Поэт с женой Айседорой Дункан были первыми пассажирами первого регулярного авиарейса из Москвы
В этом году исполняется 130 лет со дня рождения Сергея Есенина и 100 лет со дня его смерти. С именем поэта связаны несколько мест на Севере Москвы. Он гулял в Петровском парке (см. об этом вот здесь https://dzen.ru/a/YVjkE5R7wjAUc4A7 ), не раз бывал на бегах на Московский ипподром, обедал в столовой у Белорусского (тогда Александровского) вокзала, ездил к друзьям - с Савёловского.
Помнит Есенина и Ходынское поле – отсюда, с Центрального аэродрома Москвы - он улетал в свое первое и единственное заграничное путешествие. Об этом рассказывает газетная хроника и воспоминания современников.
«Фоккер» вышел из ангара
«Утро было солнечное, но часов с восьми начал накрапывать дождик, скоро, однако, разогнанный ветром. В 8.30 прибыли летчики, механики и пассажиры, а также провожающие…» Репортажи о том, что происходило на Центральном аэродроме 10 мая 1922 года, появились во многих газетах
«Фоккер» вышел из ангара… Два объемистых чемодана быстро погружены в специальную кабинку… Мощный «мотор» с невероятной силой кружит пропеллер», - описывал подготовку к взлету еженедельник «Театральная Москва».
«Аппарат с виду точно игрушечка. Каюта, в которую ведет дверь с каретными окнами, похожа на вместилище старинных дилижансов: друг против друга два мягких дивана на 6 мест», - приглашала читателя в салон самолета газета «Рабочий».
Нечто вроде водолазов
Репортеры примчались на Ходынку с утра пораньше - тогда это была окраина Москвы - не просто так.
В 9.00 стартовал первый пассажирский рейс первой в России, только что - 30 апреля - открывшейся - авиалинии Москва-Кёнигсберг. Ее создала и обслуживала советско-германская авиакомпания «Дерулюфт» - DEutsche RUssische LUFTverkehr.
Вторая новость: первым пассажиром этой авиалинии была звезда - известная американская танцовщица Айседора Дункан, которая провела в Советской России полгода и была ею очарована.
«Дункан входит по лесенке в удобное… купэ вагонного типа, - фиксировал хроникер. - Мужчины надевают специальные воздухоплавательные костюмы, превращающие их в нечто вроде водолазов. Дункан остается в обычном дорожном костюме».
Третья новость – то, что одним из «водолазов», отправлявшихся в Германию, был муж Айседоры Дункан, поэт Сергей Есенин.
Сел на пол и читал стихи
Они расписались за девять дней до этого – 1 мая. А познакомились - полгода назад, 3 октября 1921-го, в гостях у общих знакомых.
44-летняя босоножка – так называли Айседору, которая выступала босиком - исполнила в Берлине танец под «Интернационал» и сделалась, как сформулировал нарком просвещения Анатолий Луначарский, мишенью буржуазного негодования. Контракты с нею в Европе были разорваны, выступления отменялись – и она приехала в Москву, чтобы открыть школу, учить танцевать детей рабочих и крестьян и делать из них «настоящих грациозных людей».
Дункан не говорила по-русски. 27-летний Есенин - ни на одном языке, кроме русского. Он сел на пол у ее ног и начал читать стихи. Она положила руку на его голову.
Свадебно-деловое путешествие
Зарубежную поездку Дункан-Есениных - после свадьбы они взяли двойную фамилию - часто называют свадебным путешествием. Но оно было и деловым.
Есенин давно хотел выступать и публиковаться и за рубежом. Они собирались в Берлин с друзьями-поэтами Рюриком Ивневым и Анатолием Мариенгофом еще в 1920 году, но тогда поездка не состоялась.
17 марта 1922 года – за полтора месяца до свадьбы – Есенин снова просит Наркомат просвещения ходатайствовать о выдаче «заграничного паспорта для поездки на трехмесячный срок в Берлин по делу издания книг: своих и примыкающей ко мне группы поэтов».
Голубой блокнотик
На аэродром ехали на большом красном автобусе. Все ученики Дункан хотели проводить ее до самого самолета, и импресарио и завхоз школы Илья Шнейдер обратился в Коминтерн с просьбой выделить вместительный транспорт.
Зала ожидания как такового в Ходынском аэропорту не было. Пассажиры и провожающие сидели прямо на траве. Все заметно волновались. Есенин – он летел первый раз - был бледен, а Айседора вдруг решила составить завещание.
- Я вынул из военной сумки маленький голубой блокнот, - вспоминал Шнейдер. - Дункан быстро заполнила пару узеньких страничек: в случае ее смерти наследником является ее муж - Сергей Есенин-Дункан. Потом добавила: «А случае его смерти, моим наследником является мой брат Августин Дункан".
Моросило, и Шнейдер поскорее убрал блокнот в сумку.
Корзинка на лету
Самолет «Фоккер» F-III, которым летели молодожены, был сделан в Голландии. Он весил 92 пуда – 1, 5 тыс. килограммов, поднимать мог 56 пудов - 917 кг.
Перелет – с двумя посадкам - в Смоленске и Ковно (Каунасе) занимал около восьми с половиной часов. Опасаясь, что мужа укачает, Дункан накануне приготовила корзинку с лимонами: если сосать кислое, укачивает меньше. Но когда пилот крикнул, что можно садиться, корзинку забыли на земле. Есенин вспомнил о лимонах только в самолете, когда машина уже двинулся по взлетной полосе.
К счастью, скорость на неровном поле была небольшой. Шнейдер подхватил корзинку, бросился за самолетом – и успел передать корзинку через окно - чуть ли не на лету.
Билет за 100 млн
Авиамаршрут был проложен вдоль железнодорожной дороги, ну, точнее, конечно, над ней. Пассажиры видели под собой Бородинское поле, Можайск, Вязьму.
В Кёнигсберге приземлились около восьми вечера. Прямо с аэродрома поехали на вокзал и сели в поезд до Берлина.
«За полет Москва-Берлин Айседора Дункан-Есенина уплатила сто миллионов рублей», - писала на следующий день парижская газета «Последние новости».
Да, денежное исчисление тогда шло на миллионы. Билет, как указано в рекламном объявлении, стоил 20 фунтов стерлингов. Тут же уточнение, что граждане России и Германии могут платить по твердому курсу: 1 фунт – это 5000 марок. Значит, в марках билет стоил 100 тыс. Ну, а если учесть, что курс рубля к марке в 1922 году составлял, как напоминают справочники, 1:430, то цена двух билетов, действительно, приближалась к 100 млн.
«Не жалею, не зову, не плачу»
14 мая литературное приложение к берлинской газете «Накануне» вышло с двумя стихотворениями Есенина на первой полосе: «Все живое особой метой/ Отмечаю я с давних пор» и «Не жалею, не зову, не плачу». В примечании говорилось: «Печатаемые здесь два стихотворения, переданы сегодня, в 1 час дня автором, вылетевшим вчера, в 9 часов утра, из Москвы, на аэроплане».
«Может, когда-нибудь пригодится»
Стихов, посвященных самолетам, у Есенина нет, он ограничился стальной конницей. А вот в автобиографической прозе упоминание о полете имеется. «В 22 году вылетел на аэроплане в Кенигсберг», - написано мелко, простым карандашом на листе серой бумаги, который хранится в Государственном литературном музее.
Есенин написал это в 1923 году в автобиографии для предисловия к готовившемуся сборнику стихов.
По какой-то причине дело разладилось, книжка не вышла. Стихи и фотографии поэт из издательства забрал, а автобиографию попросил оставить: «Второй раз я писать не буду, а эту обязательно затеряю. Она, может, когда-нибудь пригодится...»
