Одним из самых запоминающихся образов Средневековья остаются флагелланты — избитые и окровавленные мужчины в рваных туниках, плащах и капюшонах, шествующие по улицам и бичующие самих себя. Этот образ вызывает ассоциации с варварством, мистикой и суеверием — всем тем, от чего Средневековье до сих пор не может избавиться. Однако флагелланты зачастую неправильно поняты. Многие считают, что эти люди были фанатиками, которые целыми днями занимались самобичеванием, но на самом деле это было не совсем так.
Движение флагеллантов было масштабным. С момента своего зарождения в конце XIII века в Италии оно стало стремительно распространяться во времена Чёрной смерти. В XIV и XV веках тысячи людей брали в руки кнуты и плети и начинали истязать собственную плоть в стремлении к большей набожности и вере. Это движение было слишком массовым, чтобы его можно было считать просто фанатичным, хотя самобичевание, безусловно, является крайним проявлением религиозного рвения. Флагелланты стали настолько распространённым явлением, что папе пришлось осудить их.
По своей сути движение флагеллантов было сродни монашескому. Они отвергали церковную иерархию, папу и даже церковные таинства. Это спонтанное религиозное движение стало угрозой власти и престижу церкви, поэтому она поспешила заклеймить его участников как еретиков. Церковь также заявила, что местные феодалы и представители инквизиции имеют право судить, приговаривать и казнить флагеллантов, где бы те ни находились. (В одном особенно жестоком случае 300 флагеллантов были сожжены за один день.)
Как же выглядела жизнь флагелланта? Удивительно обыденно.
Чтобы стать полноправным участником движения, человек должен был пройти 33-дневный обряд посвящения, находясь под присмотром более опытного флагелланта. После участия в ритуалах и завершения обряда, флагеллант возвращался к обычной жизни. Они возвращались к своим домам и повседневной работе, а выходили на улицы лишь в особые дни — во время праздников, религиозных торжеств и в моменты коллективного страха или напряжения.
Некоторые флагелланты собирались каждую неделю, обычно по воскресеньям, в местной церкви, чтобы молиться, читать псалмы, проповедовать и участвовать в обряде самобичевания. Другие делали это всего раз в квартал. Это больше напоминает религиозное братство или секту, чем странный культ безумцев.
На самом деле флагелланты были популярны. (И именно эта популярность сделала их мишенью для церкви.) Люди стремились приблизиться к Богу в то время, когда церковь их подводила, а мир, казалось, рушился. Самобичевание воспринималось как способ углубления личного благочестия и попытка принять участие в Страсти Христовой. Оно служило подражанием словам Иисуса: «возьми крест свой и следуй за Мной каждый день». В эпоху, когда распятый Христос изображался с пугающей реалистичностью — на крестах, в витражах — неудивительно, что некоторые верующие стремились буквально повторить Его страдания — быть избитыми и окровавленными. (Некоторые современные католики до сих пор предпочитают распятия с детализированным образом страдающего Иисуса.)
Флагелляция — лишь один из крайних примеров умерщвления плоти — практики, характерной для христиан, иудеев и мусульман. Умерщвление плоти — это отказ от земных удовольствий и потребностей. Другие формы включают пост, воздержание и уединение.
Когда стало ясно, что публичное самобичевание может привести на костёр или перед судом инквизиции, движение стало личным и тайным. Даже после того, как массовые шествия прекратились с окончанием Чёрной смерти, тысячи людей продолжали заниматься самобичеванием в уединении своих домов — и это говорит о глубокой преданности делу, которая выходила за рамки публичных демонстраций.
Существует также миф, что флагелланты пытались сдержать гнев Божий или избавить мир от чумы через боль и благочестие. Но это не совсем так. Конечно, некоторые из них действительно верили, что таким образом могут умилостивить Бога, однако движение в целом не было таким наивным или отсталым. Скорее, это действительно напоминало монашеское движение. Монахи издавна знакомы с умерщвлением плоти, религиозным рвением и критическим отношением к институционализированной церкви. Это было скорее похоже на стихийное религиозное пробуждение или народную молитвенную встречу, которая продолжается неделями, чем на секту или массовое безумие.
На самом деле, очернение флагеллантов как отсталых, суеверных фанатиков — во многом заслуга самой церкви, стремившейся представить их как опасных для общества с целью сохранить свою ускользающую власть. Церковь смертельно боялась, что флагелланты могут организоваться в новое религиозное движение, независимое от папства.
Движение флагеллантов фактически стало предвестником Реформации. Оно выражало недовольство обычных верующих, уставших от институционализированной религии. Оно также свидетельствовало о жажде приблизиться к Богу — сделать это самостоятельно, без помощи официальных церковных структур.
Вскоре после того, как движение флагеллантов сошло на нет (или было подавлено), Мартин Лютер прибил свои 95 тезисов к двери церкви и положил начало Реформации. Те же чувства и разочарование, которые подпитывали флагеллантов, стали топливом и для протестантской Реформации.
Позднее церковь представила Мартина Лютера как флагелланта (он действительно практиковал самобичевание в юности, будучи монахом, но позже отказался от этой практики) и использовала это обвинение, чтобы опорочить лидера Реформации. По крайней мере два папских указа были изданы против флагеллянтов: один в 1349 году — в разгар движения, а другой в 1520 году — с целью дискредитации Лютера и его последователей.
Флагелланты не были безумными фанатиками. Они не были изолированными сумасшедшими. Они не были отсталыми, суеверными деревенщинами. Это были в основном обычные рабочие люди, которые решили взять религию в свои руки. Самые массовые выступления флагеллантов собирали тысячи людей, проходивших через города и собирающихся перед соборами, чтобы донести свою весть. Флагелланты большую часть времени вели обычную жизнь — с семьями, детьми, работой и обязанностями — и лишь в особые моменты участвовали в обрядах. Современные люди часто искажают образ флагеллантов, несправедливо считая их глупыми и суеверными остатками давно ушедшей эпохи.
Когда движение становится таким масштабным и популярным, как движение флагеллантов, можно быть уверенным, что в нём участвуют самые разные люди — с различным происхождением, уровнем образования, убеждениями и верованиями. Сводить их всех к карикатурному образу нескольких худших лет Бубонной чумы — значит искажать реальность и обесценивать подлинную суть этого религиозного явления.