— Ну чего вы, дети ж балуются. Нормально это. Подумаешь — стул от учителя отодвинули. Или дверь заблокировали изнутри, а она ключ в учительской оставила. Детство, шалости…
— Да вы что, ну не может мой ребёнок говорить такие слова. Это он просто так, пошутил. Учитель, наверное, не так понял.
— Если не справляется — пусть уходит! Сейчас столько молодых, энергичных, а то вечно обижаются. Детей жалко…
Я такое слушаю уже не первый год. Сначала молча. Потом тихо. Теперь вот — пишу. Потому что не вмещается. Потому что слишком много моих коллег плачут — не от переутомления. Не от зарплаты. От унижения.
Ты знаешь, как выглядит учитель, которого довели?
Он не орёт. И не стучит кулаками по столу. Он, скорее всего, сидит за тем же столом, уткнувшись в тетради. Не потому что проверяет. Просто так легче не плакать. И не выдать, как сильно хочется уйти прямо сейчас — не в учительскую, не домой, а вообще. Из школы, из профессии. Уйти туда, где не надо держать лицо, когда тебе в глаза говорят: «А вы вообще кто такая, чтобы моего сына орать учить?».
Я видел такое. Много раз. В советские годы — редко. Сегодня — часто.
Понимаешь, когда ученик плюёт на тебя, ты это хоть как-то можешь осмыслить. Он — ребёнок, он растёт, он пробует границы. Ты видишь перед собой конкретного пацана, и даже если бесишься, даже если руки опускаются — ты знаешь, с кем говоришь.
А вот когда ты разговариваешь с родителями — взрослыми людьми, мамами и папами, и слышишь в трубку: «А может, вы на моего сына давите? Может, это у вас с нервами не в порядке?» — ты не понимаешь, как на это отвечать. И что с этим делать. Потому что раньше такого не было.
Я отработал в школе 33 года. Начинал ещё в те времена, когда ученик, завалив контрольную, говорил «извините». А не «ну и что, это ваша проблема». Когда учителя боялись и уважали. А теперь только боятся — камеры, жалобу, кричащую маму у кабинета директора. Не дети балуются — родители перестали держать школу в уважении. Вот и всё.
Я сейчас на пенсии. Пенсия — 17 300. Кто-то скажет: сиди себе, отдыхай. А я — нет. Я продолжаю учить. Онлайн, через Zoom. Потому что математика — это не просто цифры. Это ещё и уважение к логике, к труду, к чужому времени. А в школе сейчас с этим — беда.
Одна моя ученица, Катя, шестиклассница, как-то сказала: «Наш новый учитель такой добрый, но его никто не слушает». Я спросил: а почему?
«Ну он тихо говорит. А ещё у нас в классе один мальчик специально задаёт ему глупые вопросы, чтобы тот запутался. А потом все смеются».
А ты, говорю, смеёшься?
«Нет… мне жалко. Он иногда на нас смотрит, как будто хочет уйти».
Хочет уйти. Вдумайся.
Учитель.
Который пришёл учить.
Который готовился, ночами тетради проверял, свою жизнь подстроил под расписание — он теперь сидит и думает: «Как бы не уронить голос. Как бы не расплакаться». Потому что кто-то «пошутил», кто-то «прикалывался», а мама потом заявила, что учитель сам виноват.
Когда я учил в советской школе, мы, учителя, тоже уставали. Тоже были плохие дни. Но никогда, слышишь, никогда не было ощущения, что ты — никто. А сейчас оно есть. Системно. Массово.
Я знаю одну молодую учительницу, 26 лет. Она проработала в школе полтора года. Мечтала стать «учителем, как в фильмах» — строгим, но добрым. Вела литературу. А ушла после того, как родители на педсовете обвинили её в «низких оценках» детям, «психологическом давлении» и «неумении мотивировать». Причина? Да просто в классе двое детей не сдали сочинение. Родители устроили разнос. Она ушла.
Теперь она работает в магазине. Продавцом. Сказала: «По крайней мере, здесь я не боюсь, что на меня накричат взрослые за то, что их ребёнок ничего не делает».
А что мы слышим от тех, кто должен защищать? От администрации? От управления? Да ничего особенного. Бумажки, протоколы, отписки. Ну бывает. Ну дети. Ну родители у нас нынче сложные.
Всё сводится к одному: «Учитель должен быть гибким». То есть подстраиваться. То есть терпеть. То есть прогибаться. То есть — молчать.
Слушай, я не против учеников. Они и правда бывают замечательные. И у меня есть такие. Онлайн, через экран — я вижу, как горят глаза. Как они втягиваются, как спорят, как ловят суть. Но знаешь, что главное? Родители не мешают. Они доверяют. Они понимают, что если я ставлю четвёрку, то это не месть, а результат. Что если я делаю замечание — это не нападение, а забота.
А в школе это доверие исчезло. Его подменили претензии. Жалобы. Запрос на «психологический комфорт» в ущерб правде.
Ты можешь спросить — а дети-то виноваты?
Да нет. Они просто делают то, что им позволено. Баловаться можно? Можно. А где граница? Не сказали. Значит, границ нет.
Уважать учителя надо? Да вроде нет, если мама с папой говорят: «Ты не обращай внимания, он сам виноват».
Кто виноват?
Мы все. Родители, которые защищают любое поведение. Администрация, которая боится конфликтов. Министерства, которые делают школу витриной. И учителя. Да, и мы. Потому что молчим.
Я не за жёсткие меры. Не за линейку по рукам и не за выговоры. Я за взрослый разговор. За право учителя быть услышанным. За уважение, даже если не согласен.
И если ты родитель — посмотри на ребёнка. Не в Instagram. В глаза. Он уважает тех, кто его учит? Или просто считает, что все вокруг — обслуживающий персонал?
Если ты учитель — держись. Нас таких, как ты, ещё много. И пусть нас не видно на плакатах, нас нет в ТикТоке, но мы есть. И мы помним, как это — когда профессия значила не меньше, чем звание.
А если ты из тех, кто считает, что «ничего страшного, балуются» — вспомни: из таких «баловств» растёт то, чего потом не остановить. Ни дома, ни в школе. Ни в стране.
Вопрос — ты бы сам хотел работать в классе, где тебя не уважают?
Подпишись на группу в вконтакте: https://vk.com/andreymath
Подпишись на группу в ТЕЛЕГРАМЕ: https://t.me/+QrWp-Z4VyKJkNzRi