Наш литеролет решил побыть непредсказуемым, как погода нынешней весной.
Одевайтесь потеплее, запасайтесь напитками погорячее. Летим в снежные края
Поехали!
Юлия Ким
О белом, пушистом
Рассказ
Поезд мчится по неровностям шарика. Шарик натужно вертится.
Впрочем, изнутри запашистого вагона кажется, что состав еле ползёт по рельсам. Девушка жаждет иных скоростей, не за покоем же, в конце концов, сюда прибыла и ерзает на жесткой полке от нетерпения.
Девушка старается смотреть в окно как можно равнодушнее, так же безучастно, как другие пассажиры. Ей нельзя выделяться. Это не трудно, но привычно противно.
Вагон попался вялый, она уже жалеет, что очутилась в поезде, на начинку которого возлагала столько надежд.
Состав притормаживает, отфыркивается, за окном из сумерек выступают блеклые постройки. Девушка хочет сойти немедленно, встает, тянет рюкзачишко за лямки, спешит к выходу. Ей навстречу, по крутым металлическим ступеням тамбура, наверняка скользким, карабкается взмыленная женщина, нагруженная, помимо глазастого ребеночка, гроздью пакетов с помятыми, стертыми до белизны ручками.
Контакт с ребенком для девушки удача, почти чудо. Она возвращается на место. Проводница клацает вагонными затворами и смотрит ей вслед бдительно, укоризненно и печально от своей участи.
И снова везение. Новые пассажиры размещаются по соседству, девушка может вдоволь понаблюдать за ребенком.
Женщина принимается заботливо терзать дите манипуляциями с переодеванием, за окном начинается поздний, уже весенний снегопад.
В городе в это время асфальт почти сух, а пестрая толпа скучна и предсказуема. Снег для девушки в диковинку, «изумляет», всплывает в мозгу местное слово, и она силится представить каково это-изумляться, но не может.
До того, как в воздухе нарисовались влажные тяжелые хлопья, малыш упруго скользил по течению, заданному суетливыми материнскими руками, умудряясь по пути впитывать скудно происходящее вокруг. Дите-дзен, да и только. Как должное воспринимает обхождение с собой, точно с тряпичной куклой. Конечности его выдергивают из одних одежек и тут же втискивают в другие, с усилием стягивают через голову свитер, погружают в душную тьму, карябают мягкую лысинку жестким гребнем.
Однако, заметив снег, дзен-ребенок замирает, радостно напрягается, выгибает дугой в направлении окна гуттаперчевый пальчик, влажный мягкий ротик округляется. «О-О-О», и еще «О-О-О». Гортанно, по- нарастающей. Голосок младенца разворачивается, восторг мощно и чисто вырывается наружу.
Как жаль, -думает девушка, что сама она изнутри пуста, не способна без носителя ощутить это. Мамочка, шикнув, резко встряхивает дите. Малыш отвлекается от снега, но это уже ничего, дело сделано.
Девушка жадно прислушивается к себе. Внутри сладко заныло, и началось.
Становится вкусно и головокружительно легко.
Изумление медленно, снизу раскрывается. Заполняет ее сердцевину, пересохшее лоно. Подобно бархатным лепесткам нежно щекочет нутро. Это всегда случается по-разному. Чтобы упорядочить восхитительный хаос, она сравнивает то, что возникает у нее в такие моменты внутри, с земными цветами, разными по форме, но одинаково трепетными. На этот раз в ней распустилась белоснежная лилия, возможно потому, что причина ее -снег.
За город весна приходит позже. Сочная земля не торопиться обнажаться. Снег прикрывает складочки меж холмами, впадины оврагов, трещины и прочие неровности. Ватные островки мелькают за окном. Снег убаюкивает, девушку тянет к нему. Это плохо. Ей хочется прикоснуться к белому и пушистому, успокоится привычно, как дома. Она понимает, что снег ассоциируется у нее хоть и с ненавистным, но родным. Вероятно, то же самое произойдет с ее соратниками. Это опасно, может притупиться бдительность. Им нельзя забывать, что здесь все по- другому, Впрочем, из-за этого они сюда и прибыли. Какое досадное упущение, о снеге не проинструктировали новичков! Если бы смогло, в ней бы созрело возмущение.
Снег исказит восприятие, новички будут дезориентированы, могут погибнуть, растратить драгоценную добычу, в результате все жаждующие, застрявшие на родине по тем или иным причинам, не говоря уже о до сих пор спящих, не смогут заполнить свою пустоту даже теми крупицами ортопедических чувств и эмоций, которые им достаются.
Нарушение покоя в ее мире считается особо тяжким преступлением, а там, где есть, что преступать, всегда отыщутся преступники.
Девушка и ее соратники называют себя революционерами. Миссия их грандиозна настолько, что дух захватывает-сотрясать основу основ белого мира- покой.
Девушка забывается, встряхивает от избытка фантомной гордости головой, отчего длинные пряди прямых волос цвета вороного крыла взлетают над плечами и плотно ложат ся по спине, и вдруг осознает, что выражение ее лица привлекает сейчас повышенное внимание. Мамочка как бы невзначай отворачивает от нее ребенка, прикрыв грудью. Так недалеко до неадекватности с последующим разоблачением на родине.
Не одно поколение соотечественников поднималось против покоя. С каждым годом приходится быть осторожнее, поскольку спокойная рука тверда и безжалостна, а вечный покой может наступить для бунтарей раньше положенного ему срока. Хотя, особого отличия временного покоя от вечного она не видит. Та же тоска. То ли дело здесь. Накал, драйв, взлеты, падения, разочарования, страдания, восторг. Тысячи эмоциональных оттенков, которых ее народ лишен. Честное слово, девушке есть за что бороться Жажда жизни призывает ее.
В этом неистовом мире она выглядит почти подростком. Брови соединены на переносице нежным черным пушком, кожа молочна, точеная фигурка в мешковатой одежде пронзительно женственна, зеленые глаза смотрят дерзко и восторженно. Голос у нее резкий, говорит она всегда немного громче, чем нужно, словно боится, что ее не услышат. Она очень старается выглядеть взрослой, от этого немного угловата. Видно, что за дерзким ее поведением скрывается отчаянная неуверенность в расстилающейся впереди жизни.
Можно было выбрать внешность и попроще, но безбашенность носителей всегда кружила ей голову, и девушка, под риском разоблачения, отказывается менять оболочку.
Снова становится скучно, пассажиры ведут себя чинно, словно сглотили кусок ее родины, ребенок дремлет на руках у матери, сонно теребит ухо, иногда открывает осоловелые глаза и наблюдает за девушкой. Смотреть на все это не хочется, она ныряет в себя, смакует послевкусие недавних ощущений.
Ближе к ночи вагон завозился, засопел, мышиного цвета комковатые матрасы прикрылись казенными простынями, запахло носками и туалетом, с полок тут и там повисли голые пятки и излишние телеса.
Девушка резко закидывает рюкзак за спину, взлет бровей проводницы игнорирует и сходит на какой-то станции. Попадает через безлюдное здание вокзала в маленький город, и вот уже тонкие щиколотки ее, прикрытые белыми одеждами и жестко зафиксированные шнурками кед, резво мелькают над мостовой в облаке пыли. Темнота по человеческим меркам такая, что хоть глаз выколи-ничего не изменится.
Вначале все города были для нее на одно лицо. Дома, заборы, машины, деревья, люди. Где искать настоящее? Накатывало отчаяние.
С опытом пришло понимание главного, и все наладилось.
Главное заключалось в том, что здесь то, что снаружи отличается от того, что внутри. Говоря людскими словами, во всем под скучной оболочкой скрывался смысл. Эта истина оказалась выше ее понимания и, тем более, не укладывалось в свойственную ей и ее товарищам логику. Факт сей пришлось принять, как аксиому, а, следовательно,
научиться, вопреки очевидному, заглядывать внутрь, пробовать на цвет, вкус, запах, на ощупь, наконец, воздух, листву, узоры облаков, оттенки слов, слетающих с чужих языков, нюансы мимики и жестов, одним словом, уникальный дух каждого мига. И тогда оказалось, что все города, да и люди-разные.
У живых людей внутри кипят чувства, а ведут себя живые люди, как мертвые. Хотя законодательные запреты на эмоциональное самовыражение, на то, чего она лишена и чего жаждет больше жизни, здесь отсутствуют. Никому не возбраняется публично плакать, печалиться, радоваться, гневаться, отчаиваться и прочее, прочее. Однако, в полную силу выражать чувства не принято. В лучшем случае, носитель их лишь слегка обозначит. В голове у девушки не укладывается суть внутреннего запрета на демонстрацию подлинного богатства. Но все обстоит так, а не иначе, изменить что-либо она не в силах. Остается лишь фантазировать о мире, в котором чувства человеческие выпущены на свободу и фонтанируют без удержу, как кровь из поврежденной артерии. Наяву же ей со соратниками суждено стаптывать ноги в поисках нестандартных ситуаций, в которых настоящее выплеснется наружу.
Маленький город ленив и пахнет зеленым горошком. Нет, нет, не тем, консервированным, из жестяной банки, а живым, свежим, из утробы только что раскрытого зеленого стручка. Запах такой у города потому, что в нем все еще лежит снег. Совсем немного снега, но лежит.
Снег припорошил спинки лавочек, девушка до него наконец-то дотрагивается, в голове вспыхивает воспоминание о родине, в руке ощущается легкое покалывание и, или ей это только кажется, внутри всплывает послевкусие веселой детской радости. Похоже, носителями могут быть не только люди, но и предметы.
Ее мир спит совсем рядом, стоит лишь чуть сдвинуть фокус восприятия, чтобы его увидеть. Народ обреченно дремлет, лишенный потрясений, защищенный от всего на свете пушистыми белыми коконами. Дремлет от рождения до полного растворения во вселенском покое.
***
Человек шагает по ночному городу так, словно с ним ничего такого не происходит, Девушка, томимая внутренней пустотой, идет за ним, доверяясь чутью.
Человек захлопывает дверь подъезда, в окне на верхнем этаже тускло загорается свет. Девушка поднимается к окну, жадно вглядывается. В комнате, едва освещенной из прихожей, никого нет. Где-то в глубине квартиры льется вода, человек пытается смыть c себя несчастья, но главная его беда в том, что все они внутри. Он бы вывернул себя наизнанку и продезинфицировал, если бы это было возможно.
Человек заходит в комнату уже одетый, на серой майке кляксами темнеет влага; склоняется над столом в кругу света от абажура и принимается тщательно подбирать выражения для предсмертной записки. Справляется он быстро. "Здесь ад», -подытоживает вслух написанное и поднимается.
Вот он уже стоит на стуле, петля, вся из мясистых волокон, толстая, надежная, успокаивающая, касается бешено пульсирующей жилки на шее.
Дальше медлить нельзя. Девушка прыгает, как уж получается, а получается сквозь стену, и сдергивает петлю с покорной головы человека так резко, что он летит на пол, забивается в угол, ища спасения, хотя кому бы говорить о спасении, но только не ему, без пяти минут покойнику.
Перед человеком стоит бес.
-Это уже ад? -спрашивает человек.
-Ад выглядит по другому, - отвечает бес с отвратительной дикцией, поскольку как раз в этот момент возвращает себе прежний облик, утраченный c целью ускорения.-Ад белый и пушистый, как ваши котята,- девушка окончательно приходит в себя и последние слова произносит привычно громко. Человек не выносит зрелища и скрывается от кошмара реальности в обоснованном обмороке.
Она хлещет его по щекам, опрыскивает водой. как в кинофильмах, а сама внутри вся ликует от распускающихся эмоций. О, как хорошо, сколько жизни разом!
Человек открывает глаза, видит над собой женское лицо с выражением сострадания, куксится и сквозь рыдания принимается изливать душу. Душу его просто необходимо промыть слезами, раз уж план ухода из жизни сорвался столь нелепым образом.
Всхлипывания с подвываниями мешают девушке понимать человеческую речь, но это ничего.
-.... Бестолково. Маюсь...Работать не могу...Сажусь творить, ставлю таймер, а сам только и думаю, когда же закончится время. Что-нибудь всегда отвлекает, болит, зудит ... клонит ко сну. Мозги, как вязкая протухшая жижа.
Источник прокрастинации у меня в глубине,- делает человек внезапный вывод и слегка успокаивается, уцепившись за мудреное слово. Девушке хватит его эмоций, даже если они ополовинятся.
-С утра не могу пробудится, проснувшись- с трудом себя подымаю. Размениваю время до вечера на бессвязные мелочи, вечером растягиваю его в сериалах или пустом чтении, чтобы подольше не наступило завтра, потому что завтра надо будет вставать и что-то делать. В итоге, еще один бессмысленный день камнем повисает на душе.
Денег нет...Она ушла…Стабильность ей, видите ли, нужна. Где я ей возьму стабильность?! Где?!-голос человека крепчает в гневе.
Девушка наслаждается.
-Действовать! Все призывают действовать! Я надеялся, что выучусь действовать правильно, и все обустроится. Ан нет...
Страдаем, изворачиваемся, врем, соревнуемся, чахнем день ото дня, и все равно гарантированно не получаем в награду желанного.
Разве я хочу много, разве не все люди стремятся к благополучию и спокойствию?
Сегодня до меня наконец-то дошло. Что бы я ни сделал, окончательное нормальное существование никогда не наступит. Понимаешь ты, нечисть, никогда!!! Никогда не будет того места и времени, той зарубки на линии жизни, за которой наконец-то - тепло и покой. Нет туда дороги, понимаешь?! Мираж в пустыне.
Затыкаешь одну дыру, появляется другая, и так всю жизнь, до тех пор, пока штопать станет нечего, и останется сплошная дыра, в которую, в итоге, и провалишься. Даже если все идет хорошо...о, тем более, когда все идет хорошо-будь на стороже, дыра везде и скоро даст о себе знать. За что нам это, бес?
"Бес" думает, что вопросы человека чисто риторические и предпочитает промолчать. Да и не хочется ей сейчас разговаривать, поскольку занята она винегретом его эмоций.
-Тогда я решил -зачем дальше, если нет смысла? Лучше сразу...Говори, бес, это правда? Заслуженного покоя не существует?
Человек поднимает на собеседницу безумные глаза, хватает ее за плечо и трясет так сильно, что молочный подбородок девушки мелко дрожит.
--Я так и знал,- голос человека срывается на писк.
-Я хочу в покой,-человек откашливается и замирает в печали.
-Смысл вашей жизни, видимо, не в покое, -говорит девушка банальность, нежась в его миноре.
Как жаль, что человек не понимает, как прекрасна земля, на которой она, увы, лишь гостья.
Хочется рассказать ему о мире, в котором покой дан каждому от рождения, где нет ничего, кроме покоя, а нарушение его чревато серьезными проблемами с законом.
В руках у наших героев к тому времени появилось по бутылочке пива, а может пива было и больше, не знаю, но человек нетрезво оживляется и становится даже несколько развязен, и даже приобнимает девушку за талию как бы по- товарищески и оправляет складки ее платья, как бы целомудренно.
-Долго рассказывать, как мы вышли на твой мир. Что -то однажды то ли сместилось, то ли сломалось и от увиденного невозможно было оторваться. Нас становится все больше.
Глаза у девушки засверкали, как у истинной революционерки.
Она, с позаимствованным у собеседника отвращением, рисует ему словами картинку мягкого, бесшумного мира сна.
-Представляешь, ряды коконов, белый свет и это все, что у нас есть!
Она хочет, чтобы он понял, насколько невыносима жизнь ее и ей подобных, понял, до чего она завидует ему.
-Планета покоя! Что может быть прекраснее. Мечта, сказка. сон. Вот бы мне туда!
Человек пьяно хихикает и крепче обнимает привидение, беса...
Она разочарована, отстраняется, как бы для того, чтобы поставить бутылку на ровное и убирает чужую руку со своей талии.
-Как я хочу уйти в покой!
- Что бы я отдала за настоящую жизнь!
Тут наших героев замыкает, мысли их принимаются лихо плясать, в итоге в мозгах, испорченных протестом, обосновывается дерзкий, как эта голубая планета, замысел.
Похоже, оба сейчас думают об одном.
Разум сдается почти мгновенно и предпочитает самоустраниться, поскольку ничего разумного в замысле нет. Полный бред, да и только.
Девушка и человек всматриваются друг в друга столь внимательно, словно хотят впитать другого в себя со всеми его потрохами , сальными волосами, внезапными превращениями черт знает во что, слипшимися от соленой влаги ресницами, изношенными нелепыми кедами, суицидальными помыслами, нежной ямочкой на подбородке…
Не то, что они друг другу нравятся, просто вселенные тяготеют друг к другу.
Разве можно надеяться на зеленоглазого беса? Разве можно отдаться самоубийце в депрессии?
Однако, настоящие революционеры и истинные депрессивные (что, впрочем, одно и то же), не умеют долго сомневаться.
-Слушай, а как ты это делаешь, с внешностью? – начинает человек первым, осторожно.
-Показать?
Лучше не надо.
Явление чудовища еще слишком свежо.
Пауза.
Они приближаются друг к другу настолько, что ощущают странный, будоражащий запах чужого.
Человек берет девушку за руку. Она тянется к нему сначала ртом, затем всем телом. Прилаживается к человеку плотно, как улитка к стеклу аквариума.
Ну давай же- совсем откровенно шепчет девушка и прикрывает глаза,
И тогда все случается само собой, наши герои тонут друг в друге, ибо ничто уже не способно их остановить.
***
Никто ничего никогда так и не заметил.
Гладь мироздания пошла было рябью, но тотчас успокоилась, стала прозрачна и чиста, как всегда.
Тот, кто был в комнате огляделся вокруг, поморщился от увиденного, и тут же внутри него распустился такой шикарный букет, что тот, кто был в комнате, чуть не задохнулся от восторга. Он, назовем уже его человеком, встал, запнулся обо что-то, прислушался к ощущениям нового тела. Подпорчено оно было основательно, придется что-то с этим делать (букет преобразился и вырос). Человек с грустью подумал о прошлом, легком теле (внутри добавилось сумерек), с яростью сдернул с потолка петлю (внутри полыхнуло), скомкал записку, стыдясь (добавилось холодного голубого). От переизбытка разросшегося всего за пару минут внутреннего содержания человека с непривычки распирало. Захотелось выкрикнуть лишнее в мир.
Он было двинулся к двери, в бархатную ночь, наверняка приукрасившую бы созревший букет, и нутро бы совсем переполнилось. Человек вовремя вспомнил о негласном запрете этого мира на эмоциональное самовыражение, еще раз оглядел комнату и мысленно поблагодарил своего предшественника.
Человек кинулся к столу и принялся читать рукописи, разложенные на нем аккуратными стопками, комкая прочитанные листы и кидая их в мусорную корзину вслед за предсмертной запиской, потому что букет внутри не распускался. Тогда человек стал печатать сам. Пальцы быстро прыгали по замусоренной клавиатуре. Наступило облегчение. Место внутри освободилось для нового. Человек решил проверить себя, повыхватывал с книжных полок тома тех, кто считался здесь эталоном и стал со свойственной неземной природе скоростью читать их, с каждой страницей убеждаясь, что с ним, человеком, все в порядке.
Наконец-то можно было выйти в большой мир и в полной мере ощутить ночную свежесть, щемящую прохладу экзистенциального одиночества и прочее, прочее…
От внутреннего пламени новое тело расправлялось, голова подымалась, глаза загорались. Новый человек готов был сделать многое и многое, не требуя награды взамен.
Но прежде, чем ступить туда, в жизнь, прежде чем примкнуть к соратникам, человек чуть сдвинул фокус восприятия.
Слава богу, все было в порядке. В уютном белом коконе, в тепле, в позе эмбриона, с улыбкой на устах сладко спал тот, кто так жаждал покоя.
Где-то на самом верху мироздания усмехнулись, почесали репу и открыжили резкой галочкой пару клеток в графе сбывшихся желаний.
Тому, кто был в коконе, снилось, что заглянула в него, откинув белый покров, зеленоглазая девушка и рассказала, что поздний снег валит хлопьями, напрасно пытаясь убаюкать грезами исстрадавшуюся землю.
Конец очередного литерполёта. Следующий полет, уже на другую планету, традиционно состоится в следующую среду в 8.00 по Московскому времени
Буду благодарна за отзывы!
Если вам понравился полет, щедро тыкните по кнопке "Подписаться". Вам будет интересно, а автору приятно.
А ещё, автор ликует при виде лайков и комментариев.
Познакомиться с прошлыми литерполетами можно здесь:
Читать/смотреть все публикации канала без ограничений можно по Премиум- подписке, по цене чашки кофе в месяц.
В Премиум много интересного, в том числе, новый роман автора канала.
Что такого в нем, ждунском Премиуме
Ждунские видео отныне публикуются здесь:
Мы по прежнему в щенячьем восторге от этой планеты и спешим делиться им с вами!