Мужчина, а не тряпка
— Я тебя умоляю, Олег, сделай что-нибудь с ней! — сорвалась на крик Тамара Викторовна, сверля сына тяжелым, требовательным взглядом. — Эта девка доведёт меня до инфаркта!
Марина, стоявшая у окна и делавшая вид, что занята телефонным разговором, услышала каждое слово. Она не обернулась.
— Мам, ты опять начинаешь? — Олег попытался говорить спокойно, но голос выдавал напряжение.
— Начинаю? Это я, по-твоему, начинаю? Ты знаешь, что я оставила свою квартиру Лёшке? Всё, без остатка. И не потому, что он лучше, а потому что я знала, что у тебя будет своя. И вот теперь, когда я осталась без крыши над головой, ты хочешь, чтобы я... где жила? В приюте?
Марина положила телефон и повернулась.
— Никто не хочет, чтобы вы жили в приюте, Тамара Викторовна. Мы просто... не обсуждали это. Ни Олег, ни я.
— Не обсуждали?! — свекровь поднялась с кресла. — А что вы вообще обсуждаете, кроме того, как по выходным валяться в кровати? Мне негде жить, вы понимаете?! А эта... барышня, вместо поддержки, вечно строит из себя принцессу!
— Я не принцесса. Просто хочу уважения.
— Тогда начни вести себя как человек, а не как хозяйка положения! Это мой сын, между прочим, и ты у меня еще перед глазами даже не стояла, когда я его растила!
Олег закрыл глаза и сжал виски. В комнате пахло старым конфликтом, заваренным заново.
— Мы не отказываемся помочь, — наконец проговорил он. — Но жить вместе — это серьёзно. Нам надо подумать.
— Думать? — Тамара Викторовна хмыкнула. — А я думала, ты мужчина, а не тряпка.
Марина отвернулась. Ей захотелось уйти. Или закричать. Или хотя бы не заплакать.
Это моя мать
Марина не спала почти всю ночь. Олег лежал рядом, тяжело дыша, время от времени ворочаясь. Он не произнёс ни слова с момента, как его мать захлопнула за собой дверь, громко бросив:
"Я подожду звонка, сынок. Но не слишком долго."
— Она ведь не шутит, — сказала Марина в полголоса, глядя в потолок. — Если ты промолчишь, она действительно приедет с чемоданами.
— Я знаю, — устало ответил Олег. — Но ты же понимаешь… я не могу просто сказать ей "нет". Это моя мать.
— А я кто тебе? — в её голосе не было ни упрёка, ни жалости. Просто усталость.
Он замолчал.
Утром Марина ушла раньше обычного, на работу. Олег долго сидел на кухне, крутя в руках чашку с остывшим кофе. В голове гудело — вина, страх, раздражение. Внутри него боролись два чувства: сыновняя привязанность и понимание, что если он позволит матери войти в их дом, он потеряет жену.
Дома наступило тревожное затишье. Словно само пространство ждало, на чьей стороне окажется выбор. Вечером Марина принесла пакет с продуктами и, не глядя на мужа, спросила:
— Звонила?
Олег кивнул.
— И?..
— Она уже пакует вещи. Сказала, что к выходным будет у нас.
— Прекрасно, — Марина прошла на кухню. — Тогда я уеду к сестре. На неопределённый срок. Потому что в одном доме с этой женщиной я не выдержу.
Олег вскочил, пошёл за ней:
— Погоди! Мы должны это обсудить!
— Мы обсуждали, Олег. Ты выбрал. Я не против, только не рассчитывай, что я останусь и буду смотреть, как она опять превращает нашу жизнь в ад.
Запомни это, сынок
Олег чувствовал, как между ним и Мариной образуется трещина — узкая, но с каждым днём всё глубже. Мать позвонила на следующий день и бодро сообщила:
— Я уже всё устроила. В субботу с утра буду у вас. Ты там освободи мне комнату, я хочу, чтобы окно выходило на юг. Покой важен.
Он не ответил. Просто сидел на работе, уставившись в монитор, не замечая, как на экране мигает курсор.
В пятницу вечером Марина собрала чемодан. Её лицо было спокойным, почти отрешённым. Ни истерик, ни упрёков. Только холодное, бесстрастное равнодушие, которое било по нервам сильнее крика.
— Я не понимаю, зачем ты это делаешь, — тихо сказал Олег, прислонившись к дверному косяку.
— А я не понимаю, зачем ты это позволяешь, — ответила она. — И знаешь, в этом и есть разница между нами.
Он хотел что-то сказать, но Марина уже накинула пальто и вышла, закрыв за собой дверь. Олег долго стоял в пустом коридоре, пока не опустился на табурет и не спрятал лицо в ладонях.
Утром мать приехала точно по расписанию. Вошла в квартиру, будто в своё владение — деловито, с осмотром и ворчанием.
— Ужас, как вы тут живёте. Всё не по уму. Мне, конечно, придётся многое переделать, пока я тут.
— Марина уехала, — сразу сказал Олег. — Ты довольна?
— Глупая она. Женщины приходят и уходят, а мать — одна на всю жизнь. Запомни это, сынок.
Олег молчал. В груди нарастала тоска, переходящая в тупую злость. Он ощущал, как теряет не только жену, но и самого себя.
Я не для того растила, чтобы ты меня бросил
Олег жил, будто по инерции. Утром — работа, вечером — попытки избегать разговоров с матерью, которая обосновалась в его квартире, как у себя дома. Каждая её фраза звучала как приказ.
"Критиковала еду, интерьер, его одежду."
В комнате Марины теперь стояли шторы с цветочным узором и кресло-качалка, которое мать притащила из старой квартиры.
Он пытался дозвониться до Марины, написал ей несколько сообщений. Она не отвечала. И он её понимал — в этой ситуации больше всего раздражало то, что он не стал на её сторону. Не защитил. Не поставил мать на место.
Через неделю он заехал к Марининым родителям. Они были сдержанны, но явно на стороне дочери.
— Она подумает, — сказала мать Марины, не приглашая его войти. — Ей нужно время.
Он кивнул и ушёл. А дома его уже ждал отчёт: мать пересмотрела счета, переложила все вещи на кухне и разослала подругам фото "новой" квартиры, подписав:
"Наконец-то живу по-человечески."
— Ты не имеешь права распоряжаться моей жизнью, — вырвалось у него.
— Как это не имею? Я вырастила тебя! А теперь, когда мне тяжело, ты обязан заботиться обо мне. Это твой долг. Не я сюда напросилась — это ты меня позвал.
— Я не звал! Ты сама всё решила!
— И правильно сделала, — спокойно отрезала мать. — Женщины приходят и уходят. Мать — это святое. Не забудь.
Олег уже не мог дышать в этой квартире. В нём зрела решимость. Только теперь он начал понимать, сколько лет жил под её давлением, сам не замечая этого.
С меня хватит
В воскресенье утром он проснулся от того, что мать на кухне шумела посудой, напевая себе под нос. Олег молча оделся, взял ключи и вышел. Он знал, что делать. Марину он нашёл в сквере неподалёку от их старой кофейни. Она сидела на скамейке, кормила голубей, как в тот самый день, когда он впервые признался ей в любви.
Она посмотрела на него устало, но не отвернулась.
— Прости, — сказал он просто. — Я не знал, как поступить правильно. Я всё испортил.
Марина молчала, и он продолжил:
— Она уходит. Сегодня. Я нашёл ей квартиру. Оформлю всё сам. Больше не позволю ей вмешиваться в мою жизнь. И в нашу — если ты ещё захочешь…
— Это не про неё, Олег, — наконец заговорила Марина. — Это про тебя. Ты всегда отступаешь. Перед ней, перед обстоятельствами. Я устала быть рядом с человеком, который не может держать слово, даже когда речь о нас. Но, — она посмотрела на него, — если ты действительно решил бороться, не на словах, а поступками — покажи это.
Он кивнул. Не стал говорить "обещаю". Просто вернулся домой.
К обеду вещи матери уже были собраны. Он вызвал такси.
— Ты издеваешься? — возмущалась она. — Куда я поеду?!
— В квартиру, которую ты заслужила. Однушка с ремонтом. Оплачено на год вперёд. Потом — сама.
— А если я откажусь?
— Тогда через суд. Квартира — моя. И всё, что в ней, тоже. Ты перешла грань.
Она вскинулась, но в его голосе не было ни страха, ни сомнений. Только спокойная уверенность.
Олег закрыл за ней дверь. Впервые за много лет — с лёгким сердцем. Он знал:
"Теперь он выбрал себя. И Марину. И то, каким хочет быть."
Ещё больше захватывающих сюжетов ждут вас!