— Мама, ну ты точно не передумала? — Лена сбилась с ног, поднимая картонную коробку в багажник.
— Не передумала, — ответила Ольга, поправляя шарф на шее. — Дом мне достался от родителей, я в нём выросла. Хочу сама посмотреть, в каком он состоянии.
— Пять лет не ездила, а теперь вдруг потянуло?
— Именно теперь, — коротко бросила Ольга. — Хочу покоя. В городе меня никто не держит.
— Да у тебя там даже отопления не будет! — воскликнула Лена. — Ты же астматик! Мам, подумай...
— Я уже подумала. В Москве мне душно, я чужая. А здесь хоть воздух настоящий.
— Но ты одна...
— Я не одна. Я сама с собой. Этого достаточно.
Через три часа езды Ольга вышла на остановке в деревне Староселье. Дул ветер, пахло мокрыми листьями и дымом. Дом стоял в двух шагах — деревянный, с облупившейся краской, но родной.
Она толкнула калитку... и застыла.
На участке возились какие-то люди.
Женщина в фартуке вытряхивала половик. Мужчина в камуфляже таскал дрова к крыльцу. Во дворе валялись игрушки, а из дома доносились детские голоса и смех.
Ольга окаменела.
— Простите, — голос её дрогнул. — Кто вы такие и... что делаете в моём доме?
Женщина вздрогнула, повернулась.
— Вы кто?
— Я — Ольга Михайловна. Этот дом принадлежит мне. Наследство от родителей. А вы кто?
Мужчина вышел из-за угла, уставившись на неё.
— Подождите. Нам хозяйка сдавала. Антонина Степановна. Она сказала, дом её.
— Антонина — моя двоюродная сестра. Но она не имела права ничего сдавать. Дом мой. У меня есть все документы.
В доме пахло капустой и печёным хлебом.
Мужчина молчал. Женщина, представившись Наташей, пригласила в кухню.
— Это ошибка какая-то... Мы здесь уже полгода живём. Трое детей. Муж устроился на пилораму, я по дому...
— Это частная собственность, — перебила Ольга. — У меня есть свидетельство.
— И у нас договор аренды! Вот. — Наташа показала смятый листок. — Мы платим. Каждый месяц.
— Кому?
— Антонине Степановне.
— Антонина — давно меня избегает. После смерти отца я пыталась выйти с ней на связь, она перестала брать трубку. Видимо, решила, что я сюда не вернусь.
В разговор вступил муж — Алексей. Грубые руки, суровое лицо.
— Слушайте, мы сюда ехали с надеждой. У нас в городе долги, трое детей, снимать квартиру — не потянуть. Нас уверили, что всё законно. Что хозяйка — Антонина.
— Это ложь. И, простите, но я не могу оставить вас в своём доме.
— Мы не просим бесплатно! — Наташа вскинулась. — Мы можем платить вам! Давайте переделаем договор!
— Я даже не знаю, что тут внутри. — Ольга смотрела на потрескавшиеся обои и старый буфет. — Вы жили в этом всём?
— Мы старались. Муж починил крышу. Я покрасила полы. Мы сделали, что могли.
— А кто разрешил?
— Нам сказали — делайте, будет комфортнее. Мы поверили.
***
— Мама, ты чего? — Лена звонила уже второй раз. — Всё в порядке?
— Представь, — сказала Ольга, глядя в окно на детей, играющих у колодца, — в моём доме кто-то живёт.
— Что? Кто?
— Люди. Семья. Тоня сдала им его как свой.
— И ты что собираешься делать?
— Я не знаю...
***
— Мы не знали, что она вас обманула, — Наташа наливала чай в кружки. — Мы честно верили. Нас тоже обманули.
— У вас трое детей, и вы даже не проверили документы?
— Когда у тебя выбора нет, ты веришь первому, кто может помочь.
— И теперь?
— Если вы решите нас выгнать, мы уедем. С детьми. На улицу. Но мы не хотим с вами ругаться. Мы можем платить, чинить, помогать. Только... дайте шанс.
Ольга вышла на улицу. Села на лавочку.
Сколько раз ей говорили, что доброта — слабость. Что надо держать дистанцию.
А теперь перед ней семья. С детьми. В её доме.
И они, похоже, не враги.
— Вы не знали, что сестра поступает так, — тихо сказала она, когда Наташа вышла с платком в руках. — Но и я не знала, что кто-то живёт в моём доме.
— Что же теперь?
— Давайте поговорим как взрослые. Без крика.
***
— Алексей, — сказала Ольга, когда они снова сели за стол, — вы работаете?
— Да. На пилораме. Грузчиком. Сезонная работа, но хоть что-то.
— А дети?
— Старшая в школу ходит, средняя в садик. Младший с Наташей.
— Квартплата, продукты, одежда… Вы тянете всё это?
— Тяжело, — ответила Наташа. — Иногда в долг берём. Но стараемся.
— Сколько вы платили Антонине?
— Пять тысяч в месяц. За всё.
Ольга кивнула.
— Платить будете мне. Но возможно я тут останусь. Только на таких условиях. Я сюда ехала жить намеренно.
Наташа вскочила:
— Спасибо! Правда, спасибо. Мы боялись, что вы нас выгоните.
— Ещё не решила, — сухо ответила Ольга. — Я пока здесь останусь на несколько дней. Посмотрю, в каком состоянии дом. Вы не против?
— Конечно нет. Комната в конце коридора — пустая. Мы там ничего не трогали.
***
Ночь была тяжёлой. Скрипели половицы, за стенкой кашлял ребёнок, Ольга ворочалась.
Она вспоминала отца. Как он чинил этот дом. Как сажал яблони. Как мать пекла пироги в той самой печи, что теперь чёрная от копоти.
— Как же ты, Антонина, — прошептала Ольга, — как ты могла?
***
Наутро она застала Алексея у колодца.
— Не спится?
— Работаю с утра. Пока дети спят.
— Ты ведь знал, что не всё чисто. Признай.
Алексей выпрямился. Снял перчатки.
— Не знал. Подозревал. Но нам дали ключи, сказали: "Живите, не бойтесь". У нас не было выбора.
— У всех есть выбор.
— Иногда — только между плохим и ещё хуже.
***
— Ты ведь не останешься с ними? — Лена приехала к обеду. — Мам, ты чего? Они ж тебе на шею сели!
— Они — люди, Лена.
— Люди? Мошенники! Сожители! У тебя документы — гони их в шею!
— А если бы ты была на их месте?
— Я? Никогда бы в чужой дом не полезла!
— Потому что у тебя всегда был свой. А у них — нет.
***
Вечером Ольга позвала Наташу на кухню.
— Расскажите мне правду. Всё. От начала и до конца.
Наташа долго молчала. Потом начала:
— Я сирота. Жила в интернате. У Алексея с семьёй — так себе. Когда забеременела в третий раз, меня выгнали с работы. Жили на съёмных. Долги. Артём, брат Лёши, познакомил нас с Антониной. Она улыбалась, предлагала чай. Сказала: "Дом стоит пустой. Я хозяйка. Снимайте за копейки". Нам показалось, что это чудо.
— И вы поверили?
— А вы бы не поверили?
***
На третий день Ольга всё же позвонила Антонине. На третий раз она все же взяла трубку.
— Алло? — голос сестры был бодрый, как всегда.
— Привет, Тоня. Угадай, откуда я тебе звоню?
— Не знаю. С курорта?
— Почти. С веранды. С той самой. В Староселье. Наш дом.
Пауза.
— Ты что, туда поехала? — в голосе послышалась тревога.
— А что? Ты что-то хочешь рассказать?
— Оль, да я... я тебе потом перезвоню. Неудобно сейчас...
— Не перезвонишь. Ты приедешь. Завтра. В десять. Иначе — заявление в полицию. Думаешь, я не узнаю, как ты сдаёшь мой дом, выставив себя хозяйкой?
Молчание.
— Хорошо, — тихо ответила Антонина. — Я приеду.
***
Ольга целый вечер готовилась к разговору. Наташа с Алексеем не вмешивались, но было видно, что им неспокойно. Дети чувствовали напряжение, ссорились, хлопали дверьми.
В десять ровно на следующий день у калитки остановилась красная «Киа». Антонина вылезла в жилетке, на каблуках, с сумкой, блестящей, как новогодняя мишура.
Ольга ждала её на веранде. Сидела прямо, как школьная училка на педсовете.
— Привет, Тоня.
— Привет, Оль. Видно, времени у тебя стало много, раз по деревням поехала...
— Ты знала, что я — единственная наследница. Что у тебя нет никаких прав на этот дом.
— Оль, ты не появлялась здесь с двадцатого года. Дом гнил. Плесень, крыша течёт. Кто бы сюда поехал?
— Но ты сдавала его. За наличку. Под видом хозяйки. Эти люди верили тебе. А ты просто зарабатывала.
— Я помогала им. Ты думаешь, я что-то скопила с этих копеек? Я сама им сказала, что ты вряд ли приедешь, и попросила — молчать!
— Ага, значит, знала. Знала, что врёшь и что я могу появиться.
Наташа вышла на крыльцо. Молча.
— Наташ, — кивнула ей Антонина. — Всё нормально. Мы с Олей решим.
— Поздно, — сказала Ольга. — Не "мы", а "я". Дом мой. Люди, которых ты обманула, — честнее тебя. Они останутся. А ты — свободна.
— Ты на меня в суд подашь?
— Обязательно.
— Сестра называется...
— Именно. Потому что сестра — не значит, что можно всё.
После отъезда Антонины в доме будто полегчало. Будто тяжесть сняли с крыши.
Алексей вышел к Ольге в сарай, где она рассортировывала старые банки и гвозди.
— Спасибо вам. За то, что не выгнали.
—Я не могла смотреть в зеркало, если бы выгнала вас.
— Вы останетесь здесь? — спросил он.
— Пока — да. А там видно будет.
Позже, когда Наташа налила обеим чай, Ольга сказала:
— Мне, знаешь, кажется, что дом тоже вздохнул. Он устал быть пустым.
— Вы как будто ему мать.
— Да. Только дом — послушный. В отличие от людей.
Обе улыбнулись. Наташа впервые — искренне и без напряжения.
***
На следующий день с утра Ольга встала раньше всех. Привычка, выработанная за годы, не отпускала.
На кухне тихо. В чайнике остатки вчерашнего отвара из мяты. Она разожгла плиту, налила воду, достала из пакета сухари. За окном — молочно-серое небо, лёгкий иней на траве.
Вошёл Алексей, поцарапанный, в телогрейке.
— Печку во второй комнате подлатал. Дым не тянул — щели были.
— Спасибо. Ты многое тут сделал.
— Место хорошее. Сразу понял. Тихое. Земля жирная, вода близко.
— Странно, — сказала Ольга. — Всю жизнь хотела от этого дома сбежать. А теперь вдруг боюсь его потерять.
Он сел напротив, вздохнул.
— Мы тоже так. Сначала жить негде. Потом — обжились. А потом понимаешь, что домой приехал.
— А у вас раньше был дом?
— Был. Мамин. Продали, чтобы долги закрыть. Потом с первым ребёнком в однушке у тёщи. А тут — простор, дети на улицу бегают, Наташка улыбается чаще...
— Она хорошая, — сказала Ольга тихо.
— Да. Устала только. Вы не представляете, как ей тяжело было в последнее время.
***
В обед Ольга вышла к детям. Девочка лет шести лепила куличики из песка. Мальчик постарше строил из кирпичей «гараж». Самый младший сидел в старой коляске, сосал соску.
— Здравствуйте, — сказала девочка и поправила фигурку.
— Здравствуй. Ты Настя?
— Да. А вы теперь здесь будете жить?
— Возможно.
— Это хорошо. А то баба Тоня была злая. Кричала всё время.
Ольга улыбнулась.
— Я кричать не буду. Но иногда ругаться — можно?
— Можно. Но только чуть-чуть.
***
Вечером за ужином Наташа не выдержала.
— Ольга Михайловна, вы серьёзно собираетесь остаться здесь?
— А почему бы и нет?
— Просто вы другая. Городская. А тут — грязь, снег, сырость. Всё руками. Ни отопления, ни горячей воды...
— Мне пятьдесят девять. Я жила с соседом в коммуналке, который включал телевизор на всю громкость, чтобы не слышать, как я плачу. Я просыпалась от будильника в четыре, чтобы ехать на метро в офис, где на меня кричали молодые начальники.
— Тяжело?
— А тут я впервые за много лет пью чай на веранде и слышу... тишину.
***
На веранде, где раньше никто не сидел, теперь стоял деревянный столик, скамейка и плетёная корзинка с яблоками.
Алексей возился с дровами, Наташа штопала штаны, дети гонялись за котёнком.
Ольга сидела, кутаясь в шерстяной платок.
Листья с яблони срывались по одной, падали на крыльцо.
— Думаете, дом нас примет? — спросила она вслух.
— Он уже принял, — ответил Алексей.
— Это как?
— Он снова живёт. Он снова нужен.
— Как и мы.
Ольга посмотрела на небо, где сквозь облака пробивалось осеннее солнце. И вдруг поняла — она дома.
✅Ставьте лайк👍 Подписывайтесь на канал✍️ Безмерно благодарна!🤗❤️