Глава 77
Удивительно, как странно течёт время. Одни дни ползут, словно тягучий мед, вязко и неторопливо, будто им вовсе некуда спешить. А другие – словно сгорают на ветру, не успеешь оглянуться, как они уже позади. С того момента, как Вадим сделал мне предложение, моя жизнь стала напоминать ураган – красивый, но неумолимо стремительный. Всё закрутилось ещё быстрее, обрушившись лавиной хлопот, мелких деталей, срочных решений. Мне казалось, я теряюсь в водовороте бесконечных задач, но в этом хаосе есть якорь – он. Вадим. Его поддержка – это не просто помощь с организацией свадьбы. Это нечто большее, тонкое и глубокое. Он как щит, как тепло, как тихий голос, говорящий: «Я рядом». И когда мои силы на исходе, он просто берёт меня за руку – и я снова могу дышать.
Я поражаюсь, сколько света приносит он в мою жизнь. Его любовь – не вспышка, а ровное пламя, которое согревает даже в самые тревожные минуты. Бывают вечера, когда я просто стою у окна и думаю: как бы я справилась, если бы не он? Я действительно не представляю свою реальность без его улыбки, без того, как он смотрит на меня – как будто я не просто любимая, а как будто я дом, в который он всегда хочет возвращаться.
С каждым днём я всё сильнее жду нашу свадьбу. Я больше не хочу прощаний, не хочу вечеров, когда ложусь спать, укрывая подушку вместо его плеча. Я знаю – в браке не будет только лепестков роз, там будут и будни, и ответственность, и разные дни. Но в глубине души мне всё равно – я просто жду того утра, когда мы проснёмся рядом не как гости в чужих жизнях, а как муж и жена. Были дни, когда он буквально удерживал меня у себя – не потому что настаивал, а потому что мы не могли и часа провести порознь. Но сейчас я чаще бываю у мамы – хочу впитать каждую минуту с ней и с бабушкой. Я чувствую, как близко перемены, и стараюсь оставить как можно больше воспоминаний, запечатлеть простые мгновения в сердце.
Сейчас я еду в такси, направляясь к его квартире. Ирина возвращается сегодня – и я так скучала по ней, что сердце бьётся сильнее при одной мысли о встрече. Вадим в последние дни явно нервничал. Он переживает за дочь, за ту новость, ради которой она прилетела лично. Но внутри у меня – уверенность. Ирина не стала бы тревожить нас, если бы это было что-то плохое. Она бы молчала, закрылась, может, просто приехала без предупреждения. А сейчас в ней была открытость, свет, какое-то особенное волнение. Я чувствую: это что-то хорошее.
Машина остановилась у жилого комплекса. Я расплатилась, выскользнула наружу, перешла улицу, почти бегом достигла входа. Охрана впустила меня, я зашла в лифт и, не отрывая взгляда от табло с этажами, считала секунды. Лифт мягко остановился. Металлические двери открылись, я вышла и уверенно подошла к его двери. Позвонила. И замерла. Моё сердце вдруг вспыхнуло – мы не виделись чуть больше недели, но эта неделя казалась вечностью. Мы писали друг другу, старались не потеряться в делах, но всё равно – это не то. Мы скучали. Я скучала.
Дверь открылась, и в ту же секунду я бросилась в его объятия. Прижалась, вдохнула его запах, утонула в этом близком и родном ощущении – как будто вернулась домой после долгой разлуки. Всё во мне оттаяло.
– Ах, как же я соскучилась по тебе… – прошептала я, не размыкая рук.
– Я тоже, любовь моя… – ответил он, поцеловав мои волосы, и мы, наконец, посмотрели друг на друга.
Я заглянула в его глаза – и, будто по волшебству, наши лица сами собой приблизились. Поцелуй был тихим, как обещание. Я отстранилась с лёгкой улыбкой, и мы вошли в квартиру.
– Как ты, мой хороший? Как прошёл день? – спросила я, опускаясь на диван.
– Был напряжённый… слишком. Но ты рядом – и всё отступает. Ты умеешь разгонять даже мои самые плохие мысли, – он замолчал, и на его лице мелькнула тень.
Я насторожилась. Внимательно вгляделась в его черты – в этих глазах что-то угасло. Он выглядел усталым, истощённым, будто измотанным изнутри.
– Вадим… Ты знаешь, ты можешь рассказать мне всё, что угодно. Без страха, без стыда. Я рядом. Что случилось?
– Не хочу грузить тебя своими тревогами, мой ангел… Я просто хочу обнять тебя… – сказал он тихо.
Он сел рядом, и я, не колеблясь, устроилась на его груди, обвила руками, словно пыталась своей нежностью спрятать его от всего мира. Его сердце билось быстро, будто торопилось сказать мне что-то важное. Но мы молчали. И в этой тишине было больше, чем в тысяче слов.
Так мы и уснули, прижавшись друг к другу. И только звонок в дверь разорвал нашу дремоту, заставив нас вздрогнуть. Мы открыли глаза, посмотрели друг на друга – сонные, немного растерянные. Когда звонок повторился, Вадим встал и направился к двери. Я поднялась с дивана, пригладила волосы, поправила одежду – не хотела, чтобы тот, кто за дверью, увидел меня в таком «любовно-помятом» виде.
– Аааааа, как же я скучала!!! – раздался радостный, взволнованный крик Ирины, как только дверь распахнулась.
Она бросилась в объятия Вадима, и они слились в крепком, почти отчаянном объятии, как два человека, слишком долго лишённые тепла друг друга. Я стояла чуть поодаль, позволяя им разделить этот момент, наблюдая за их встречей с лёгкой улыбкой на лице. В такие мгновения особенно остро ощущаешь, как сильно связаны родственные души, как глубоко прорастают корни любви между отцом и дочерью.
– Как же я скучал по своей шумной, непредсказуемой дочери! – сказал Вадим, с нежностью взъерошивая светлые, взбалмошные волосы Ирины.
Ирина взглянула на меня, и её лицо вспыхнуло ещё более широкой, искренней улыбкой. В следующее мгновение она подбежала ко мне и крепко обняла. Я прижалась к ней с такой нежностью, словно мы никогда больше не хотели расставаться. Все месяцы, проведённые порознь, когда нас соединяли лишь видеозвонки и сухие слова в переписках, внезапно отступили перед этим объятием.
– Ах, подруга, моё сердце просто разрывалось от тоски по тебе, – прошептала она, и в её голосе звучала дрожь настоящей, неподдельной боли.
– И моё, Ириш... – выдохнула я, ощущая, как по щекам текут тёплые слёзы, такие лёгкие и такие необходимые. – Как же хорошо, что ты снова с нами.
Я слегка отстранилась и взяла её лицо в ладони, как будто хотела убедиться, что это не сон. Её глаза были покрасневшими, макияж смазан, а губы дрожали. И всё же она улыбалась – так, как улыбается человек, наконец оказавшийся дома. Мы обе засмеялись сквозь слёзы, и в этот момент Вадим подошёл ближе и, не сказав ни слова, обнял нас обеих, охватывая своими сильными руками.
Мы втроём – в одном объятии. Удивительно, как легко и естественно мы поместились в его объятиях, будто так и было задумано кем-то свыше.
– Ничего не сравнится с этим чувством… Когда моя семья – вся вместе, рядом, – произнёс он едва слышно, и в его голосе было столько тепла, что я снова почувствовала, как внутри что-то сжимается от переполняющих эмоций.
Да, мы семья. Может, кто-то и не поймёт этого, не примет, но для меня нет сомнений. Мы нашли друг друга, как находят свою половинку, своё отражение, свою кровь – не по биологии, а по душе.
– Я вас обожаю, вы знаете, да? Но эти объятия уже почти задушили меня! – с шутливой серьёзностью прошептала Ирина, стараясь не задохнуться. Мы рассмеялись и немного отступили, давая ей возможность наконец вдохнуть полной грудью.
– Вот теперь лучше! – сказала она, расправляя плечи и провела рукой по своим взъерошенным прядям. Светлые локоны торчали в разные стороны, но выглядело это невероятно мило.
– Ну, давай, садись! Уверена, у тебя целый чемодан новостей! – я радостно потянула её за руку и усадила рядом на диван. – Хочешь что-нибудь выпить? Воды, сока? Может, ты голодна?
– Нет-нет, всё хорошо, подруга, – она заметно замялась, – вернее… я уже перекусила в машине, пока ехала из аэропорта.
– Дочь, ну хватит меня мучить, – с почти театральной мольбой в голосе сказал Вадим. – Моё бедное отцовское сердце вот-вот выскочит из груди. Расскажи нам уже, что за великая тайна заставила тебя мчаться к нам через полмира?
Я посмотрела на него: в его глазах сверкала тревога. Да, он любил Ирину до безумия и не мог спокойно переносить расстояние между ними. Ему нужна была уверенность, нужно было знать, что с ней всё хорошо.
– Я собиралась устроить вам сюрприз… всё оформить красиво, с эффектом, но… – она тяжело вздохнула. – Но не могу больше молчать. Моя тревожность сильнее меня.
Она посмотрела на нас с почти детским волнением, её губы растянулись в неровной, взволнованной улыбке.
– Ну? Что такое? – с нетерпением спросила я, наклоняясь ближе.
Несколько секунд молчания – и вдруг сердце сжалось.
– Я беременна! – воскликнула она и едва не подпрыгнула на месте.
Мир как будто замер. Звук в комнате исчез. Я уставилась на неё, не в силах сразу осознать, что именно она сказала. Беременна? Ирина?.. Моя девочка? Беременна?..
– Ты... серьёзно?.. – мой голос был почти шёпотом, как будто я боялась спугнуть её ответ.
– Конечно серьёзно! – глаза её блестели от возбуждения.
Я перевела взгляд на Вадима. Он стоял, будто окаменев, и не произнёс ни слова. Его лицо побелело, взгляд стал рассеянным, как будто его выдернули из тела и отправили в другую реальность.
– Есть кое-кто, кого я хочу вам представить, – проговорила Ирина, поднимаясь с дивана.
Она направилась к входной двери, и, открыв её, впустила в комнату высокого, широкоплечего молодого мужчину.
– Это Антон, мой парень... и отец моего ребёнка.
И как только эти слова прозвучали, громкий звук – как будто что-то тяжёлое упало – разрезал воздух. Я вскрикнула, увидев, как Вадим валится на пол, теряя сознание.
***
Голова гудела, как будто в ней скопился весь шум мира, а тело казалось то ли ватным, то ли чужим. Я лежал на мягкой поверхности, не сразу осознавая, где нахожусь. Всё вокруг будто плыло в полутьме, в тишине, нарушаемой лишь вздохами… и приглушёнными, почти беззвучными рыданиями. Я моргнул. Один раз. Второй. Реальность медленно возвращалась, как туман, рассеивающийся над рекой на рассвете.
Я заставил себя приподнять веки. Свет оказался не таким ярким, как ожидалось, и всё вокруг показалось смутно знакомым – то ли из сна, то ли из прошлого. Медленно оглядев комнату, я понял, что не один. В левой руке я почувствовал лёгкое, но отчаянное сжатие. Повернув голову, я увидел её. Машу. Она сидела рядом, сгорбленная, плечи дрожали от слёз. Голова её была опущена, пряди волос скрывали лицо.
– Маша?.. Почему ты плачешь?.. – прошептал я, голос едва шевелился, пересохшее горло выдавало только хрипловатый шорох.
Она резко подняла голову, как будто вернулась к жизни. В её глазах – буря: удивление, испуг, облегчение и гнев, всё сразу. Она вскочила, едва не опрокинув стул, и бросилась ко мне, крепко обняв, уткнувшись лицом в шею.
– Не смей... никогда... больше делать так! – выговорила она сквозь слёзы. – Я думала, я тебя теряю, Вадим... Это был ад.
Я хотел ответить, хотел прижать её ближе, но рука не слушалась – в ней торчала капельница, и я почувствовал раздражение. Мне нужно было только одно – быть рядом с ней, утешить, сказать, что всё хорошо.
– Я даже не знаю, что произошло... – прошептал я. – Но если это причинило тебе боль, ангел мой, пусть больше никогда не повторится.
– Ты услышал новость от Ирины... и... просто рухнул! Как подкошенный! – сказала она с таким надрывом, что я ощутил, как что-то защемило в груди. Глубоко. Надолго.
Беременность. Моя маленькая девочка… будет мамой. Мир пошатнулся снова, но я остался в сознании. На этот раз. Я знал, что она взрослая, что у неё своя жизнь, свои решения, но, Господи, как же трудно отпустить! Я сам воспитывал её, сам прошёл этот путь – с болью, страхами, ночами без сна. И вот теперь она вступает на тот же путь. Малышка Ирина.
Я вспомнил лицо того парня… высокий, смуглый, спокойный. Антон. Отец ребёнка. Её выбор. А у меня в груди – паника, смешанная с гордостью, тревогой и каким-то странным отчаянием.
Внезапный резкий писк вывел меня из размышлений – монитор запищал тревожно, на нём прыгнули цифры.
– Вадим! Спокойно, дыши, прошу тебя! – Мария начала метаться вокруг меня, её руки дрожали, голос стал высоким, как у птицы, попавшей в клетку.
– Я в порядке, Маша… Это просто нервы, – выдохнул я, стараясь говорить ровно.
– Но этот ужасный монитор… – начала она, но не договорила, потому что в комнату вошёл врач – с деловитым видом и папкой в руках.
– Рад вас видеть в сознании, Вадим Павлович. Ваша семья сильно волновалась. – Он бросил взгляд на аппарат, потом – на меня.
– Да, я понял. Но чувствую себя вполне прилично. Думаю, мне уже можно домой, правда?
– Мы должны подержать вас ещё немного. Час-другой, пока не будут готовы анализы. У вас случился острый стрессовый приступ, и лучше перестраховаться, – произнёс он с обезличенным участием, как умеют только врачи.
Я не мог сдержать раздражённый вздох.
– Понимаю… выбора всё равно нет, – буркнул я. Его глаза вдруг метнулись в сторону Марии.
– Прошу вас, девушка, подождите за дверью. Вашему отцу нужно покой.
Я уставился на него, не веря своим ушам. Он не мог всерьёз…
– Он не мой отец! – вскинулась Мария. Гнев в её голосе был ледяным.
Это уже не впервые. Люди опять принимают нас за отца и дочь. Видимо, наши светлые волосы и голубые глаза действуют обманчиво. Но каждый раз это – нож в спину. Я не хочу быть ей отцом. Я хочу быть её мужем. Её мужчиной. Тем, кто держит её за руку – не по родству, а по любви.
– Извините… но даже если вы не родственники, прошу вас оставить пациента.
Я поднялся на локтях, собрав остатки достоинства.
– Доктор. Послушайте. Если вы действительно хотите, чтобы я быстрее поправился и покинул вашу больницу, оставьте мою жену рядом со мной. Без неё – никак. Это моё окончательное слово.
Он покраснел и не нашёл, что ответить. Промямлил нечто невнятное и вышел.
Маша подошла ближе и тихо рассмеялась.
– Сколько ещё раз люди будут нас путать… это бесит. Правда.
– Вот почему я мечтаю скорее жениться на тебе. Надеть на твой прекрасный пальчик кольцо – большое, чтобы весь мир знал: ты – моя жена.
Я осторожно притянул её и поцеловал – коротко, но крепко.
– Я пойду за Ириной. Она вся изнервничалась, думала, ты… ну, ты сам понимаешь. Она должна увидеть, что ты в порядке. И мы должны быть осторожны – теперь всё по-другому.
Я вдруг понял, что именно она имела в виду. Теперь Ирина – не только дочь. Она – будущая мать. И каждый шаг, каждое слово – должно быть с любовью, но и с осторожностью.
– Да, – кивнул я, ощущая, как тяжело становится на душе. – Мне действительно нужно с ней поговорить.
Мария сжала мою ладонь, посмотрела в глаза и пошла к двери.