Привет.
Я Фикус.
Красивый, роскошный, с упругими глянцевыми листьями, настоящая гордость. Сейчас я живу в уютной квартире с добрыми, внимательными людьми. Они называют себя "семья", и я тоже думаю о них как о своих. Забочусь о них - как умею очищаю воздух, улавливаю частички пыли и тревожные нотки в настроении, чуть опускаю листья, когда в доме что-то не так.
Я не один - нас тут целая зеленая команда. Антуриум с сердечками на листьях - он любит страстные разговоры на кухне. Спатифиллум - молчаливый белый красавец. Драцена, как старшая сестра, всегда смотрит на солнце. И конечно, местная банда хлорофитумов с их свисающими "хвостами", которые, как бы говорят: "Потусим?"
Но так было не всегда...
Я родился в Голландии, в теплом, светлом питомнике. Мы, фикусы, росли в ряд, зеленая армия на полках с влажной почвой и заботливым туманом из распылителя. Там было хорошо. Спокойно. Когда я подрос, мне дали первый личный горшок. О, как я был доволен! Своя жилплощадь, да маленькая, но моя.
А потом - темнота.
Я не знал, что происходит. Меня упаковали и куда-то повезли. Шорохи, разговоры, тишина. Потом - свет, резкий, пыльный. Я оказался на стеллаже среди других растений. Люди ходили между рядов, смотрели меня, кто-то тыкал в землю пальцем. Я стоял, гордо выпрямив листья, делал вид, что не волнуюсь.
Однажды пришли двое. Он и она. Молодые.
- Смотри, какой каучуковый фикус, лоснящийся! - сказала она.
- Возьмем? - спросил он. - Будет украшение в гостиной.
И меня забрали. Мое первое осознанное путешествие.
Квартира была новенькая. Только после ремонта. Запах краски, клея для обоев, свежего дерева. Честно говоря, поначалу трудно было дышать, но я молчал. Боролся с этими едкими парами - такой вот зеленый солдат на посту. Только этого никто не замечал. Ни "спасибо", ни даже просто "молодец фикус".
Женя и Артур. Молодожены. Они были влюблены и счастливы. Почти каждый вечер звучала музыка от Максим до Джастина Тимберлейка. Иногда приходили гости, смех звенел до полуночи.
- Я тебя люблю, - шептала Женя, прижимаясь к Артуру на диване.
- Навсегда, - отвечал он и целовал ее волосы.
А я...я тихо пил воду, чтобы не мешать.
Еще там был там очень странный кактус. Как только звучала музыка он орал, шатаясь на подоконнике, как будто это его личная вечеринка. Я думаю, что это мутация, эволюция дала сбой. Пижон. Но...в чем-то он был прав. Жизнь тогда и правда была праздником.
А потом...праздник начал угасать. Становилось все хуже - все больше ссор.
Я помню тот вечер.
Я знал, что что-то изменилось еще с утра. Женя не напевала под кофе. Артур не пошутил, проходя мимо меня. Воздух был как перед грозой - сухой, напряженный, тревожный. Даже кактус притих.
- Артур...- сказала она, еле открыв губу. - Нам нужно поговорить.
Он посмотрел на нее, застыл с кружкой у раковины.
- Уже ясно, о чем, - тихо произнес он.
- Я не могу так. Ты совсем не развиваешься. Ты должен что-то хотеть от жизни. Должно быть развитие.
- Развитие? - он повернулся, глаза сверкнули. - Это нужно тебе или мне? Мне хорошо и так, говорил тебе это уже не раз.
- Ты не стараешься, даже ради меня. Не слышишь меня.
Он поставил кружку. Осторожно, но громко. Я вздрогнул и земля в моем горшке дрогнула вместе со мной.
- Мне уже надоело это! Ты когда-нибудь отстанешь от меня? - вдруг воскликнул он.
- Что? Нет... так дальше не может продолжаться. Я еще и пристаю. Я забочусь о тебе, о нас, но тебе видимо этого не нужно. От слова "совсем".
Пауза. В ней звенела тишина, и даже листья мои не шевелились. Я замер.
- Ты когда-нибудь любила меня по настоящему? - прошептал он. Женя смотрела в сторону. Капнула первая слеза.
- Наверное, слишком сильно...и слишком давно.
Он сел. Просто опустился на пол, облокотившись на стену. Смотрел в пустоту.
Женя подошла, хотела коснуться его плеча - но не решилась.
- Я завтра заберу вещи. - прошептала она. - Ты полей фикус, ему жарко у окна...
Она ушла. Дверь закрылась, будто поставила точку. Но вместо точки - зияющая дыра.
Артур сидел еще долго.
Потом подошел ко мне, провел пальцами по листу.
- Эй, дружище, - прошептал он. - Прости, что не справился.
И тогда, я впервые поник. Один лист мягко опустился вниз - не от болезни, от печали.
Женя забрала вещи на следующий день.
В тот день, Артур не ел, не включал музыку. Вечером подошел ко мне, постоял рядом...и вдруг - резко, почти злым движением - схватил мой горшок.
- Я не могу больше смотреть на тебя...-сказал он. - Ты напоминаешь мне о ней.
И вот я оказался на лестничной клетке...
Там дуло. Сквозняк гулял, обволакивая меня ледяным воздухом. Батарей не было, двери то хлопали, то скрипели. Люди проходили мимо - никто даже не смотрел.
Я хотел пить. Очень. Пришлось сбросить два листа.
А потом...появилась она.
- Ох ты, бедный, - тихо сказала девушка. Голос был как одеяло. - Кто же тебя так?
Ее руки были теплыми и мне стало немного теплее.
- Нельзя же так с живыми существами...
И вот мы поехали. Не знаю куда. Только слышал ее дыхание, тихую музыку из колонок и звуки города за стеклом. Она говорила со мной по дороге:
- Тебе повезло, малыш. Поехали знакомится с моей соседкой. Тебе у нее будет хорошо.
Так я оказался в своем втором доме.
Здесь пахло чем-то сладким - корицей и запеканкой. Свет был мягкий, окно занавешено легким кружевом.
- Кто это у нас тут? - спросила она, когда девушка внесла меня. - Ну надо же... Настоящий красавец.
- Он был брошен, бабушка Нина. Я не смогла пройти мимо, - тихо ответила она.
- Так. Значит теперь он мой. Поставь его рядом с письменным столом у окна. Пусть смотрит, как я делаю па.
Я занял свое место и с тех пор каждый день наблюдал, как бабушка Нина медленно, почти невесомо поднимает носок, и изящно делает поклон перед зеркалом.
- Была прима, а теперь - только воспоминания, - улыбнулась она мне, протирая рамку с фотографией. - Видишь, вот это я.
Продолжение следует...