Антонина Павловна поливала гортензии, когда зазвонил старенький мобильный телефон. Она отставила лейку и вытерла руки о фартук. Номер на экране был незнакомым.
— Алло, — настороженно произнесла она.
— Добрый день! Это Антонина Павловна Климова? — раздался в трубке мужской голос.
— Да, это я, — ответила женщина, щурясь от яркого солнца. — А с кем я разговариваю?
— Антонина Павловна, вы, наверное, меня не помните. Это Виктор, Виктор Степанович Климов. Я сын вашего мужа от первого брака.
Женщина замерла, держа телефон возле уха. Виктор... Конечно, она помнила о нём. Сын её покойного мужа Степана Ивановича от первого брака. Мальчишка, которого она видела всего несколько раз, когда тот приезжал на летние каникулы. А потом он исчез из их жизни, уехав куда-то на Север. Степан говорил, что сын обиделся на него за развод с первой женой, но Антонина подозревала, что обида на отца — лишь часть правды. Виктор относился к ней с плохо скрываемой неприязнью, считая разлучницей.
— Виктор? — наконец выдохнула она. — Сколько лет прошло... Больше двадцати, наверное. Как ты меня нашёл?
— Через интернет, — коротко ответил Виктор. — Антонина Павловна, нам нужно встретиться. Я приехал в город на неделю и хотел бы обсудить кое-какие вопросы.
— Какие вопросы? — в груди Антонины что-то неприятно ёкнуло.
— Касательно наследства отца. В частности, дачного участка.
Антонина Павловна медленно опустилась на садовую скамейку. Дачный участок — её гордость и отрада, двенадцать соток земли с уютным домиком, который они со Степаном купили тридцать лет назад, в начале их совместной жизни. Здесь каждый куст был высажен её руками, каждая дорожка вымощена по её замыслу. После смерти мужа пять лет назад это место стало для неё настоящим убежищем от городской суеты и одиночества.
— Виктор, участок полностью оформлен на меня, — наконец сказала она. — Мы со Степаном всё правильно оформили ещё при его жизни.
— Разве? — в голосе мужчины проскользнули нотки сарказма. — А я располагаю другой информацией. Не будем обсуждать это по телефону. Когда я могу подъехать?
Антонина Павловна растерянно оглядела свой ухоженный сад. Встречаться с нежданным пасынком совсем не хотелось, но и игнорировать его она не могла.
— Хорошо, — сдалась она. — Я сейчас на даче. Садоводство «Рассвет», участок 47. Если хочешь, можешь приехать сюда.
— Отлично, буду через час, — сухо ответил Виктор и отключился.
Антонина Павловна медленно убрала телефон в карман фартука и попыталась собраться с мыслями. Что нужно этому человеку, который объявился спустя столько лет? Какие могут быть претензии на участок, который полностью оформлен на неё? Степан ещё при жизни позаботился, чтобы всё их совместно нажитое имущество было надёжно защищено документами.
Она поднялась со скамейки и направилась в дом. Нужно было привести себя в порядок перед визитом непрошеного гостя. В маленькой спальне на втором этаже она сняла рабочий сарафан и надела аккуратное платье в мелкий цветочек. Расчесала седеющие волосы и собрала их в простой пучок. В зеркале отразилась усталая женщина шестидесяти двух лет, с морщинками вокруг глаз и лёгкой горечью в уголках губ.
На кухне Антонина Павловна поставила чайник и достала из шкафчика жестяную коробку с печеньем. Если уж принимать гостей, то по всем правилам. Даже если гость — человек, которого она предпочла бы никогда больше не видеть.
Ровно через час на участке раздался звук подъезжающей машины. Антонина Павловна вышла на крыльцо. У калитки остановился черный внедорожник, из которого вышел высокий мужчина лет сорока пяти. Она с трудом узнала в нём того юношу, которого когда-то видела. Виктор заметно раздался в плечах, появилась ранняя седина на висках, но черты лица по-прежнему напоминали Степана. Те же глубоко посаженные карие глаза, тот же прямой нос.
— Здравствуйте, Антонина Павловна, — сказал он, открывая калитку. В руках у него был кожаный портфель.
— Здравствуй, Виктор, — кивнула она. — Проходи в дом, я чай поставила.
В тесной кухоньке они устроились за маленьким столом. Антонина Павловна разлила чай по чашкам и придвинула к гостю вазочку с печеньем. Виктор, однако, не притронулся к угощению. Он достал из портфеля папку с документами и положил её перед собой.
— Я не буду ходить вокруг да около, — начал он. — Недавно разбирая вещи матери, я нашёл документы на этот дачный участок. Половина его принадлежит мне по родству.
Антонина Павловна едва не поперхнулась чаем.
— Что за ерунда, Виктор? Откуда у твоей матери могут быть документы на наш участок? Мы купили его уже после развода твоих родителей.
— Это не совсем так, — Виктор открыл папку и достал пожелтевшие бумаги. — Вот, взгляните. Это договор о покупке участка, датированный 1985 годом. За несколько лет до вашей свадьбы с отцом. Участок был приобретён им и моей матерью. Потом, когда они развелись, отец просто забрал документы и сказал матери, что продал участок. Но, как видите, никакой продажи не было. Вот эту копию мать хранила все эти годы.
Антонина Павловна внимательно изучила протянутый документ. На пожелтевшей бумаге действительно значились имена Степана Ивановича и его первой жены Елены Викторовны как покупателей участка номер 47 в садоводстве «Рассвет».
— Но у меня есть другие документы, — растерянно произнесла Антонина Павловна. — Степан переоформил участок полностью на меня в 2005 году. Вот, — она поднялась и достала из серванта папку с бумагами. — Смотри.
Виктор бегло просмотрел протянутые документы и качнул головой.
— Эти документы недействительны. Отец не имел права единолично распоряжаться участком без согласия второго собственника, то есть моей матери. А такого согласия она никогда не давала.
— Но как же... — Антонина Павловна растерянно смотрела на пасынка. — Степан говорил, что всё уладил, что участок куплен на его деньги.
— Это неправда, — жёстко ответил Виктор. — Моя мать вложила в покупку свою долю, полученную от продажи квартиры своих родителей. У меня есть свидетели, которые могут это подтвердить. И расписка отца.
Антонина Павловна почувствовала, как к горлу подступил ком. Неужели Степан обманул её? Неужели все эти годы она жила в доме, построенном на земле, которая принадлежала не только ему?
— И что же ты предлагаешь? — тихо спросила она.
— У меня есть два варианта, — деловито произнёс Виктор. — Либо вы выкупаете у меня мою долю — а это половина рыночной стоимости участка. Либо мы продаём участок и делим деньги.
— Продаём? — у Антонины Павловны перехватило дыхание. — Но это же мой дом! Мой сад! Я здесь живу каждое лето!
— Это и мой сад тоже, — холодно заметил Виктор. — Вернее, сад моей матери, умершей три месяца назад. Я как единственный наследник имею полное право на её долю.
Повисла тяжёлая пауза. Антонина Павловна смотрела в окно на ухоженные грядки с клубникой, на цветущие яблони, на беседку, увитую девичьим виноградом, где они со Степаном так любили пить чай по вечерам...
— Я не могу выкупить половину участка, — наконец сказала она. — У меня нет таких денег. Я живу на пенсию.
— Значит, продаём, — кивнул Виктор. — Я уже консультировался с риелтором. Такой участок с домом может стоить около трёх миллионов. Получите полтора — неплохая прибавка к пенсии.
— Но куда я пойду? — Антонина Павловна чувствовала, что ещё немного, и она расплачется. — У меня есть только однокомнатная квартира в городе. Я привыкла жить здесь с весны до осени!
— Это не мои проблемы, — пожал плечами Виктор. — Закон на моей стороне. И если вы не согласны на мирное решение, я буду вынужден обратиться в суд.
Внезапно в разговор вмешался новый голос:
— А ты не торопись с судом, племянничек. Не все документы ты изучил.
В дверях кухни стояла пожилая женщина с тростью. Нина Ивановна, сестра Степана, приехавшая погостить на дачу на выходные. Антонина Павловна и не заметила, как свекровь вернулась с прогулки.
Виктор удивлённо повернулся:
— Тётя Нина? Вы здесь?
— Как видишь, — сухо ответила старушка. — И, в отличие от тебя, бываю здесь регулярно, а не раз в двадцать лет. — Она прошла к столу и тяжело опустилась на стул. — Антонина, налей-ка мне чаю. А ты, Виктор, послушай, что скажет старая женщина.
Нина Ивановна отхлебнула чай и внимательно посмотрела на племянника:
— Я всё слышала, стоя за дверью. И скажу тебе вот что. Документ, который ты нашёл у матери, — подделка. Участок никогда не принадлежал твоей матери.
— Что за чушь? — нахмурился Виктор. — Вот договор!
— Договор-то есть, да только настоящий в другом месте, — спокойно ответила Нина Ивановна. — В сейфе у нотариуса. А этот — копия, причём неполная. Где подписи сторон? Где печать садоводства? Нет их. Потому что договор этот — черновик, который твоя мать выкрала, когда узнала, что Степан собирается покупать дачу. И дату подправила задним числом.
— Неправда! — воскликнул Виктор, багровея. — Мама не могла такого сделать!
— Могла, голубчик, ещё как могла, — вздохнула Нина Ивановна. — Ты был слишком мал, чтобы помнить, но развод твоих родителей был очень некрасивым. Елена угрожала Степану, что отсудит всё имущество и не даст видеться с тобой. А когда поняла, что у неё ничего не выходит, начала мстить по-мелкому. То вещи его выбросит, то документы спрячет. Вот и этот черновик договора стащила, а потом, видимо, решила сохранить, чтобы когда-нибудь использовать. И тебя против отца настраивала годами. А ты и рад стараться — даже на похороны не приехал.
Антонина Павловна изумлённо смотрела на свекровь. За все годы их знакомства Нина Ивановна ни разу не рассказывала такие подробности о первом браке Степана.
Виктор побледнел:
— Вы лжёте. У вас нет доказательств.
— Доказательств? — Нина Ивановна усмехнулась. — Сходи к нотариусу Савельеву на Ленинском проспекте. Он хранит оригинал договора. А ещё загляни в садоводческое товарищество, посмотри старую ведомость. Там чёрным по белому записано, что участок номер 47 был приобретён Степаном Ивановичем Климовым в единоличное пользование в 1989 году.
В кухне повисла тишина. Виктор переводил взгляд с тёти на Антонину Павловну, явно не зная, что сказать.
— Но почему... — наконец выдавил он. — Почему мама хранила этот документ? Почему говорила, что участок отобрали у неё?
— А ты подумай, — Нина Ивановна покачала головой. — Легче жить, считая себя обманутой, чем признать, что ты сам разрушил свою семью. Твоя мать изменяла Степану, и он об этом узнал. Потому и развелись. Но тебе она, конечно, этого не сказала. Проще было выставить твоего отца негодяем.
Виктор резко встал, опрокинув чашку. Чай растёкся по столу, капая на документы.
— Я не верю вам, — хрипло произнёс он. — Это всё ложь. Вы просто хотите сохранить участок.
— Как хочешь, — пожала плечами Нина Ивановна. — Иди, проверяй. А мы с Антониной пока чайник поставим новый, да пирог достанем. Если сейчас хлопнешь дверью, потом не сможешь вернуться просто так, придётся извиняться.
Виктор молча собрал документы, затолкал их в портфель и стремительно вышел из дома. Хлопнула калитка, заурчал мотор машины.
— Ну вот и всё, — вздохнула Нина Ивановна. — Напугал нас племянничек, да нечем.
Антонина Павловна ошеломлённо смотрела на свекровь:
— Нина Ивановна, это правда? Всё, что вы сказали?
— А ты как думаешь? — прищурилась старушка.
— Не знаю... Не похоже на Степана — скрывать от меня, что его первая жена пыталась претендовать на участок.
— Потому что никогда такого не было, — отмахнулась Нина Ивановна. — Всё, что я наговорила – полная чушь. Кроме одного – участок действительно всегда принадлежал только Степану, а потом тебе. Я видела все документы. Вот только спорить с таким, как Виктор, бесполезно. Он приехал качать права и деньги требовать, а не правду искать.
— Так вы... соврали ему? — Антонина Павловна растерянно моргала.
— Соврала, конечно, — спокойно ответила Нина Ивановна. — В хорошем смысле слова. Заронила сомнения. Пусть теперь побегает, поищет несуществующие документы. А к тому времени я уже свяжусь со своей подругой Верочкой из юридической консультации, и мы подготовимся как следует. Я Степану обещала за тобой приглядывать, вот и выполняю обещание.
Антонина Павловна не знала, плакать ей или смеяться. Старушка, которую все считали тихой и безобидной, оказывается, могла дать отпор любому наглецу.
— А что, если он действительно подаст в суд? — спросила Антонина Павловна.
— Не подаст, — уверенно ответила Нина Ивановна. — Виктор трус. Всегда был таким. Громко кричит, но быстро сдувается, если встретит сопротивление. И потом, я же сказала – у нас есть время подготовиться. Если что, привлечём моего внука Серёжку, он у меня в прокуратуре работает. Не позволим какому-то проходимцу отобрать твой дом.
— Наш дом, — поправила Антонина Павловна. — Вы же знаете, что всегда можете жить здесь.
— Знаю, милая, — улыбнулась Нина Ивановна. — И ценю это. А теперь давай и правда пирог достанем. Я, признаться, проголодалась от всей этой нервотрёпки.
Они сидели на веранде, пили чай с яблочным пирогом и говорили о том, какой выдался хороший урожай клубники в этом году. И лишь изредка поглядывали на дорожку, уходящую от калитки к лесу, словно ожидая, что вот-вот покажется высокая фигура непрошеного гостя. Но Виктор не возвращался.
Неделя прошла в тревожном ожидании. Антонина Павловна дважды звонила нотариусу, проверяя, все ли документы в порядке. А Нина Ивановна подняла на ноги всех знакомых юристов, готовясь к возможной тяжбе. Но Виктор так и не объявился.
А потом пришло письмо. Обычный конверт без обратного адреса. Внутри лежал сложенный вчетверо лист бумаги.
«Антонина Павловна, я проверил информацию, и вынужден признать, что был введён в заблуждение. Участок действительно никогда не принадлежал моей матери. Я не буду больше беспокоить вас по этому вопросу. Виктор».
— Вот так-то лучше, — удовлетворённо кивнула Нина Ивановна, когда Антонина Павловна прочитала ей письмо. — Совесть, видать, проснулась у мальчика. Хоть что-то человеческое в нём осталось.
— А может, просто проверил и понял, что тётя солгала ему? — с лёгкой улыбкой спросила Антонина Павловна.
— Может, и так, — согласилась старушка. — Но, в любом случае, теперь он знает, что просто так нас не возьмёшь. Климовы своего не отдают.
Антонина Павловна вышла в сад и глубоко вдохнула пропитанный ароматом жасмина воздух. Её сад. Её дом. Её земля. Всё осталось при ней. И даже появилось что-то новое — уверенность в том, что она не одна, что есть кому защитить её, есть кому поддержать в трудную минуту.
Она взяла лейку и направилась к гортензиям. Ещё неделя — и они зацветут, наполняя сад нежно-голубыми и розовыми шапками соцветий. Жизнь продолжалась, и она была прекрасна.
Популярно сейчас: