— А, пришёл всё-таки, — сказал незнакомый мужчина таким тоном, будто давно его ждал. — Проходи, не стой в дверях.
Антон замер в дверном проёме чужого дома, куда его заманил голос старого друга Димки по телефону. Вместо шумной дружеской вечеринки — полумрак, две пустые бутылки виски на журнальном столике и этот седеющий человек с тяжёлым, усталым взглядом.
— Простите, я, наверное, ошибся адресом, — пробормотал Антон, готовый развернуться и уйти. — Я искал своих друзей, Димку и...
— Нет никакого Димки, — спокойно прервал его мужчина. — Я написал тебе. С Димкиного номера.
«Ловушка?» Мысли закружились вихрем — розыгрыш? Ограбление? Что-то более зловещее? Антон инстинктивно сделал шаг назад, нащупывая в кармане телефон.
— Не бойся, — мужчина встал и включил верхний свет.
Теперь Антон смог рассмотреть его лучше. Дорогой, но мятый костюм. Покрасневшие глаза человека, не спавшего несколько суток. Но что-то в нём казалось «смутно знакомым». Что-то в линии подбородка, в разлёте бровей...
— Я Марк, — сказал мужчина. — Твой отец.
Земля словно ушла из-под ног.
— У меня нет отца, — отрезал Антон. — Он умер, когда мне было три года. Авария.
***
Тридцатидвухлетний программист из маленькой веб-студии, худощавый, с вечно растрёпанными тёмными волосами и взглядом, который коллеги называли «уставшим», а бывшая жена Марина — «потухшим».
Разведён уже третий год, живёт один в съёмной квартире на окраине Москвы. И без отца — всю сознательную жизнь.
***
Дача оказалась не совсем дачей, а небольшим загородным домом в коттеджном посёлке. Первый этаж, второй, мансарда с балконом.
«Дача» у Светки была явно не по средствам рядового бухгалтера, которым она работала ещё три года назад, когда они виделись в последний раз. Но Антон никогда не интересовался чужими финансами.
Он позвонил в дверь. Никто не открыл. Странно. Он набрал Димку — телефон был недоступен. Позвонил Свете — та же история. Антон обошёл дом и увидел приоткрытую дверь чёрного входа. Потоптавшись на крыльце, он решил войти.
— Эй, есть кто-нибудь? — Голос прозвучал неестественно громко в пустом доме.
Внутри было темно, только из дальней комнаты пробивался слабый свет. Антон прошёл по коридору, стараясь не шуметь. Дверь в комнату была приоткрыта, и он заглянул внутрь.
Первое, что он увидел — две пустые бутылки виски на журнальном столике. А потом заметил человека, сидящего в кресле у окна. Лица видно не было — только силуэт на фоне задёрнутых штор.
— Извините, я ищу... — начал Антон, но замолчал, когда фигура в кресле повернулась.
Это была не Светка, и не кто-то из друзей. В кресле сидел мужчина лет пятидесяти, с седеющими висками и тяжёлым, усталым взглядом. Незнакомец.
— А, пришёл всё-таки, — сказал мужчина таким тоном, будто давно его ждал. — Проходи, не стой в дверях.
Антон замер, не понимая, что происходит.
— Простите, я, наверное, ошибся адресом, — пробормотал он, готовый развернуться и уйти. — Я искал своих друзей, Димку и...
— Нет никакого Димки, — спокойно прервал его мужчина. — Я написал тебе. С Димкиного номера.
Антон замер. В голове мелькнула мысль о розыгрыше, потом о чём-то более зловещем. Он сделал шаг назад.
— Не бойся, — мужчина встал и включил верхний свет.
Теперь Антон смог рассмотреть его лучше. Он был одет в дорогой, но мятый костюм. Глаза покрасневшие, как у человека, который не спал несколько суток. Но что-то в нём казалось смутно знакомым. Что-то в чертах лица, в линии подбородка...
— Я Марк, — сказал мужчина. — Твой отец.
Антон почувствовал, как земля уходит из-под ног.
— У меня нет отца, — сказал он механически. — Он умер, когда мне было три года. Авария.
Это была правда, которую Антон знал всю жизнь. Отец погиб в автокатастрофе, когда он был совсем маленьким.
Мать никогда не говорила о нём много, только показывала пару фотографий — молодой улыбающийся мужчина с тёмными волосами, очень похожий на самого Антона. А теперь этот незнакомец...
— Присядь, — сказал Марк, указывая на диван. — История длинная.
Антон сам не понял, почему подчинился. Может быть, от шока. А может, из-за того самого смутного сходства, которое он заметил. Он сел на краешек дивана, готовый в любой момент вскочить и убежать.
— Тебе что-нибудь налить? — спросил Марк.
— Нет, — резко ответил Антон. — Я хочу знать, что происходит.
Марк вздохнул и тоже сел, опустив плечи, словно на них лежал огромный груз.
— Я не умер в той аварии. Но для тебя и твоей матери — да, умер. Так было проще для всех.
— Что значит «проще»? — Антон почувствовал, как внутри поднимается горячая волна гнева.
— Двадцать девять лет думать, что твой отец мёртв — это «проще»?
Марк долго молчал, глядя в пол.
— В девяностые я работал на людей, с которыми лучше было не связываться. Консультировал по финансовым вопросам.
Отмывание денег, серые схемы — сейчас это назвали бы экономическими преступлениями. Тогда это называлось «бизнесом».
Он говорил спокойно, без эмоций, как будто рассказывал чью-то чужую историю.
— Когда я понял, во что ввязался, было поздно. Меня предупредили: если попытаюсь уйти, пострадает семья. У меня были доказательства против них, и они знали об этом. Мог сдать их налоговой, прокуратуре... но боялся за вас.
Антон смотрел на этого человека, пытаясь осознать, что это действительно его отец.
Человек, о котором он почти ничего не знал, кроме нескольких историй, рассказанных матерью, и тех детских воспоминаний, которые больше походили на сны — тёплые руки, поднимающие его высоко в воздух, смех, запах одеколона...
— И что, эта угроза продолжалась двадцать девять лет? — не выдержал Антон.
— Нет, — покачал головой Марк. — Лет через пять всё утихло. Многие из тех людей сели, кто-то уехал, кто-то умер. Но к тому времени... к тому времени у меня уже была другая жизнь. Другое имя. Другая семья.
Слова ударили больнее, чем пощёчина.
— Другая семья, — повторил Антон. — То есть, ты просто... начал с чистого листа? А как же я? Как же мама?
— Твоя мать знала, что я жив, — тихо сказал Марк. — Не сразу. Года через три после «аварии» я связался с ней. Сказал, что так будет лучше для всех. Она согласилась.
Антон вскочил с дивана.
— Мама знала?! Всё это время она знала и... молчала?
Он не мог в это поверить. Светлана Андреевна, его мать, всегда говорила о погибшем муже с такой искренней грустью. Как она могла лгать все эти годы?
— Не вини её, — сказал Марк. — Она делала то, что считала правильным. Защищала тебя.
— От чего защищала? От правды? — Антон чувствовал, как всё внутри кипит от ярости и обиды. — Почему ты решил объявиться сейчас? Что изменилось?
Марк долго молчал, прежде чем ответить.
— Я умираю, — сказал он наконец. — Рак поджелудочной, последняя стадия. Мне осталось месяца два, может, три.
Антон застыл, не зная, что чувствовать. Этот человек был ему чужим. И всё же...
— Мне жаль, — сказал он, и сам удивился искренности своих слов.
— Я не за жалостью пришёл, — покачал головой Марк. — Просто хотел... увидеть тебя. Поговорить. Может быть, объяснить. Попросить прощения, хотя знаю, что не заслуживаю его.
Он достал из внутреннего кармана пиджака пачку фотографий и положил на журнальный столик.
— Я следил за твоей жизнью, насколько мог. Издалека. Твой выпускной. Университет. Свадьба...
Антон взял фотографии. На большинстве из них он был снят явно без его ведома — на улице, у входа в институт, в кафе с друзьями.
На одной он стоял с Мариной на ступеньках ЗАГСа — этот снимок был сделан с приличного расстояния, но Антон узнал тот день мгновенно.
— Ты шпионил за мной?
— Я хотел знать, что с тобой всё в порядке.
— И почему не подошёл ни разу? Почему не заговорил?
Вопрос повис в воздухе. Марк встал и подошёл к окну, отодвинул штору. Первые лучи солнца уже пробивались сквозь облака.
— Трусость, наверное, — сказал он тихо. — Сначала боялся тех людей, потом... боялся тебя. Твоей реакции. Твоего отказа.
Он повернулся к Антону.
— У меня есть дочь. Твоя сводная сестра. Ей двадцать два, учится в медицинском. Она не знает о твоём существовании.
Антон почувствовал, как к горлу подступает комок. Сестра. У него есть сестра. О которой он никогда не знал.
— И что, теперь ты хочешь, чтобы мы встретились? Устроили семейное воссоединение перед твоими похоронами?
Слова вышли жёстче, чем он намеревался, но Марк даже не поморщился.
— Нет. Я ничего не хочу от тебя требовать. Просто... я оставил тебе этот дом. И деньги. Небольшую сумму. Считай это запоздалыми алиментами.
Он протянул конверт. Антон не взял его.
— Мне не нужны твои деньги.
— Возьми бумаги. Дом на самом деле уже оформлен на тебя. С деньгами делай что хочешь — можешь отдать на благотворительность.
Антон всё же взял конверт, но не стал открывать.
— И это всё? Ты думаешь, что дом и деньги что-то исправят?
Марк покачал головой.
— Нет. Ничто не исправит то, что я сделал. Или не сделал.
Он снова сел в кресло, и Антон вдруг заметил, как осунулось его лицо, как заострились черты. Этот человек действительно умирал.
— Почему сейчас? — спросил Антон уже тише. — Почему не год назад? Не пять лет назад?
— Я следил за твоей жизнью, — сказал Марк. — После развода ты замкнулся. Перестал общаться с друзьями. Твоя мать беспокоится за тебя.
— Ты общаешься с мамой? — Антон почувствовал новую волну шока.
— Иногда. Редко, — ответил Марк. — Она рассказала, что ты всё больше погружаешься в себя. Что ты перестал ей звонить. Что ты, как она выразилась, «потух изнутри».
Антон вздрогнул, услышав эти слова — те же самые, что говорила Марина перед разводом. «Ты потух изнутри, Антон. Я больше не вижу в тебе того человека, за которого выходила замуж».
— И что, ты решил, что можешь всё исправить? Появиться из ниоткуда и спасти меня от меня самого?
— Нет, — покачал головой Марк. — Но я подумал... может быть, правда освободит тебя. От чего-то.
Он закашлялся — сухим, надрывным кашлем. Антон невольно сделал шаг к нему, но Марк поднял руку, останавливая его.
— Не надо. Пройдёт.
Кашель действительно прекратился. Марк достал из кармана пузырёк с таблетками, проглотил одну, запив водой из стакана, стоявшего на столике.
— Я не должен быть здесь, когда ты проснёшься утром, — сказал он. — Это твой дом теперь. Делай с ним что хочешь.
— А если я не хочу его? — спросил Антон.
— Тогда продай. Или сожги. Это твоё право.
Марк встал и направился к двери.
— Подожди, — Антон сам не ожидал, что остановит его. — У меня ещё столько вопросов...
Марк обернулся. В его глазах стояли слёзы.
— Я знаю. И я отвечу на все, если ты захочешь. Но не сегодня. Сегодня тебе нужно осмыслить всё это. Моя визитка в конверте. Позвони, когда будешь готов.
Он ушёл, тихо прикрыв за собой дверь. Антон остался один в чужом доме, который внезапно стал его собственностью. С историей, которая перевернула всё, что он знал о своей жизни.
Он не помнил, как уснул. Просто в какой-то момент рухнул на диван, измотанный эмоциями и потрясениями. А проснулся уже с первыми лучами солнца, разбитый и опустошённый.
Антон встал, прошёлся по дому. Три спальни, гостиная, кухня, два санузла. Всё добротно, дорого, но безлико — как гостиничный номер.
Нигде не было следов личного присутствия. Ни семейных фотографий, ни безделушек, ни книг с загнутыми уголками. Дом без души. Дом, который ждал нового хозяина.
На кухне он нашёл кофе и исправную кофеварку. Сварил себе чашку, сел за стол и открыл конверт, оставленный Марком.
Документы на дом действительно были оформлены на его имя. Банковская выписка о переводе на его счёт суммы, от которой у Антона закружилась голова — за эти деньги можно было не работать несколько лет.
И визитка — простая белая карточка с именем "Марк Леонидович Верницкий" и номером телефона.
Антон достал свой телефон. Шесть пропущенных от матери. Она никогда не звонила так часто, разве что в крайних случаях. Значит, знала, куда он поехал вчера. Знала, кого встретит.
У него не было сил звонить ей сейчас. Не было сил ни для чего. Только для одного — закурить. Но сигареты закончились, и это стало последней каплей.
Он налил себе ещё кофе и вышел на веранду. Утро было прохладным, но тихим. Лес вокруг пылал осенними красками. Красиво. И так чуждо.
Антон думал о матери, о её лжи длиною в жизнь. О Марке, который наблюдал за ним издалека, но ни разу не протянул руку.
О сестре, которая не знала о его существовании. О всех этих потерянных годах, упущенных возможностях, несбывшихся «если бы».
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от неизвестного номера: «Надеюсь, ты хорошо выспался. Если захочешь поговорить, я буду ждать твоего звонка. Марк».
Антон посмотрел на экран долгим, пустым взглядом. Потом медленно набрал ответ: «Мне нужно время».
Ответ пришёл почти мгновенно: «Я понимаю. У меня его осталось мало, но я подожду».
Антон не стал отвечать. Вместо этого он набрал другой номер — тот, который не набирал уже два месяца.
— Мам, — сказал он, когда на том конце взяли трубку. — Нам нужно поговорить.
В трубке повисла тяжёлая пауза.
— Прости меня, — голос матери дрожал. — Я думала, так будет лучше для тебя.
— Я приеду через час, — сказал Антон и повесил трубку, не дожидаясь ответа.
Он стоял на веранде чужого дома, который теперь принадлежал ему, и смотрел на расстилающийся впереди пейзаж. Где-то там, за этими деревьями, начиналась новая дорога.
И эта дорога пугала его до дрожи. Но впервые за долгое время он почувствовал желание по ней пройти. Узнать, что там, за поворотом. Даже если это будет больно.
Одна ночь в чужом доме, подумал он. И больше ничего не будет по-старому.
Антон сделал последний глоток кофе и пошёл собираться. Через час ему предстоял, возможно, самый сложный разговор в его жизни.
Он не знал, простит ли мать. Не знал, захочет ли когда-нибудь увидеть Марка снова. Не знал, что будет с этим домом и с деньгами.
Но одно он знал точно — жизнь, которая казалась ему законченной и бессмысленной ещё вчера, вдруг наполнилась чем-то новым. Пусть это был гнев, боль, разочарование — но это было хоть что-то. Что-то настоящее.
Он вышел из дома, не оглядываясь. Дверь за его спиной закрылась с тихим щелчком.
🦋Напишите, что думаете об этой ситуации? Обязательно подписывайтесь на мой канал и ставьте лайки. Этим вы пополните свою копилку, добрых дел. Так как, я вам за это буду очень благодарна.😊👋🫶🏻
#рассказы#историиизжизни#семья