Петр заметил, что в доме стало тихо, когда перестал слышать скрип дверей шкафа. Не потому что двери наконец починили, а потому что их больше не открывали. Вещи жены теперь жили повсюду: на диване, на подоконнике, в раковине. Вчера он нашёл её серьгу в банке с гречкой. Она хмыкнула:
— Ну, хоть не в унитазе. Я прогрессирую.
Полтора года назад Люба перешла из отдела закупок в отдел стратегического развития, и её карьерный взлёт оказался не метеоритным — он был скорее ядерным. Появились звонки в Zoom, английские фразы вроде "у нас не матчится таймлайн" и постоянное ощущение, что в квартире живёт не жена, а сотрудник круглосуточного колл-центра, который только временно заехал переночевать.
Поначалу Петр был горд. Она – молодец. Он даже носил её ноутбук на кухню, когда у неё "была идея на грани инсайта", и она бегала по квартире, как лось на кофеине.
Но потом он стал замечать: есть нечего. Посуды нет. Стол покрыт пылью и чем-то подозрительно липким, а на кухонной полке поселились два вида существ — тараканы и ее диплом по управлению проектами.
— Люба, у нас ужин… он вообще когда-нибудь будет? — спросил он однажды.
— Конечно, в субботу! — бодро пообещала она. — Я сделаю пасту!
В субботу она проснулась в 14:20, посмотрела на него одним глазом и пробормотала:
— Ща… Только в себя приду… и…
Заснула.
Он начал готовить сам. Сначала плохо, с пережаренной яичницей и подгоревшими макаронами, потом всё лучше. Однажды сварил борщ. Выложил в Instagram. Получил 12 лайков. Один из них от своей бывшей, что немного подпортило аппетит.
Уборка тоже перешла на его сторону. Он выработал график: по понедельникам — ванна, по средам — полы, по субботам — пылесос. Люба только кивала:
— Ты просто мой тыл. Я бы без тебя развалилась!
— Не сомневаюсь, — бурчал он. — Вместе с мусором и бельём.
Когда он попросил её хотя бы развесить вещи на сушилке, она кивнула. Через три дня вещи пересохли, превратившись в хрустящие обои. Люба не заметила. Она готовилась к вебинару: «Женщина-лидер: не бояться побеждать».
Пётр начал фотографировать квартиру. Не для Instagram — для себя. Чтобы помнить, как выглядит "до". Фото "Пижама на абажуре", "Бутерброд в цветочном горшке", "Кофта в хлебнице" и его любимое — "Мусор в прихожей. Натюрморт с равнодушием".
Однажды он устроил эксперимент. Перестал убирать. Неделю. Ровно семь дней наблюдал, как квартира превращается в съемочную площадку сериала "После нас — хоть потоп".
На восьмой день он сломался.
— Люба, это невозможно! Тут воняет!
— Воняет победой, Петь. Моей победой.
Он сел на край дивана, отодвигая чужие носки, и понял: он живёт не с женщиной, а с брендом. "Люба 2.0: Прокачай себя. Забудь всё остальное".
Он зарегистрировался на сайте «Тихийпобег.ру» после того, как поймал себя на фразе:
— Может, развестись? Или в окно?
На сайте были такие же, как он. Там был Антон, которого жена заставляла каждый вечер медитировать под записи тибетского монаха. Лена, живущая с мужем-сыроедом, который прятал от неё жареную картошку. И Нина, у которой дети строили из грязных носков башни.
С ними было легче.
Петр снял студию. Тридцать квадратов, белые стены, кофемашина. Он сказал Любе, что будет писать роман.
— Роман? Ты?
— Да. Муж, дом, хаос, побег. Комедия.
— Это про нас?
— Частично.
В студии он впервые за долгое время проснулся в тишине. Заварил себе кофе. Включил лампу. И понял, что счастье — это не когда всё идеально. Это когда ты знаешь, где лежит твоя зубная щётка.
Через две недели он вернулся домой. Сумка, кастрюля, блокнот.
Люба сидела на полу, среди бумаг и проводов, в пижаме с фламинго.
— Ты был в студии?
— Был.
— Ну как роман?
— Написал.
— Про нас?
— Да. Даже концовку придумал. И новый поворот.
Он поставил на стол два ключа.
— Это что?
— Один — от студии. Второй — от квартиры. Я купил её. Себе. И ухожу.
— Ты серьёзно?
— А ты думала, я вечно буду в роли фона?
Люба смотрела на него, будто он — PDF-файл, который не открывается.
— Петь… Но я…
— Ты — комета. А я — не звезда. Я человек. И мне нужна земля. С нормальной едой. С местом для жизни, а не для презентаций.
Прошло два месяца с тех пор, как Петр ушел.
Он не звонил. Она — тоже. Люба пыталась делать вид, что всё нормально. Днём держала фасад в Zoom-встречах: «Командуем, двигаемся, внедряем». А ночью… ночью забиралась на подоконник с чашкой кофе и смотрела в темноту, словно в экран с зависшим созвоном: "Петр не отвечает".
Квартира теперь была не просто пустой — она казалась чужой. Без его бесконечных шуток про бардак, без запаха борща, без звука венчика, который он почему-то использовал вместо ложки.
Однажды она попыталась сварить суп. В середине процесса поняла, что путает морковь с тыквой и чуть не уронила кастрюлю в раковину. Села на пол посреди кухни и заплакала.
— Вот и победа, Люба… Развитие стратегическое. Только почему в голос реву, как стажёр в пятницу?
В тот день она не пошла на работу. Заказала клининг. Не ради квартиры — ради себя. Потому что даже шторы пахли упрёком.
Через неделю она позвонила Петру. Долго набирала номер. Потом сбросила. Потом снова набрала. Он ответил на третьем гудке:
— Да?
— Привет.
— Привет.
— Я… слушай. Я многое поняла. Ты не просто ушёл — ты исчез. И мне стало ясно, что я растеряла не уют, а человека, который этим уютом был.
Пауза.
— Ты ведь правда думал, что я не замечала? Я всё видела. Просто… Я бежала быстрее, чем могла. И думала, что мы вдвоём в этом беге.
— А я думал, что мы вдвоём — дома, — тихо ответил Пётр. — А бежала ты одна.
— Я изменилась.
Он усмехнулся.
— За два месяца?
— Я наняла помощницу по дому. Маргариту. Уборка дважды в неделю, готовит обеды. Говорит, твои котлеты всё равно вкуснее. Но я ей не верю.
— Ты не поверишь, но я завёл рассаду.
— Петь, ты стал дачником?
— Я стал человеком, которому важна тишина и место для сковородки.
— Вернёшься?
Он не ответил сразу. Потом сказал:
— Давай попробуем. Только теперь — вдвоём. Не ты у руля, не я в фартуке, а как напарники.
Возвращение было странным.
Квартира сияла. Шкаф закрывался. Даже шторы были проглажены. Люба стояла в фартуке с ананасами и выглядела так, будто готовилась к визиту ревизора.
— Я приготовила борщ, — сказала она виновато. — Но, если честно, Маргарита стояла рядом.
— Она и тебе помогает?
— Она теперь как терапевт. Иногда я просто сажусь и говорю: «Марго, я устала быть успешной». Она молчит. Но это работает.
Петр обошёл квартиру. В каждой комнате — порядок. На полке — его чашка, которую он считал давно выброшенной. И его рубашка. Поглаженная.
— Я оставила тебе место. Для твоих ботинок. Для тебя. И… если хочешь, для твоей рассадки.
Он снял пальто, поставил сумку.
— У меня теперь баклажаны, между прочим.
— А у меня — сковорода без угрызений совести.
Они сели на кухне. Борщ был вкусный. Даже слишком.
— Ты уверена, что Маргарита — не кулинарный шпион?
Люба засмеялась.
— Знаешь, я поняла: нельзя строить карьеру на руинах дома. Даже если ты CEO счастья, оно не работает без тихого вечера и тёплой еды. Ты был прав.
— А ты была смелой. Теперь ты просто — в балансе.
Через полгода вышло продолжение книги Петра: «Синдром совместной орбиты». В нем всё было иначе. Муж и жена. Одна квартира. Один график. Две чашки. И помощница по дому, которую герой сначала ревновал, а потом полюбил как союзницу в войне против пыли и бессмысленных конфликтов.
В эпиграфе он написал:
«Если комета нашла свою орбиту — значит, космос всё-таки не безразличен.»
И подписал:
Любе. Моей комете. Которая научилась быть рядом.