В деревне Заречье жила-была девушка Аглая. Не то чтобы дурнушка, совсем нет. Просто обычная. Серые глаза, русая коса, щёки румяные от работы по хозяйству. Ничего выдающегося. В отличие от её подруги Катьки.
Катька была как с картинки. Глаза синие, как васильки в поле, коса длинная золотая, фигурка точёная.
Парни Заречья, да и из соседних деревень тоже, ходили за Катькой табунами. Под окнами её пели, на игрищах за неё дрались, подарки таскали.
А мимо Аглаи проходили, будто её и нет. Или по плечу похлопают мол «Привет, Аглаша! Как Катька-то поживает?»
Аглая вздыхала. Тяжело вздыхала, так, что пыль с подоконника слетала. Устала она быть вечной незаметной подругой Катьки, Аглашей, которая всегда рядом. Ей тоже хотелось, чтобы под окном пели. Пусть и не так складно. Чтобы на игрищах в её сторону смотрели. Пусть и не все сразу.
Однажды, после очередного вечера, где Катька была в центре внимания, а Аглая помогала бабкам самовар таскать, терпение лопнуло. Сидя на лавке у пруда, она смотрела на своё непримечательное отражение.
— Ну почему?! – в отчаянии прошептала она. – Что во мне не так?
И тут вспомнила рассказы бабки Устиньи, которая жила на отшибе и слыла знахаркой. Рассказы о травах, нашёптываниях, о том, как можно судьбу подтолкнуть. Аглая всегда отмахивалась, считая это сказками. Но сейчас отчаяние толкало на безумства.
На следующий день, набравшись храбрости, девушка пошла к бабке Устинье. Старуха встретила её проницательным взглядом.
– Женихов хочешь, девка? – спросила Устинья, будто прочитала мысли девушки. – Вижу, накипело.
Аглая покраснела, но кивнула.
– Ну, дело это тонкое, – прокряхтела бабка. – С силами шутить не стоит. Но есть один заговор старый. Притягивает, говорят, как мёдом мажет. Но ты гляди, не перестарайся. А то как повалит...
Бабка дала ей сушёную травку, корешок какой-то и велела на растущую луну, в полночь, у старой ивы на берегу речки, смешать всё в глиняной миске с родниковой водой, нашептать особые слова и вылить под корни ивы.
– Слова запомнила? – строго спросила Устинья. – Главное – настрой. Думай о том, чего хочешь. Ясно и чётко. Одного, ну двух женихов, для начала.
Аглая, взволнованная, кивнула. Она-то хотела не одного-двух. Она хотела, чтобы ЗАМЕТИЛИ!
Чтобы УВИДЕЛИ!
Чтобы ПОНЯЛИ, что она тоже что-то значит!
В назначенную ночь девушка пробралась к иве. Луна была пухлая, почти полная. Всё сделала, как велела бабка: смешала, нашептала. Но когда дело дошло до настроя, Аглаю понесло.
Вместо того чтобы думать об одном-двух, она представила, как ВСЕ парни деревни смотрят на неё.
Как они жаждут её внимания.
Как забывают про Катьку!
Вложила в это всё своё накопившееся за годы унижения и обиду.
– Пусть видят! Пусть знают! – почти прокричала она, выливая смесь. – Пусть бегут! Пусть добиваются! Пусть будет много! МНОГО!
Вернувшись домой, Аглая уснула тревожным сном.
Утром ничего особенного не произошло.
Аглая вздохнула – сказки всё это, наверное.
Но стоило ей выйти за калитку...
Первым был Гришка, местный тракторист. Обычно он только Катьке сигналил. А тут остановился, высунулся из кабины, кепку поправил.
– Аглаюшка! Красавица! Куда идешь? Подвезти?
Аглая опешила. Гришка? Красавица?
– Я... я к речке... – пробормотала она.
– К речке, так к речке! Садись! – Гришка распахнул дверцу, сияя.
Аглая забралась в кабину, пахнущую соляркой и Гришкиным одеколоном «Русский лес».
По дороге он рассказывал, какой он хозяйственный, как трактор свой любит и как мечтает о хозяйке в доме. Аглая слушала, хлопая глазами.
У речки Гришка не уехал. Вылез, помялся.
– Аглаюшка... ты это... может, вечером на танцы? Вместе?
Аглая только собралась ответить, как к ним подбежал Ванька, сын председателя колхоза. Всегда ходил за Катькой, как привязанный. А тут Катька шла чуть поодаль, а Ванька летел к Аглае, расталкивая по дороге гусей.
– Аглаша! Аглаюшка! Ты как роза расцвела! – запыхавшись, выпалил он. – Я тут это... конфет принес! Лучших!
Он протянул ей смятую коробку «Птичье молоко».
Гришка насупился.
– Эй, Ванька! Я первый её пригласил!
– А я первый конфеты принес! – не сдавался Ванька.
Аглая стояла между ними, держа в одной руке коробку конфет, а другой машинально поправляя косынку. Катька проходила мимо, удивлённо глядя на эту сцену.
Но Аглая даже не подозревала, что это было только начало.
К обеду у девушки под окнами собралась целая делегация.
Кузнец Федор с букетом ромашек, который обычно только железо ковал. Почтальон Петька с письмом, которое вроде как не ей, но он просто хотел поговорить.
Даже дед Архип, которому за 70, приковылял, предлагая «руку и сердце», обещая весь свой скарб отдать.
Аглая не знала, куда деваться. Она спряталась в доме, заперев дверь на все засовы.
Но они даже не думали расходиться! Они стучали, звали, пели. Кто во что горазд. Читали стихи собственного сочинения. Очень плохие.
Катька, поначалу удивлённая, потом встревожилась. Забралась к подруге через заднюю дверь. Аглаи нигде не было. Катя попыталась открыть дверь в её комнату, но та не поддалась.
– Аглая! Открой! Что происходит?!
– Не могу, Катька! Они тут! – кричала Аглая из-за двери.
– Кто они? – недоумевала Катька.
– Женихи! Их тут целая толпа! – простонала Аглая.
Катька приложила ухо к двери, потом выглянула в окно. Действительно. Под окнами Аглаи толпились все неженатые мужчины деревни, от мала до велика, и даже несколько женатых, которых жены тут же оттаскивали за ухо.
Ситуация вышла из-под контроля. Аглая не могла выйти даже за водой. Мужики дежурили у калитки круглосуточно. Они дрались за право принести ей ведро, нарубить дров, прополоть грядку.
В итоге, грядка перед домом Аглаи сияла чистотой, дров было сложено на три зимы вперёд.
Но это не радовало. Аглая сидела в доме, как в осаде. Еда заканчивалась. Она не могла даже сходить к бабке Устинье за помощью.
Отчаяние сменилось паникой. Это было не то внимание, которого она хотела. Это было какое-то безумие!
На третий день осады Аглая, голодная и измученная, выглянула в щёлочку. Толпа под окнами не редела. Они спорили, ругались, чуть ли не дрались.
– Аглаюшка! Выгляни хоть! – кричал кто-то.
– Я тебя люблю! Больше жизни! – вторил другой.
– А я тебе поросенка принёс! Самого вкусного! – хвастался третий.
Аглая услышала визг поросёнка.
Вдруг, сквозь этот гомон, девушка услышала тихий, знакомый голос.
– Эй! Мужики! Вы чего тут столпились?
Это был Мишка, местный библиотекарь. Тихий, незаметный парень в очках. Он тоже никогда не обращал внимания на Аглаю, как и на Катьку, уткнувшись в свои книги.
Он стоял чуть в стороне от толпы, с какой-то старой книгой под мышкой, и смотрел на них с явным недоумением.
Толпа на мгновение притихла, повернувшись к Мишке.
– А ты чего? – буркнул Федор-кузнец. – Мы тут... к Аглаюшке пришли.
– К Аглаюшке? А зачем? – Мишка поправил очки. – Она же... ну, Аглаюшка. Что тут такого?
Толпа снова загудела, но как-то неуверенно. Мишка посмотрел на окна Аглаиного дома.
– Вы её, небось, напугали, – спокойно сказал он. – Сидит там одна, голодная, наверное. А вы тут орёте.
Он подошёл ближе к дому, обойдя толпу.
– Аглая! – тихо позвал он. – Ты там? Это Мишка.
Аглая, услышав его голос, почувствовала что-то странное. В отличие от рёва толпы, этот голос был нормальным. Спокойным.
– Мишка? – шёпотом переспросила она.
– Ага. Это я, – Мишка подошел прямо к двери. – Ты открой. Я тебе хлеба принёс. И молока. Бабка моя передала.
Аглая заколебалась.
Могло ли это быть ловушкой?
Но голос Мишки звучал искренне. И он не был в толпе. Он стоял отдельно, с книгой.
Скрипнул засов. Аглая приоткрыла дверь. Мишка стоял на пороге с сумкой. Он выглядел немного растерянным, но не одержимым, как остальные.
– Привет, Аглая, – улыбнулся он. – Вот.
Он протянул ей сумку. Аглая взяла её, не веря своим глазам. Хлеб, молоко, даже пирожок с мясом.
– Спасибо, Мишка... – прошептала она. – А почему... почему ты не... как они?
Мишка пожал плечами.
– Как кто? Как эти? – он кивнул на толпу, которая снова начала напирать, увидев открывшуюся дверь. – Не знаю. Я просто проходил мимо библиотеки... думал, ты там, может, книгу какую ищешь.
– Книгу? – удивилась Аглая.
– Ну да, – Мишка смутился. – Ты же любишь читать, я видел, как ты в библиотеке сидишь иногда. Вот, принёс тебе «Мастер и Маргарита». Ты говорила, хочешь прочитать.
В этот момент Федор-кузнец, не выдержав, попытался прорваться к двери.
– Аглаюшка! Я тебе ворота новые выкую! ЗОЛОТЫЕ!
Мишка встал на пороге, преграждая путь. Он был худой и в очках, но почему-то выглядел уверенно.
– Эй, мужики! – громко сказал он. – Вы чего? Она же наверняка человека искала. Одного. Нормального. А не весь балаган!
Толпа замерла, озадаченная.
– Какого человека? – спросил Ванька.
Мишка обернулся к Аглае.
– Ты ведь не этого хотела, правда? – тихо спросил он. – Не этого сумасшествия?
Аглая посмотрела на него, потом на толпу, потом снова на Мишку. И вдруг поняла.
Она хотела внимания. Но не такого.
Она хотела, чтобы её увидели. И вот он, Мишка, с книгой и хлебом, увидел её – испуганную, голодную, запертую. Увидел настоящую Аглаю, а не объект непонятного желания.
– Нет... – выдохнула она. – Не этого...
В этот момент что-то изменилось. Магия, которая окутала деревню, вдруг начала рассеиваться. Одержимый блеск в глазах мужчин стал тускнеть. Они смотрели на Аглаю, потом друг на друга, словно просыпаясь.
– Чего это мы тут? – пробормотал Гришка, почесав затылок. – Я же вроде к трактору шёл...
– А я... к Катьке собирался... – неуверенно сказал Ванька, глядя на смятую коробку конфет.
– Поросёнок! Мой любимый поросёнок! – спохватился мужик с хрюкающим мешком.
Толпа начала расходиться. Медленно, смущённо, почесывая затылки и бормоча что-то под нос. Как будто пелена спала с глаз.
Дед Архип, кряхтя, побрел домой, вспомнив про свой радикулит.
Кузнец Федор вдруг понял, что у него заказов гора.
Почтальон Петька вспомнил, что письмо-то не ей, а в соседнюю деревню.
Через десять минут под окнами Аглаи было пусто. Только одинокий поросёнок бегал по двору, потеряв хозяина.
Аглая и Мишка стояли на пороге. Аглая держала сумку с едой и книгу. Мишка неловко переминался с ноги на ногу.
– Ну вот... – сказал он. – Кажется прошло?
– Прошло, – улыбнулась Аглая, чувствуя огромное облегчение. Она посмотрела на Мишку. Его очки немного съехали на нос. Он был такой обычный. Но в его глазах не было безумного блеска. Была только искренняя забота.
– Спасибо, Мишка, – сказала она искренне. – Ты меня спас. А как ты понял, что это чары?
Мишка покраснел.
– Да ладно... Я просто... ну, такой дурдом, вряд ли, по доброй воле происходит. - Засмеялся он. - Пойдём ты же голодная. И книга... Ты правда хотела прочитать.
Аглая рассмеялась. Впервые за эти дни.
– Хотела, – подтвердила она. – Чаю с пирожком? И ты мне расскажешь, о чем там в «Мастере и Маргарите»?
Мишка поднял голову, его глаза за стёклами очков блеснули.
– Правда? Ну... можно.
Он вошёл в дом. За дверью остался только поросёнок, который тут же был пойман вернувшимся хозяином.
Аглая и Мишка пили чай, говорили о книгах, о деревне, о том, как странно вели себя мужики.
Девушка поняла, что Мишка всегда её видел. Просто не так, как остальные. Он видел её как человека, о котором хотел заботиться, общаться, с кем интересно.
Заклинание привлекло толпу. Но оно не смогло исказить взгляд того, кто видел дальше поверхностного. И именно этот, не затронутый магией взгляд, оказался для Аглаи самым ценным.
Они поженились через полгода. Без безумия под окнами, зато с искренними поздравлениями всей деревни. И немного смущенными улыбками бывших одержимых.
Катька была свидетельницей на свадьбе и очень радовалась за подругу.
Аглая так и осталась обычной деревенской девушкой. Но теперь у неё был Мишка, который приносил ей книги и чай, слушал её рассказы и видел в ней целый мир, который никакое магическое нашептывание не могло создать или разрушить.
А заклинание?
Ну, говорят, старая ива на берегу речки с тех пор цветёт пышнее всех в округе. Наверное, ей понравилось такое «удобрение».
И иногда, проходя мимо, деревенские мужики вдруг чувствовали лёгкое головокружение и поправляли кепки, но быстро приходя в себя, уносили оттуда ноги.
На всякий случай.
Мало ли что.
Привлекали женихов ритуалами? Или может быть гадали на жениха?
Если вам понравилось, пожалуйста, ставьте лайки, подписывайтесь и оставляйте комментарии.
Спасибо за прочтение😊❤️
Предыдущий рассказ ⬇️
Другие рассказы ⬇️