«После тяжелого дня Серафима слегла: переутомление и тревоги выбили ее из сил. Фельдшер Зоя уверяет — все от нервов, но в доме неспокойно. Верочка переживает за маму и ревниво думает о Мироне Сергеевиче, а бабушки спорят, чем лучше лечить любимицу — лапшой или бульоном. Тем временем сама Серафима мучительно решает: стоит ли ей ехать к Володе? Ведь между ними никогда не было слов о любви, а сердце боится услышать отказ. Наступает утро, и вместе с ним — долгожданная ясность: скоро майские, и откладывать встречу больше нельзя».
Глава 47
Прибежавшая по зову Верочки фельдшер Зоя осмотрела Серафиму, послушала дыхание, сделала укол и сказала бабушкам:
— Она сейчас уснула, проспит, скорее всего, до утра. Завтра я из дома сразу к вам зайду. Будем наблюдать.
— Чегой-то с ней, Зойка? — взволнованно спросила Семеновна.
Платоновна стояла тут же: она обнимала и гладила по голове плачущую тихонько Верочку.
Зоя пожала плечами:
— Пока неясно. В легких чисто, горло тоже в порядке. Это не простуда. Будем наблюдать, — снова повторила она. — Если потребуется, то отправим в район.
— Тетя Зоя, а от нервов такое возможно? — тихо спросила, утирая слезки, Верочка. — Мама сегодня в школе сильно перенервничала. Васька с Демьяном подрались прямо на уроке.
Платоновна всплеснула руками:
— Да какой тама Васька! Она дома вона как переневричала!
— Это меняет дело! — ответила Зоя заинтересованно. — Тогда да — скорее всего от нервов. В школе, потом еще дома! Да, такое возможно. Заварите ей чай с мятой, ромашкой. Пусть завтра отлежится, никуда ее не пускайте, я Мирону Сергеевичу сама скажу.
— Да он знат, — ляпнула Семеновна и тут же прикусила язык, прикрыла рот рукой.
Но Зоя даже не отреагировала на это, а вот Верочка — очень даже. И когда фельдшер, сложив все свое в сумку, ушла из хаты, девочка спросила, вопросительно глянув на Семеновну:
— О чем знает Мирон Сергеевич, бабуля?
— Веруся, так енто… — Семеновна быстро размышляла, что можно сказать Вере, а что не нужно: — Так енто… он жа маму и привел домой-то! Ну как плохо ей стало-то!
Вера досадно хмыкнула. Она не имела ничего против Мирона Сергеевича, но каждый раз, когда он оказывал знаки внимания матери, сердце девочки почему-то сжималось от тоски.
Она с ужасом думала, что мама может выйти замуж за директора. Она никогда не говорила матери об этом и искренне желала ей счастья, но почему-то совсем не хотелось становиться падчерицей Мирона Сергеевича.
«Хороший он человек… внимательный, добрый, всегда улыбнется, скажет что-нибудь хорошее. А все равно что-то не так…» — Верочка нахмурилась.
Ей казалось, что вместе с Мироном Сергеевичем в их дом войдет что-то чужое, черствое, и от этой мысли становилось не по себе.
Вся деревня уж болтала о скорой свадьбе, и подружки Веры подтрунивали над ней:
— Ну что, скоро станешь директорской дочкой?
— Сдавать экзамены и вовсе не придется — тебе и так все пятерки поставят!
— Ну все, Верунчик, теперь точно круглой отличницей будешь.
Такие шуточки были совсем непонятны: Вера и без этого училась на одни пятерки.
Ей хотелось крикнуть: «Да не выйдет моя мама за него!» Но точил червячок: «А вдруг выйдет?»
А потому Верочка вспыхивала, но молчала.
Утром в хате было полутемно: за окном клубился густой утренний туман, а лучи солнца еще только пытались пробиться сквозь белоснежные задергушки. Баба Нюра бесконечно их стирала и крахмалила.
Серафима медленно открыла глаза, чувствуя, как ломит все тело, она попыталась сесть на кровати, но получилось это с трудом. Тело было таким тяжелым и плохоподвижным, будто вчера Сима весь день копала картошку.
— Ну как ты, Симушка? — тихонько спросила тут же проснувшаяся Семеновна: с вечера она легла в их с Верочкой комнате, а девочку отправила на свое место:
«Ишть Зойка казала наблюдать, от я и буду!»
— А где Веруся? — встревожилась было Сима.
— Так у моей кровати спить. Усе путем. Как ты, лябедушка моя? — повторила вопрос бабушка. — Напугала нас вчерась.
— Мам Даш, нормально все. Мне бы на двор?
— Айда, айда! — всполошилась бабушка.
Зоя, как и обещала, навестила чуть позже, по пути в медпункт.
Осмотрев пациентку, осталась довольна, но строго сказала:
— Сегодня в школу не ходить! Я Мирона Сергеевича предупредила. Завтра с утра опять приду.
— А когда ж…
— Вот завтра и решим! — не дала задать вопрос Зоя. — Заварите ей снова мяту с ромашкой, пусть пьет весь день, и постельный режим! — обратилась она к бабушкам.
Те дружно закивали головами.
— Я посмотрю валерианку, вроде была у меня. Вера, приди ко мне после школы. Пока пусть чай пьет.
— Так я сейчас могу! — предложила Вера.
— Ну тогда пойдем, — согласилась Зоя. — Я уже опаздываю.
К вечеру Серафиме стало намного лучше: она даже встала к столу. Обед-то ей бабушки подали в постель. Долго спорили, что приготовить любимице: Семеновна хотела сварить куриной лапши, а Платоновна шипела, потрясая деревянной ложкой:
— Куды ж ей чижолыя такоя? Бульон сварим с картохой, и довольно.
— Я тебе говорю, Нюрка, лапшу надо! — настаивала Семеновна. — На силушку она, на здоровье!
— Да куды ей лапши твоей? — не сдавалась Платоновна. — Легонький бульон с картошечкой — вот самое оно. Лапша ей чичас как камень в брюхе ляжеть.
В итоге варили и бульон, и немного лапши, решив, что не беда, если останется. Верочка поест.
На следующее утро Серафима уже была как огурчик и готова работать. Но Зоя запретила:
— Нет! Не ходите еще сегодня. Вчера весь день лежали, если пойдете сегодня в школу, то быстро устанете. А сейчас вам это ни к чему. Поэтому сегодня еще дома, постельный режим снимаю, можете двигаться. А завтра уже в школу.
Серафима тяжело вздохнула и удрученно кивнула.
Пока она лежала, то все время думала, что же ей делать с новостями, которые привезла баба Даша из Бурного. Зины больше нет, и если Володя ее любит, то должен был искать. Но с другой стороны — никогда между ними не было признаний, ни даже намеков явных. А вдруг он ее не любит?
Она боялась услышать в его голосе вежливую холодность, боялась увидеть в глазах безразличие. Боялась отказа… И тогда все это время, все эти бессонные ночи окажутся пустыми мечтами.
«Но если не поеду — никогда не узнаю».
Ей захотелось думать только о том, что он ее ищет. И она стала размышлять, что бы она сделала на его месте в первую очередь, учитывая то, что она уезжала спешно и всем сообщила, что вернутся в родной город.
Значит, Володя должен был съездить в Волхов, но она строго-настрого запретила соседке выдавать их. Да она и адрес-то ей обратный не дала. Так что, если даже Володя и ездил в Волхов, то вернулся ни с чем!
«Что бы я делала дальше? — думала Сима. — Поехала бы в РОНО. Но я же не просто в другом районе, я же в другой области!» — Серафима Андреевна тяжело вздохнула.
Вот и выходит, что не зная адреса, Володя должен объездить шесть областных центров, чтобы найти ее. Но ведь он работает, у него дети! Да и вряд ли Лексеич отпустит.
Значит, нужно ехать ей, потому что она точно знает, где он! Нужно набраться смелости и просто задать один вопрос, и быть готовой к любому ответу. Зато закончатся муки.
Серафима поехала бы прямо сейчас, но у нее совсем не было сил даже дойти до плетня! Куда уж ехать.
К вечеру она уже твердо знала: откладывать больше нельзя. Пусть не сейчас, пусть через неделю, когда силы вернутся, но она обязательно поедет в Бурное. Лучше раз услышать горькую правду, чем всю жизнь прятаться от нее в собственных страхах. А вдруг — все не зря? Вдруг он тоже ищет, тоже ждет, тоже любит?..
«Надо немного подождать, окрепнуть. Скоро майские. Вот тогда и поеду. Недолго осталась: всего неделя. Еду. И точка, и никто меня не сможет остановить!»
Татьяна Алимова
Все части здесь ⬇️⬇️⬇️
Рекомендую к прочтению ⬇️⬇️⬇️