Солнце палило нещадно, когда мы с мамой, уставшие, но довольные, возвращались с дачи. Автобус трясся, пыль оседала на одежде, но запах свежих яблок и огурцов, которые мы везли домой, перебивал все неприятные ощущения. Мне было 14 лет, подростковый возраст со всеми вытекающими — неуверенность, бунтарство и жажда справедливости. Мама, как всегда, держалась бодро, хотя в ее глазах я замечала усталость. Она работала на двух работах, чтобы прокормить нас с сестрой.
Когда мы открыли дверь квартиры, нас встретила тишина. Не та уютная тишина дома, а какая-то гнетущая, настороженная.
— Свет, ты дома? — позвала мама старшую сестру.
Ответа не последовало. Мама прошла в комнату Светы, и я услышала ее сдавленный вздох. Я заглянула следом и замерла на пороге.
Света, которой тогда было около 20 лет, лежала на своей кровати и спала. Одежды на ней не было.
Мама молча закрыла дверь и, побледнев, пошла в гостиную. Я поплелась за ней. В гостиной царил беспорядок, на столике стоял алкоголь и два бокала. Но это было не главное. На диване, в таком же виде, что и Света, лежал Олег — мамин «друг», как она его называла. Я видела его нечасто, но знала, что мама к нему очень привязана.
Тишина стала оглушительной. Мама стояла, не двигаясь, словно окаменела. Я видела, как дрожат ее плечи, как сжимаются ее кулаки. Наконец, она повернулась ко мне и прошептала:
— Иди… иди к себе.
Я молча ушла в свою комнату. Я пыталась занять себя делами, но никак не могла сосредоточиться хотя бы на чем-нибудь. Я слышала приглушенные голоса, потом крик мамы, потом снова тишину.
На следующее утро Олег исчез. Света молчала. Мама ходила как тень, на лице ни кровинки. Она не плакала, не кричала — просто замкнулась в себе.
Однажды вечером я не выдержала и спросила:
— Мам, что произошло? Почему они так поступили?
Она долго молчала, а потом, с трудом подбирая слова, ответила:
— Я… я не знаю, дочка. Просто… люди иногда делают ужасные вещи.
— А ты… ты его простишь? А ее?
Она посмотрела на меня с такой болью в глазах, что я сразу пожалела о своем вопросе.
— Не знаю, — прошептала она. — Не знаю…
С того дня прошло много лет. Света вышла замуж, у нее прекрасная семья. Мама вроде бы оправилась, но я всегда замечала в ее глазах какую-то грусть, какую-то недоверчивость.
А я… я так и не научилась доверять. Каждый раз, когда кто-то проявляет ко мне симпатию или говорит теплые слова, в моей голове всплывает картина той комнаты, той тишины и маминого лица, полного отчаяния. И я не могу поверить, что это искренне. Боюсь, что за красивыми словами скрывается предательство. И этот страх преследует меня всю жизнь.