Я не избалована. Не из тех женщин, что ноют про "хочу Мальдивы" с первого месяца отношений. Мне бы просто море. Наше, обычное. Юг. Теплый ветер, солёная вода, мокрый песок под ногами. Я никогда не была на море — только в книжках и по телевизору.
Когда-то мама говорила:
— Вот выйдешь замуж, муж тебя обязательно отвезёт.
Ну вот, замуж я вышла. Уже второй раз. И вроде муж нормальный. Не гуляет, не дерётся. Зовут Сергей, работает на стройке. Домашний, спокойный. Только вот море для него — это как слетать на Марс.
Я молча копила. Три года.
По 500 рублей, по тысяче, иногда побольше. Когда аванс не трогали, когда премия была. Хранила в банке — не в банке, где проценты, а в банке из-под кофе, на верхней полке в шкафу, за полотенцами.
Не тратила на новое пальто. Не делала ногти. Волосы сама стригла. Я просто мечтала. Потому что, если не я — то кто? Сергей не предложил ни разу. Он вообще смеётся, когда я начинаю:
— Представляешь, как там пахнет? Говорят, вода прозрачная, а если рано утром выйти, можно ракушки собирать…
Он только фыркает:
— Да ну, чего там делать. Люди только деньги спускают, чтобы потом целый год лапшу есть.
А я не соглашалась. Это не "деньги спускать". Это увидеть, почувствовать, дышать. Хоть раз — для себя.
И я знала: следующим летом я поеду. Я уже смотрела отели, приценилась к билетам. Осталось чуть-чуть. Я бы не просила у него. Просто поставила бы перед фактом. Это мой вклад — моя мечта.
Но он всё чаще стал говорить:
— Надо бы телевизор поменять. Старый уже глаза выедает.
— У Петьки новый бойлер поставили. Говорит, вода как парное молоко — не то что у нас.
Я улыбалась, кивала, но в душе напрягалась: я чувствовала, что эти "давай купим" — они уже дышат мне в затылок.
А потом — случилось.
Я заметила это сразу — банка стала легче.
Открыла шкаф, полезла за полотенцем — а сердце екнуло. Я не считала каждый рубль, но я знала вес своих надежд. Она была полной. А теперь — нет.
Я пересчитала. Минус двадцать тысяч. Не украли — Сергей бы всё равно сказал. Но и не спросил.
Вечером он пришёл с работы, довольный как кот.
— Ты посмотри, какую штуку урвал! — Стащил с себя куртку, махнул рукой в сторону коробки у стены. — Телевизор. Супер! Там и HDMI, и звук, и экран — как в кинотеатре! Завтра повесим.
Я молчала. Он, кажется, даже не заметил.
— Серёж, — я произнесла спокойно, но голос дрожал. — Это на какие деньги?
Он пожал плечами:
— Да откуда-откуда… Из шкафа. Всё равно лежат. Я думал, ты там на что-то полезное копишь. А тут скидка была — грех не взять.
Полезное.
Он назвал телевизор полезным, а мою мечту — нет.
Я посмотрела на коробку. Чёрная, лакированная. Почти такая же, как мои похороненные планы.
— Это были мои деньги, Серёж. Я копила на море.
— Ну и что? Мы всё равно вместе живём. Какая разница.
— Разница в том, что ты даже не спросил.
— Оль, ну чего ты заводишься? Сама посуди — ты же всё равно одна не поедешь, а вдвоём нам этих денег не хватит. А телевизор — он теперь у нас есть. Смотри, включим какой-нибудь фильм про море — и считай, что ты там.
Я ушла в ванную и села на край ванны.
Не плакала. Просто сидела, не чувствуя ног.
Он даже не понял, что произошло. Не в деньгах дело — в том, что он вычеркнул меня, как лишнюю статью расходов. Как ребёнка, у которого конфету изо рта вынули.
А потом он ещё добавил, через час, лёжа на диване:
— А может, и бойлер потом поменяем. Если найдём, где подешевле. У Петьки, говорят, мастер хороший есть…
Я вышла из ванной, вытерла лицо, подошла к нему.
— Серёж, ты сам-то хочешь со мной поехать? На море?
— Я? Да ну его. Зачем оно мне. Лучше бы в деревню махнуть. На речку. Свои там, всё просто. А это море — понты одни.
Я молча кивнула.
И в голове вдруг стало тихо.
Не больно. Не обидно. Просто очень, очень ясно: я поеду одна.
Я заказала билеты молча. Нашла уютный номер — без шика, но с чистой кухней и видом на двор с оливами.
Начала собирать вещи. Не нарочито — чтобы не привлекать внимания. Складывала в ящик летние платья, сандалии, крем от солнца, книгу, которую берегла для отпуска.
Всё шло по плану. Тихо.
Но Сергей не мог не заметить.
— Ты чего это вдруг летние вещи достала? — спросил он, ковыряясь в телефоне.
— Да так, перебираю, — отмахнулась.
— Ага. А чемодан зачем?
— Еду.
— Куда?
— На море.
Он резко поднял голову.
— Одна?
Я кивнула.
— А с кем ещё?
Он помолчал. Потом фыркнул.
— Ну и ладно. Поезжай. Чего мне с тобой делать? Мне там нечего делать. Всё равно жарко, людей куча. Лучше бы в деревню махнули.
Я уже слышала это. Но теперь — не реагировала.
Собрала всё, что нужно. Билеты в телефоне, бронь подтверждена. Осталось только дождаться утра.
Утром я проснулась раньше него. Посмотрела на чемодан, на билеты, на себя в зеркало.
Было немного страшно. Но больше — волнительно.
Я не чувствовала вины. Я чувствовала, что защищаю что-то важное — свою мечту. Своё право жить, а не просто «существовать удобно для другого».
Сергей проснулся, когда я уже обувалась.
— Ты правда собралась?
— Да.
— Ну молодец… можешь тогда и не возвращаться.
Он бросил это как вызов. Не глядя. Просто так — чтобы зацепить.
Я посмотрела на него. И спокойно сказала:
— Хорошо. Как скажешь.
И вышла.
На улице было прохладно. Утренняя тишина. Я шагала к остановке, сжимая ручку чемодана, и думала: вот сейчас всё по-настоящему.
Никаких «в следующий раз».
Никаких «вдвоем или никак».
Просто — я и море.
Наконец-то.
Автобус стучал по дороге медленно, как будто сам не хотел приезжать.
Окна были запотевшими, за ними — серое утро, облупленные заправки, редкие вывески: "Фрукты", "Вино", "Море 17 км".
Я смотрела в окно и вдруг поняла: у меня нет ни одного знакомого, кто бы знал, что я сейчас делаю. Ни коллега по работе, ни мама, ни даже муж, с которым я прожила пять лет.
Он сказал: «Можешь не возвращаться» — и, кажется, на секунду подумал, что я остановлюсь. Что испугаюсь.
Но мне не было страшно. Было странно: я как будто стала легче.
Не потому что уехала. А потому что сделала шаг. Маленький, но впервые — в свою сторону.
Гостевой дом оказался тихим. Маленький. Хозяйка — женщина лет пятидесяти, с платком на голове и улыбкой, как у доброй соседки.
Показала номер: белые стены, занавески с подсолнухами, маленький балкон и кровать с клетчатым покрывалом.
Я поблагодарила и осталась одна.
Села на кровать.
Тишина. Ни звука.
Я достала из чемодана шлёпанцы и пошла — не раздеваясь, не переодеваясь, просто так, как есть — к морю.
До воды было минут семь пешком. Я шла по песчаной дорожке между старых домиков, потом — вдоль крохотной кафешки с пластиковыми стульями. И вот — увидела его.
Оно было огромным. Сине-серым. Спокойным.
Без музыки, без детей, без суеты. Утро — только я и оно.
Я подошла ближе. Волна лениво скользнула к моим ногам, тронула пальцы и откатилась.
Я стояла, не веря: это происходит со мной. Это не телевизор. Это не чужие фото. Это не мечта — это правда.
Я села прямо на мокрый песок. Обняла колени.
Вдох. Соль. Ветер. Лёгкая дрожь в груди.
И слёзы. Самые тихие. Те, которые идут не от боли, а от осознания, что ты всё-таки дошла.
Я провела на берегу полчаса. Потом вернулась в номер, сварила себе кофе, включила телефон — и впервые за всё время увидела: от Сергея пришло сообщение.
"Ты приехала?"
Через пару минут ещё одно:
"И что ты теперь будешь делать?"
Я не ответила.
Потому что не знала ещё.
Но точно знала: я уже не та, что была в той квартире, где моя мечта лежала в банке за полотенцами.
Теперь я — здесь.
И море существует.
И я — тоже.
Я сидела на балконе, с чашкой кофе, в халате, который пах солнцем. Снизу слышались звуки — кто-то резал арбуз, хозяйка поливала цветы, дети вдалеке смеялись у воды.
Всё было… правильно. Без напряжения. Без углов. Без постоянного «надо».
Телефон снова загорелся. Сергей.
«Привет. Не хочешь со мной поговорить?»
«Ты где вообще? Город, адрес… Просто чтобы знать, что ты в порядке».
«Оль… прости, что тогда сказал. Я перегнул. Сильно».
Я не ответила сразу. Прочитала, отложила. Выпила кофе. Пошла на пляж.
Потом всё-таки написала:
«Всё в порядке. Я на море. У меня всё хорошо.»
Он ответил почти сразу.
«Я понял, что был неправ. Не про телевизор даже. А про главное. Я обесценил то, что было важно для тебя. А это — хуже любой покупки.»
«Я хочу понять тебя. Мне надо было раньше это делать, но…»
Я сидела на берегу и смотрела, как волны обнимают берег.
Мне не хотелось мстить или злорадствовать. Просто всё ещё было ощущение, что между нами — тишина. И я только начинаю слышать саму себя.
Вечером он позвонил.
— Алло… — голос тихий, осторожный, как будто боялся, что я брошу трубку.
— Я на месте. Всё нормально, — ответила я просто.
— Я не просто за это звоню. Я… Я скучаю, Оль.
Пауза.
— Не знаю, имею ли право это говорить, но…
— Ты имеешь право.
— Спасибо.
— Но это ничего не меняет. Пока.
Он выдохнул.
— Я не давлю. Просто… хочу быть рядом, когда ты решишь, что это возможно.
Сергей писал каждый день. Уже не сухо и не раздражённо, как раньше, а… будто учился разговаривать заново. Осторожно. Медленно. С уважением.
"Как спалось?"
"Ты одна там?"
"Ты поела?"
"Сильно жарко?"
Я не отвечала сразу. Иногда читала и просто закрывала телефон.
Но потом всё-таки написала:
"Да, я одна. Жарко. Но хорошо."
Он сразу оживился:
"А где именно ты? Посёлок? Гостевой дом? Как там всё устроено?"
"Ты мне просто расскажи — я представлю, как ты там живёшь."
Я улыбнулась.
И впервые — не из вежливости, а от настоящего, живого тепла — ответила подробно:
"Посёлок Приморский. Улица Приморская, 11. Дом 'Берёзка'. Маленький, три номера. У меня второй этаж. Балкон с деревянной перилкой, напротив кафе с красными стульями. До моря — минут семь пешком."
Он прочитал и долго не писал.
Потом:
"Красные стулья — это мощно. Я представил."
Прошёл день. Сергей не писал, не звонил.
Я провела его у моря — с книгой, с кофе в пластиковом стакане, с тишиной. Пыталась не ждать. Говорила себе: всё правильно, так и надо, пусть теперь сам думает.
На следующее утро, только я успела заварить чай и открыть балкон, — раздался стук в дверь.
Один. Нерешительный. Почти шёпотом.
Я подумала, что хозяйка. Открыла… и замерла.
На пороге стоял он.
Уставший, мятая футболка, пыльный рюкзак, под глазами — синяки. Волосы растрёпаны, губы обветренные. И в глазах — всё. И вина, и тревога, и надежда.
— Привет, — сказал он.
— Ты приехал? — выдохнула я.
— Приехал.
Он стоял неловко, как чужой. Не знал, можно ли войти.
Я смотрела и не понимала: когда он успел? Зачем? Почему?
— Как ты?..
— Автобусом. Два дня в дороге.
— А деньги?
Он опустил глаза.
— У брата занял. Сказал — срочно. Он спросил, ты что, с ума сошёл? А я подумал — да, наверное, если это единственный способ тебя увидеть. Значит, сошёл.
Я растерянно отошла от двери.
— Заходи.
— Можно?
— Можно.
Он прошёл в комнату, поставил рюкзак в угол, сел на стул у окна. Молча. Смотрел, как колышется штора.
— Ты злишься? — спросил он.
— Нет.
— Думаешь, я поздно?
— Почти.
Я села рядом. Наливала чай, а руки дрожали.
— Знаешь, я не хотела ехать одна, — сказала я. — Я копила, мечтала, представляла, что ты рядом. Но ты всё оттолкнул. Всё обесценил. А потом...
— А потом я понял. Поздно.
— Но понял.
Он кивнул.
— Это море… я его недооценивал. Я думал, ну что там, вода и песок. А потом понял — ты не из-за воды уехала. Ты из-за меня. Из-за того, что дома тебе было некуда дышать.
— Да, — сказала я. — Но тут, впервые, я дышу. И не потому что одна. А потому что никто не давит.
Он посмотрел на меня, почти виновато.
— Я не прошу прощения. Не сейчас. Я просто... хочу, чтобы ты знала: я вижу, как ошибался. И если можно, я хочу начать по-другому.
Долгая тишина.
Потом я тихо сказала:
— У меня здесь балкон. И чай.
— Балкон — это сильно.
— Хочешь — останься.
Он кивнул.
Не как победитель. А как человек, который, наконец, услышал.
Мы пили чай, смотрели на просыпающийся посёлок, слушали море.
Не было ни признаний, ни слёз.
Просто — двое. Рядом. Без обещаний, но с шансом.
И я поняла: я ехала на море одна.
А нашла — его заново. И себя тоже.