Анна проснулась до будильника. Старая пружина в диване предательски скрипнула, когда она села. Тело, словно после долгой дороги, ныло от шеи до кончиков гудящих пальцев на ногах. Солнце еще не взошло, но за окном пятиэтажки, что напротив, уже мерно шумели редкие утренние машины. Очередное утро начиналось с запаха вчерашнего, не доеденного борща, и тревожной мысли, что Лиза, ее пятнадцатилетняя дочь, снова может забыть тетрадку по математике. «Не забыть бы ей», — пронеслось в голове Анны, пока она растирала виски. Пятнадцать лет. Пятнадцать долгих лет она сидела за этой проклятой кассой, монотонно пробивая одни и те же штрихкоды. Пятнадцать лет назад она мечтала о совсем других штрихах – на эскизах, на модных показах, на страницах глянцевых журналов. Мечтала.
Рабочий день в супермаркете — это бесконечный, безликий поток. "Пакет нужен?", "Карта лояльности есть?", "Наличными или картой?" — эти фразы давно уже вылетали на автомате, словно запрограммированные. Лица мелькали, растворяясь в общем шуме. Вот торопливый бизнесмен в дорогом костюме, швыряющий карточку в терминал; вот равнодушная пенсионерка, пересчитывающая мелочь; вот молодая мама с капризным ребенком, который вот-вот устроит истерику. Каждый со своей историей, со своими заботами, но для Анны все они были лишь мелькающими силуэтами и цифрами на экране сканера. Боль в пояснице к середине смены становилась привычной. Гудящие, словно уставшие от долгой дороги, ступни. Вечная простуда от слишком мощного кондиционера, который работал и зимой, и летом. Дома ждал полупустой холодильник и бесконечные школьные заботы Лизы, ее контрольные, ее кружки.
Анна покупала самый дешевый кефир, чтобы хоть как-то сбить вечерний аппетит, и макароны по акции. Сама себе давно уже ничего не позволяла, каждую копейку откладывая на Лизу: на новые кроссовки, на поездку с классом, на репетитора по английскому. Единственная отдушина, которая оставалась у нее, — это старый, но все еще рабочий карандашный набор. Его Лиза подарила ей несколько лет назад на 8 Марта. По вечерам, когда дочь засыпала, Анна могла бы что-то нарисовать, вспомнить то, о чем мечтала. Но сил не оставалось. Просто рухнуть бы в кровать и спать до следующего звонка будильника.
Привычная рутина вдруг пошатнулась. Сперва пошли слухи, потом объявления на стенде для персонала: грядет проверка из центрального офиса. Планируется тотальная ревизия, внедрение новых систем, и, что самое страшное, сокращение штата из-за грядущей автоматизации. Каждый кассир, каждый продавец теперь был под угрозой. Любая, даже самая мелкая, провинность могла стать причиной для увольнения. Все сотрудники были напряжены, словно струны. Анна слышала разговоры коллег о том, куда идти, если сократят, как жить, если останешься без работы. Ей 42. Куда она пойдет без образования, без опыта, кроме как снова за такую же кассу, если повезет? Именно в этот день, после самой нервной смены за последнее время, Лиза вернулась домой расстроенная. Ей предложили место на курсах по графическому дизайну, чтобы подготовиться к поступлению в художественный колледж, о котором она так давно мечтала. Деньги были нужны немалые, и у Анны их не было. Это был удар. Мечта дочери, ее собственная, когда-то похороненная мечта, вдруг снова встала перед ней, требуя ответа.
Анна понимала, что не может позволить себе потерять эту работу. От нее зависела не только она, но и будущее дочери. Но и убить мечту Лизы, собственными руками, Анна тоже была не готова. После тяжелой смены, вместо того чтобы рухнуть в кровать от усталости, она достала свой старый блокнот и карандаши. С трудом, дрожащими от напряжения и усталости руками, она начала набрасывать эскизы. Это были не платья, не интерьеры из когда-то желанных журналов. Она рисовала лица людей, которых видела за кассой: их усталость, их спешку, их скуку, их редкие улыбки. Она решила: не будет жаловаться, не будет паниковать. Она будет работать еще усерднее, быть безупречной. И она попробует продать свои рисунки в интернете, хотя бы несколько первых, чтобы хоть как-то собрать на курс Лизы. Может быть, кто-то их купит.
На следующий день на работе она чувствовала себя иначе. Впервые за долгое время в ней появилась странная, но ощутимая уверенность. Да, проверка. Да, сокращения. Но теперь у нее была не только работа, но и цель. Вечером Лиза застала ее за работой. Анна рисовала старушку с пустой авоськой, которая каждый день приходила за самым дешевым хлебом. Дочь посмотрела на рисунок, потом на маму. В ее глазах Анна увидела не жалость, а понимание и что-то похожее на гордость. Анна пробивала очередную пачку молока. Звук сканера казался ей уже не таким монотонным. Она выживет. И Лиза осуществит свою мечту.