Звонок телефона прозвучал как выстрел в тишине квартиры. Я узнала этот тон — моя свекровь, Мария Андреевна, всегда звонила в одно и то же время, с точностью швейцарских часов. Каждую пятницу, в 18:30, будто специально выбирая момент, когда я только-только начинала расслабляться.
- Светочка, милая, мы завтра собираемся. Николай уже знает. Придёте к четырём, не опаздывайте, - голос свекрови звучал с привычной властностью, не допускающей возражений.
В этом "мы собираемся" было столько всего. Опять этот "семейный совет", как они его называли. Нет, правильнее сказать — "пересчёт". Девятый за этот год. Девятый!
- Мария Андреевна, я завтра собиралась...
- Что может быть важнее семьи, Светлана? - перебила она меня. - Вы с Колей уже третий раз пропускаете. Неужели трудно уделить время родным?
Я вздохнула, глядя в окно. Шестьдесят два года. Сорок из них — замужем за Николаем. И сорок лет этот тон "ты нам должна" не менялся. Будто время остановилось.
- Хорошо. Будем, - ответила я и положила трубку.
Когда вернулся Николай, я уже сидела за столом, перекладывая какие-то бумаги.
- Опять мама звонила? - спросил он, увидев мое лицо.
- Догадайся. Завтра ждут нас в четыре. Очередной "совет".
Николай тяжело опустился на стул напротив.
- Света, ну что ты начинаешь? Мама стара, ей восемьдесят два. Ей нужно внимание...
- Её интересует не моё внимание, Коля! - я почувствовала, как что-то закипает внутри. - Ей нужна моя пенсия!
- Перестань преувеличивать, - Николай поморщился, как от зубной боли. - Просто семейный разговор.
Но я-то знала. Каждый такой "разговор" заканчивался одинаково. "А сколько Светочке перечислили?" - непринуждённо спрашивала свекровь. И следом шло: "А вот Тамаре с её стажем учителя дали на две тысячи больше! Непорядок какой!"
А потом начиналось самое интересное: планирование моих денег.
- Ты помнишь, что было в прошлый раз? - спросила я мужа.
- Света, они просто хотели помочь...
- Помочь?! - я не выдержала. - Твоя сестра предложила мне "вложиться" в ремонт её кухни! Потому что "тебе же всё равно эти деньги некуда девать, ты же пенсионерка".
Николай промолчал, уставившись в пол. Всегда так — когда дело доходило до конфликта, он превращался в невидимку.
- Знаешь что? - сказала я, собирая бумаги. - Завтра я приду. И в этот раз всё будет иначе.
Квартира свекрови дышала прошлым веком. Тяжёлая мебель, пожелтевшие кружевные салфетки, запах валерьянки и ванильных сухарей. Мы с Николаем пришли ровно в четыре — опоздай мы на пять минут, нас встретили бы поджатые губы и укоризненный взгляд Марии Андреевны.
- Наконец-то! - воскликнула она, раскрывая объятия. - Коленька, Светочка! А мы уже заждались.
"Мы" — это вся "семейная гвардия". Сестра мужа Ирина с мужем Виктором, двоюродная племянница Тамара, которая работала учительницей и постоянно жаловалась на жизнь, и сама Мария Андреевна — командующая парадом.
- Проходите к столу, - сказала свекровь с той особой интонацией, будто делала нам одолжение.
За чаем разговор плавно перетекал от одной жалобы к другой. Виктор сетовал на начальство, Ирина — на цены, Тамара — на неблагодарных учеников. Я молчала, крепко сжимая сумочку на коленях. Внутри лежал мой "козырь" — тщательно подготовленные бумаги.
- А как ваши дела, Светлана? - спросила Мария Андреевна с той приторной заботой, которая всегда предшествовала главному вопросу.
- Спасибо, хорошо.
- Пенсию получили? - и вот оно, прозвучало, будто невзначай.
- Получила.
- И сколько в этот раз? - Ирина подалась вперёд, забыв о приличиях.
Я посмотрела на мужа. Николай сидел, опустив глаза в чашку, словно пытаясь в ней что-то разглядеть.
- Скажи им, Коля, - попросила я с улыбкой. - Ты же уже знаешь.
- Шестнадцать тысяч двести, - выдавил он.
- Шестнадцать? - Мария Андреевна покачала головой. - А Тамаре с её-то стажем всего восемнадцать! Возмутительно.
- Да-да, - поддакнула Ирина. - И между прочим, Виктор узнал, что пенсионерам полагается доплата. Вы оформили?
Всё шло по знакомому сценарию. Сейчас будет акт второй: "А давайте посчитаем..."
- Давайте посчитаем, - сказала Мария Андреевна, доставая потрёпанный блокнот. - У нас сейчас общий сбор на день рождения Петра Ивановича. Коля, вы с Светланой по три тысячи. Потом Ирочка хотела помочь Тамаре с оплатой курсов для дочки.
- А ещё мне нужно окна менять, - вставила Ирина. - Может, Светлана поможет? Всё-таки сестра.
Я чувствовала, как внутри нарастает волна. Не злость даже — усталость. Сорок лет я была удобной. Сорок лет я позволяла всем этим людям распоряжаться моей жизнью, моим временем, а теперь и моей пенсией.
- У меня есть вопрос, - я произнесла это тихо, но все почему-то замолчали. - Кто-нибудь из вас спросил меня, есть ли у меня свои планы на эти деньги?
В комнате повисла тишина. Такая плотная, что, казалось, можно было услышать, как тикают старые часы в углу комнаты — наследство ещё от родителей Марии Андреевны.
- Светлана, ты что же, не хочешь помогать семье? - Мария Андреевна прервала молчание с плохо скрываемым негодованием.
- Я хочу задать вопрос, - произнесла я спокойно, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. - За сорок лет замужества кто-нибудь из вас интересовался моими желаниями? Моими планами?
Я открыла сумочку и достала свои бумаги. Вся моя жизнь в цифрах, расписанная по пунктам.
- Знаете, сколько я трачу на лекарства каждый месяц? Три тысячи восемьсот рублей. На коммунальные услуги? Четыре тысячи. Проезд — тысяча двести. Продукты...
- Светочка, но это все естественные расходы, - перебила Ирина.
- Да, естественные. Как и твои окна, как и курсы для дочки Тамары. Только почему-то мои "естественные расходы" никого не интересуют, а вот моя пенсия — очень даже!
Я видела, как Николай ёрзает на стуле. Он не привык видеть меня такой. За сорок лет брака я редко повышала голос.
- Я всю жизнь работала бухгалтером, - продолжила я, положив перед собой лист с расчётами. - Тридцать пять лет стажа. Я считала чужие деньги, сводила балансы, и даже дома — продолжала считать, чтобы хватило на всё: на учёбу Коли, на вашу помощь, Мария Андреевна, когда вы болели, на взносы в вашу квартиру, Ирина...
- Но мы же семья! - воскликнула Тамара. - Мы всегда помогали друг другу!
- Семья? - я почувствовала, как губы начинают дрожать. - А где была семья, когда мне нужно было сделать операцию пять лет назад? Где была семья, когда я просила помочь с ремонтом ванной в прошлом году? "Светочка, ну это такие мелочи, потерпи!"
Я достала из сумки ещё один лист.
- Вот здесь я записала всё, что мне нужно. Впервые за долгие годы. Абонемент в бассейн — врач прописал для спины. Три тысячи. Новые очки — две с половиной. И самое главное — путёвка в санаторий. Десять тысяч.
- Десять тысяч на санаторий?! - Мария Андреевна ахнула, как будто я сказала, что покупаю яхту. - Света, о чём ты говоришь? Это же просто неразумно!
- Почему неразумно? - я смотрела прямо в её выцветшие голубые глаза. - Потому что я должна отдать эти деньги на ремонт чужой кухни? Или на новые окна? Или может быть на то, чтобы Виктор купил себе новый телефон, который он присмотрел?
- Светлана! - воскликнул Виктор. - Нечестно так говорить!
- А честно — считать мои деньги? - я поднялась из-за стола. - Моя пенсия — это мой заработанный труд, моя старость, моя жизнь. Я больше не обсуждаю её за семейным столом. И если вы не можете уважать мои решения — я буду распоряжаться деньгами втайне от всех вас.
Я вышла из квартиры, не дожидаясь реакции. Внутри бушевал ураган, но одновременно было легко, словно сбросила тяжёлый рюкзак, который таскала десятилетиями. За спиной я услышала торопливые шаги — Николай.
- Света, ты что творишь? - он схватил меня за локоть. - Ты представляешь, что ты устроила?
Я посмотрела на его растерянное лицо. Сколько лет я видела этот взгляд, эту вечную неспособность сделать выбор между женой и родней?
- А что я устроила, Коля? - спросила я тихо. - Я впервые за сорок лет высказала своё мнение. Это преступление?
Мы медленно шли по улице. Я чувствовала, как постепенно отпускает напряжение.
- Они просто привыкли, - пробормотал Николай. - Мама считает, что старших нужно слушать.
- Коля, мне шестьдесят два! - я остановилась. - Я не ребёнок. Я проработала всю жизнь. Неужели я не заслужила купить себе то, что хочу, без отчёта перед твоей мамой?
Он молчал, глядя куда-то мимо меня. Потом вдруг спросил:
- Ты правда хочешь в санаторий?
- Да, - ответила я. - Хочу. Врач два года назад рекомендовал. Помнишь, когда спина так болела, что я ночами не спала?
Он кивнул. А потом вдруг сказал то, чего я не ожидала:
- Я поеду с тобой. Если ты не против.
Через неделю раздался звонок.
Мария Андреевна. Я глубоко вздохнула перед тем, как ответить.
- Светлана, - голос свекрови звучал неожиданно мягко. - Ты... занята сейчас?
- Собираюсь в поликлинику, - ответила я.
- Я хотела извиниться, - эти слова прозвучали так странно в её устах. - Ирина мне
- Я хотела извиниться, - эти слова прозвучали так странно в её устах. - Ирина мне объяснила, что мы... перегнули палку. Возможно.
Я молчала, не зная, что сказать. За всё время нашего знакомства Мария Андреевна ни разу не извинялась передо мной.
- Ты... правда на нас обиделась? - спросила она как-то растерянно.
- Нет, Мария Андреевна. Я просто устала жить не своей жизнью, - ответила я честно.
В трубке повисло молчание.
- Ты всегда была хорошей женой Коле, - наконец произнесла она. - И невесткой тоже. Не думай, что мы этого не ценили.
Мне хотелось спросить: "Почему же тогда вы никогда этого не показывали?" Но я промолчала.
- Коля сказал, что вы едете в санаторий, - продолжила свекровь.
- Да, через две недели.
- Это хорошо. Тебе нужно отдохнуть.
После разговора я долго сидела, глядя в окно. Что-то изменилось. Не только во мне, но и в них. Как будто стена, которую я годами пыталась пробить, вдруг дала трещину.
В тот же день я отправилась в турагентство.
Девушка-консультант широко улыбнулась, когда я сказала, что хочу путёвку на двоих.
- Для вас и мужа? Как романтично! - воскликнула она.
Романтично? Я чуть не рассмеялась. Мы с Николаем давно забыли, что такое романтика. Но почему-то её слова согрели меня.
- Да, для нас с мужем, - подтвердила я, доставая из кошелька банковскую карту. Ту самую, на которую приходила моя пенсия.
Когда я вернулась домой, Николай сидел в кресле с газетой.
- Купила? - спросил он, не поднимая глаз.
- Купила, - я положила на стол конверт с путёвками. - Первый раз в жизни потратила такую сумму только на себя. Вернее, на нас.
Николай отложил газету и взял конверт. Его руки слегка дрожали.
- Знаешь, Света, - сказал он тихо, - я ведь никогда не ездил в санатории. Даже не знаю, что там делают.
- Гуляют, дышат воздухом, ходят на процедуры, - ответила я. - Будем учиться отдыхать.
Он вдруг посмотрел на меня так, словно впервые увидел.
- А ты изменилась.
- Постарела? - улыбнулась я.
- Нет. Стала... увереннее, что ли. Тебе идёт.
В тот вечер мы долго разговаривали. Впервые за много лет — по-настоящему разговаривали, а не обменивались фразами о быте. Николай рассказал, как всегда боялся разочаровать мать, как привык уступать сестре.
- Наверное, я и тебе все эти годы уступал, - признался он. - Или думал, что уступаю, а на деле просто сваливал на тебя все решения.
- Почему ты никогда не вставал на мою сторону? - спросила я прямо.
Он помолчал, теребя уголок газеты.
- Страшно было. Проще делать вид, что всё нормально.
- А сейчас не страшно?
- Сейчас... - он задумался. - Сейчас страшнее потерять тебя. Знаешь, когда ты ушла тогда от матери, я подумал, что ты можешь так же уйти и от меня. Насовсем.
Я положила руку на его ладонь. Морщинистая, с выступающими венами рука человека, с которым прожила большую часть жизни.
На следующее воскресенье Мария Андреевна снова позвонила и пригласила на чай. Я колебалась, но Николай сказал:
- Давай сходим. Но если что-то не так — мы сразу уходим.
В квартире свекрови было непривычно тихо — никаких других родственников. Только она, мы и накрытый стол. Без привычных разговоров о деньгах, без упрёков, без "семейного бюджета".
- Я тут подумала, - сказала Мария Андреевна, разливая чай, - что давно не была в театре. Может, сходим вместе, когда вернётесь из санатория?
Я едва не поперхнулась. Мария Андреевна, предлагающая культурную программу?
- С удовольствием, - ответила я, ловя удивлённый взгляд мужа.
Когда мы возвращались домой, Николай взял меня за руку — просто так, без причины, как в молодости.
- Знаешь, что самое удивительное? - сказал он.
- Что?
- Мама стала уважать тебя больше, когда ты перестала ей угождать.
Я улыбнулась. Всего один разговор, одно решение встать за себя — и мир вокруг начал меняться. Словно вселенная только и ждала, когда я наконец скажу: "Хватит!"
На следующий день я купила себе новую блузку. Просто так, без повода. Потому что захотела и потому что могла. Моя пенсия, мои правила. И это только начало.
Друзья, спасибо за лайки и подписку на мой канал!
Еще интересное: