит сильнее таблеток и микстур.
О Марии в рудне ходили разные слухи. Имевшие с ней дело жители деревни утверждали, что она злопамятная и, если обидится на кого-то, будет мстить всю жизнь.
Мария всей душой ненавидела Архиповну, и вся деревня знала, что эта вражда тянется ещё с юности. Мария в молодости была писаной красавицей и целых три года встречалась с Алексеем, симпатичным агрономом. Но кавалер-ударник труда в один осенний день взял и переметнулся к Еве, бывшей возлюбленной он только сказал:
— Извини, Маша, я понял, что не люблю тебя.
Слова молодого человека острыми иглами вонзились в сердце девушки, привыкшей быть первой. Она попыталась взывать к его совести:
— Алёша, мы же хотели пожениться с тобой. Как ты мог так со мной поступить?
Парень освободился от объятий Марии:
— Я ведь тебе ничего не обещал. И между нами ничего серьёзного не было, а прогулки под луной ни к чему не обязывают.
Такого унижения Машка стерпеть не могла. Она стала открыто угрожать Алексею:
— Запомни, я так этого не оставлю. Ты ещё сто раз пожалеешь о том, что так поступил со мной. И твою новую подружку я со свету сживу.
Машка и по сей день считает, что разлучница его околдовала, подлила ему любовного зелья. Тогда, полвека назад, она прилюдно поклялась:
— Я буду не я, если не отомщу тебе, Ева! Ты подавишься счастьем, которое у меня забрала!
Возможно, её слова имели целенаправленное действие, или она тоже обратилась к знахарке, но семейная жизнь у Евы не заладилась. Господь не дал им с мужем ребёнка, а потом и Алексея забрал. Но Архиповна со смирением приняла свою долю:
— Значит, так надо, чтобы я доживала свой век в одиночестве. Там, наверху, всё расписано о каждом, и ничего изменить нам, простым смертным, нельзя.
Ева Архиповна не обозлилась на судьбу. Она нашла своё признание в помощи больным людям и всю себя отдавала этому благородному делу. Руднянская знахарка, так её часто называли люди, сама собирала целебные травы, сама их высушивала.
Разбираться в растениях Еву научила её прабабка, а впоследствии сама целительница расширяла свой кругозор. Она брала в библиотеке книжки о лечебных растениях и выписывала в отдельную тетрадь рецепты. Однажды об этой наклонности своей бывшей соперницы узнала Мария и устроила акцию унижения в самом центре деревни.
— Смотрите, люди добрые, наша знаменитость чешет!
Архиповна хотела пройти мимо лобного места, но Мария преградила ей путь:
— Ева, что же ты людей чураешься, или слишком умной стала? Книжки читаешь, а я вот что скажу честно и откровенно: никакая ты не целительница, обычная мошенница. Не хочу желать плохого даже тебе, но помни, если кто-то из твоих клиентов кони отбросит, тебя посадят, и ты будешь гнить в тюрьме.
Архиповна дождалась, пока сойдёт на нет Машкино заползло бы, а потом и отправилась своей дорогой. Она прекрасно изучила натуру деревенской скандалистки и на подобные выпады обычно не отвечала.
И сейчас, по дороге в магазин, пожилая женщина с грустью подумала:
— Хоть бы эту хабалку не увидеть, а то снова откроет свой рот и будет каркать.
От Рудни до центра главного посёлка было чуть больше километра, и Архиповна не заметила, как добралась до конечной цели.
Помимо покупок, женщина хотела ещё узнать о последних новостях, ведь в сельской местности торговая точка является своеобразным курпунктом: сюда стекается вся свежая информация, и отсюда новости потом разлетаются по окрестностям. Хотя Архиповна не была любопытной, она всегда старалась быть в курсе событий.
В магазине перед обедом всегда было немноголюдно, и продавщица Тося стояла возле прилавка со скучающим видом. При появлении Архиповны она немного оживилась:
— О, вас, Архиповна, я и хотела увидеть, надо проконсультироваться.
Старушка вместо приветствия кивнула:
— Чем смогу, помогу. Только сначала отоварь меня!
Пожилая покупательница стала внимательно изучать ассортимент колбасных изделий.
— Тося, посоветуй, что взять?
Антонина Карповна небрежно бросила:
— Всё свежее, только вчера вечером завезли. Так что выбирай, если деньги есть в кошельке.
Архиповна опять закивала головой, окутанной цветастым платочком. Она никак не могла определиться с выбором и в растерянности водила пальцем по стеклу витрины. Тося некоторое время наблюдала за знахаркой, но не вытерпела и с раздражением сказала:
— Архиповна, ты бы поаккуратней — стекло раздавишь, беда мне будет.
Пожилая женщина резко одёрнула руку:
— Извини, Тося, я совсем плохо стала видеть.
Сбоку послышался злорадный голос Марии:
— И какая же ты лекарка, хвалёная, коли себя не можешь вылечить?
Архиповна даже не заметила, откуда выскочило эта бестия Машка.
Антонина Карповна шикнула на возмутительницу спокойствия:
— А ты, Мария, только и умеешь языком молоть. Всегда встреваешь, куда тебя не просят. Отскочи отсель, пока я добрая.
— А у нас свобода слова! И вы мне рот не затыкайте. Что хочу, то и говорю.
— Вот возьму, Ева, и накатаю на тебя жалобу, что ты пудришь людям мозги!
Архиповна без злости сказала:
— Допиши сколько угодно, только не надорвись.
Знахарка даже не посмотрела на противницу и обратилась к продавщице:
— Тося, мне с полкило отрежь вон той колбаски с сальцем, и ещё сосисок взвесь — моя Любаша любит такие.
Антонина Карповна приступила к выполнению заказа, но тут же ахнула:
— Ой, бабы, закрутилась я с вами совсем и про главное забыла. Забегала тут до вас депутатша наша, Сазонова. Рассказала, что инспекторша наша повязала Лёнчика с Гладковым — застукала их прямо на месте преступления. Что будет теперь с мужиками?
Тося выразительно посмотрела на Архиповну, а Машка аж присвистнула. Потом она театрально развела руками и заголосила:
— Вот это дела, люди добрые! Разве так можно жить, когда вместо соседей враги?
Яркое выступление привлекло ротозеев с улицы, и в магазине моментально собралась небольшая толпа. Мария вошла в раж и на той же высокой ноте продолжила свою обвинительную речь:
— Что бабка, что внучка — одни неприятности от вас. Ты бы, Ева, поставила свои люпки-мозги на нужное место. Неудивительно, что от такой ведьмы муж убежал. Если она так будет себя с людьми вести — всякое может случиться, и хата ваша может ненароком загореться, или казённая лодка вдруг ко дну пойдёт…
Архиповна могла ещё стерпеть, когда дело касалось только её, но несправедливость по отношению к своей внучке она не могла вынести. Тихим голосом, но с расстановкой, старушка произнесла:
— Машка, прикуси свой поганый язык, а то…
Пожилая женщина подскочила на месте так резко, будто её по ногам прошлись крапивой:
— А то что? Что ты мне сделаешь — порчу нашлёшь? Ты только за сегодняшний день наговорила себе на грыжу.
Архиповна что-то пробормотала под нос и заторопилась к выходу. Публика была явно разочарована, потому что все ожидали более яркой, если даже и не трагичной, развязки поединка между двумя престарелыми матронами.
Только спустя минуту Антонина Карповна вспомнила:
— Задурили мне совсем голову. Я же хотела проконсультироваться с Архиповной. Наш Данька совсем плохо спит. Может, ему надо щетинку на спине выкатывать?
Одна из женщин тут же подхватила:
— Архиповна многих младенцев избавила от этой проблемы. Она на глаз может определить, что с ребёночком. Слыхала, что даже наши врачи с ней иной раз советуются. Ты, Тося, не откладывай этого дела, покажи знахарке своего внучонка.
Ева Архиповна с трудом переставляла ноги. Спор с Марией отнял у неё много сил, и теперь она думала, как бы поскорее добраться до дома.
Неожиданно из-за поворота вынырнул мотоцикл, и женщина отскочила на обочину, но знакомый голос бодро сказал:
— Ева Архиповна, вы домой? Могу вас подбросить.
Пожилая женщина обернулась, но не сразу, в облачённом в доспехи байкере узнала своего убежавшего зятя.
— Егор, ты, что ли?
Мотоциклист стянул с головы шлем и сверкнул безукоризненно белыми зубами:
— Быстро вы меня забыли. Давайте, доставлю вас с ветерком.
Архиповна очень боялась таких средств передвижения, но боль в ногах с каждой минутой становилась сильнее. Она недоверчиво посмотрела на Егора и попросила:
— Ты только не гони, а то у меня от страха сердце выскочит.
Молодой человек не так же бодро пообещал:
— Не волнуйтесь, я вас за стеклянную тару довезу в целости и сохранности.
Егор сам водрузил на голову бабули шлем и помог ей сесть на заднее сиденье:
— Вы только крепче за меня держитесь, и всё будет хорошо.
продолжение