Смена близилась к концу. Темный переулок освещал лишь свет одинокого мигающего фонаря, да редких проезжающих автомобилей. Я поставил такси на аварийку и завершил заказ. Мимо меня по тротуару прошла парочка влюбленных. Они беззаботно смеялись и игриво толкались. Я посмотрел им вслед и почувствовал, как в груди слегка кольнула зависть.
Я уже потянулся к смартфону, чтобы закрыть смену, как тот заголосил и высветил новый заказ.
— Аэропорт.. Хм.. — ухмыльнулся я. Далековато, конечно. Но и заработок неплохой. Я принял заказ и вскоре уже подъезжал к точке, следуя наставлениям моего электронного помощника. Навигатор к концу дня невероятно раздражал своими наставлениями: «через сто метров поверните налево!». Тьфу! Я отключил звук и дальше ехал в тишине.
Мой пассажир стоял на тротуаре с маленьким чемоданчиком в руках. Это был худенький, сутуловатый старичок, одетый в длинное бежевое пальто и такого же цвета хорошо выглаженный костюм. На голове его красовалась темная ковбойская шляпа.
— Ну и пижон.. И надо ж так вырядиться в столь паршивую погоду! — раздраженно проговорил я вслух и остановил авто.
Старичок сел на переднее сидение и аккуратно положил чемодан на колени. Мне на мгновение показалось, что его левая рука двигается как-то заторможено.
— Добрый вечер! — вежливо сказал он и улыбнулся искренней широкой улыбкой.
— Добрый.. — машинально буркнул я и нажал на педаль газа.
Не знаю, как других водителей, но меня всегда раздражало, когда люди садились рядом. Обычно так поступали те, кому очень хотелось поболтать с водителем. А общаться мне не хотелось. В последнее время лишь злоба и раздражение были моими верными спутникам. А что еще может чувствовать мужчина с затухающими отношениями, безденежьем и кучей долгов?
Мы ехали медленно, часто вставая в заторы. Да еще и светофоры словно назло постоянно встречали нас красным. Время поездки на навигаторе неуклонно росло. Но моего клиента это, казалось, совершенно не волновало. Он резво вертел головой из стороны в сторону и внимательно осматривал все, что находилось по ту сторону стекла: архитектуру, вывески, другие авто, прохожих. Но хуже всего были его реплики, на которые я сначала кивал в знак вежливости, а после вообще перестал отвечать.
— Какой интересный книжный, вы читаете книги? Посмотрите, как упирается собака на поводке, явно не хочет домой с прогулки! Ух ты, как мужчину лужей окатило! Бедный.. бедный.. — с оживленным интересом комментировал он.
Мое раздражение копилось. И когда старик, который своим поведением был больше похож на пятилетнего ребенка, задал мне очередной вопрос, я как можно более сердито ответил:
— Может, включим музыку?
Мне очень хотелось заглушить речевые излияния невольного собеседника. То, что это прозвучало грубо и бестактно, меня не волновало. Мужчина на мгновение замолчал, тяжело вздохнул и мягким, угодливым тоном попросил меня:
— Как хотите, но я бы хотел поговорить с кем-то до отлета. Извините, что отвлекаю вас разговорами. Просто я больше не вернусь в страну и вы, возможно, последний русскоязычный, с кем я еще поговорю.
Он говорил вежливо и искренне. Я почувствовал себя неловко за свою неприветливость и решил чуть сбавить градус:
— Эмигрируете?
— Не совсем.. — ответил он и как-то обреченно вздохнул, — так.. еду в одну европейскую клинику.
— Значит, едете лечиться, — произнес я и тут же внутри меня больно кольнуло от осознания, что я нагрубил больному.
— Поздно уже лечиться. Я лечу на процедуру эвтаназии.
Дальше он кратко рассказал мне о своей долгой борьбе с тяжелым заболеванием нервной системы. У него уже частично отнялась левая рука, начались проблемы с памятью и речью. Болезнь отнимала все больше сил, нервов, а перспективы были еще более страшны.
— Хочу уйти, пока еще в здравом рассудке, — подытожил он, — а сейчас, в последние дни я просто радуюсь отпущенному времени. Вы, наверное, думаете, что человек в моем положении должен бояться и рыдать от горя? Нет. Эта стадия уже в прошлом. Я просто живу так, как должен был жить всю жизнь: не злиться по мелочам, любить и ценить себя и свое время. Жизнь ведь прекрасна не только победами и громкими успехами. Достижения дают временный взрыв чувств, а позже со временем остывают, словно камин, в котором перегорели дрова. Но почему блеск нашей жизни сияет лишь в моменты триумфа? А что делать с остальным временем? Для себя я решил: нужно наслаждаться и ценить каждый вдох и выдох. Жаль, что сделал это так поздно..
Я не стал ничего более спрашивать этого несчастного человека: ни про про отношение к его раннему уходу родственников и друзей, ни о самой процедуре. Старичок же вновь отвернулся к окну. Сейчас его больше занимало наблюдение за падающими хлопьями снега, которые тут же таяли на грязном асфальте; бликами автомобильных фар; прохожими, спешащими по тротуарам с работы.
— Как же красиво.. — прошептал он и тепло улыбнулся.
Я остановил машину недалеко от входа в аэропорт, но заказ не завершил. Снаружи бушевал снегопад. Мне не хотелось, чтобы старичок выходил: его присутствие умиротворяло и придавало каждой секунде какую-то особую значимость.
— Вы когда-нибудь летали на самолете? — вдруг спросил он.
— Много раз, а что?
— Не знаете, небо там такое же голубое, как если смотреть с земли? Впервые лечу, да и то ночью. Эх…
Я на мгновение погрузился в воспоминания, пытаясь вспомнить свой последний полет, но пассажир перебил меня:
— Не говорите. Пусть останется тайной. Все на свете нельзя узнать за короткую жизнь.. — сказал он и улыбнулся доброй отеческой улыбкой. Он поблагодарил меня за поездку, оставил хорошие, даже неприличные чаевые и уже собрался выйти из машины, когда я окликнул его:
— Запишите мой номер, пожалуйста, и сообщите, как долетели.
Не знаю, зачем я оставил свой контакт, наверное, мне просто хотелось еще раз услышать его голос. Я проводил пассажира до входа в аэропорт, где мы и простились, словно закадычные друзья.
Не помню, как доехал до дома и поднялся в квартиру. Но когда проснулся утром, первым делом проверил телефон. Но старичок не написал. Я обернулся к спящей жене, поцеловал и обнял ее.
— Давай сегодня возьмем выходной. Сходим в кино или покатаемся на лыжах, — предложил я за завтраком.
— Ты сегодня какой-то странный.. — удивленно сказала она, но согласилась.
Мы провели вместе весь день: гоняли со склонов, ели десерты, смеялись, пели вслух песни. Я вдруг почувствовал, что вновь ощущаю счастье, которое давно покинуло меня. Это чувство внутреннего тепла словно не было привязано к каким-то внешним достижениям и статусу и происходило откуда-то из глубины меня. Я жил вместе с каждым мгновением, каждым вдохом и выдохом.
Увлекшись, я не сразу заметил сообщение от старичка. Оно было коротким, но все равно проняло до глубины души:
— Рейс перенесли из-за снегопада. Только прилетел. А небо-то и вправду не такое, как внизу. Темнее.