Лариса не любила сентябрь. В нём всегда чувствовался финал — лета, лёгкости, счастья. Всё вокруг увядало: цветы на клумбах, звуки на улицах, взгляды в глазах людей. Вот и в этот раз сентябрь принёс ей конец. Только не сезона, а целой жизни.
Артём ушёл в воскресенье. Молча собрал вещи, долго стоял у окна, покачивая ключи на пальце, потом повернулся и, будто между прочим, произнёс:
— Лар, я, наверное, уйду. У нас с тобой всё как-то… тухло стало. А я тут недавно понял, что хочу жить, а не существовать.
Лариса смотрела на него как на незнакомца.
— Жить? И где же ты собрался это делать?
— У Ирины. Ты её не знаешь. Мы с ней познакомились на тренинге «Обрети себя». Она йогой занимается, веганка. В общем, у неё всё по-настоящему.
Он говорил это с той интонацией, с какой обсуждают выгодную ипотеку: буднично, чуть с энтузиазмом, но без лишней драмы.
— А что, у меня было ненастоящее?
Артём пожал плечами.
— Ты всё время в работе, в домашних делах. Дом — как музей. Порядок, суп, стиранные носки. А я хочу хаос. Свободу. Драйв. Молодость.
— Значит, ты уходишь к хаосу с драйвом?
— Да. Но мы же нормально расстанемся? Без истерик и слёз?
Лариса стояла молча. Потом кивнула:
— Уходи, Артём. Только сразу и навсегда. Я не игрушка, которую можно уронить и потом подбирать, когда новая сломается.
Он не спорил. Через полчаса дверь за ним закрылась.
И стало тихо. Гулко, глупо, одиноко. На полу остались только следы от его ботинок и запах дешёвого лосьона. Лариса не плакала. Просто включила музыку и вымыла пол.
Прошла неделя. Знакомые звонили и сочувствовали:
— Ларочка, держись. Такие уходят — чтобы понять, кого потеряли…
— Он дурак. Поверь, пожалеет.
— А ты не мсти. Просто живи красиво, чтобы он захлебнулся.
Лариса не мстила. Но «жить красиво» у неё не получалось. Кран в ванной начал капать, собака заскулила под дверью, требуя привычных прогулок, а в груди рос комок злости, обиды и… облегчения. Да, облегчения. Потому что последние годы Артём стал чужим. Он раздражался от запаха вареников, презирал её страсть к книгам, делал вид, что не слышит, когда она говорила: «Мне не хватает тепла».
Всё, что осталось после его ухода, — пустая полка в шкафу и чувство, будто с плеч сняли тяжелую броню. Не любимую, не нужную, но родную.
На восьмой день после его ухода она впервые проснулась не со страхом, а с мыслью: «А что, если теперь всё начнётся заново?»
На кухне гремела посуда — лопнула ручка на чайнике. Лариса выругалась, вытерла руки и открыла ноутбук. В поисковике набрала: «Вызов мастера на дом. Надёжно, без хамства».
Открыла первый попавшийся сайт. Интерфейс был простой, без излишеств, зато с живым чатом и кнопкой «перезвоните мне». Через полминуты раздался звонок.
— Добрый день! Это сервис «Мастер в дом». Подскажите, что у вас случилось?
— Кран на кухне течёт, плитка в ванной отошла, и, похоже, душ вот-вот перестанет работать. В общем, у меня маленький бытовой апокалипсис.
Оператор засмеялся — негромко, но искренне.
— Зафиксировала. Сейчас уточню, кто из мастеров поблизости и когда сможет подъехать.
Прошла ещё минута.
— Лариса, к вам может приехать мастер Данила. Он свободен к четырём. Всё устраивает?
— Да, конечно. Спасибо.
— Тогда передаю заявку. Он с вами свяжется сам, подтвердит визит. Удачного вам дня!
Лариса отключилась и только потом заметила, как крепко сжимала мышку рукой. Удивительно — обычный бытовой звонок, а внутри будто немного потеплело.
***
К четырём Лариса была готова, как будто к свиданию. Чайник сменил взорванный предшественник, на плите булькала гречка, а в зеркале — внезапно — отражалась женщина с румянцем. Она даже подкрасила губы. Просто так. Потому что захотелось.
Раздался звонок.
Открыла дверь — на пороге стоял мужчина в рабочей форме, но с прямой спиной и лицом, на котором не было ни тени усталости или раздражения. Высокий, светлоглазый, с чуть небрежными движениями, но уверенным взглядом.
— Добрый день. Данила. К вам по поводу водного кризиса?
— Заходите, пожалуйста. Да, у меня тут целая катастрофа.
Он вошёл. Пахло чем-то древесным, свежим. Лариса поймала себя на мысли, что улыбается — слишком часто для последних недель.
Пока Данила осматривал кран, она стояла за его спиной и не могла отвести взгляд от того, как ловко его руки управлялись с инструментами. В нём не было спешки, но и суеты — только точность и спокойствие.
— Кран починим. Душ — придётся менять шланг, он в трещинах. Плитка — на клей сажаем или капитально переделывать будете?
— А как вы советуете?
— Если честно — переделать. У вас прекрасная ванная, но этот угол её портит.
Он осмотрел ванную, наклонился, постучал по краю плитки.
— Тут не просто отклеилось. Скорее всего, влага попала под основание. Придётся вскрывать, чистить, клеить заново. За час не управиться, минимум — пара визитов.
— Тогда, может, позже? Я как-то не готова к масштабным ремонтам. Сегодня хотелось просто, ну… чтоб не капало и не искрило.
— Сделаем, как скажете. Я могу завтра заглянуть. Или когда удобно. Главное — не запускать. Такие вещи любят разваливаться по цепочке.
Лариса кивнула. Ей вдруг стало важно, чтобы он вернулся.
— Плитка как символ, знаете? С виду — целая, а под ней всё рыхлое. Люди тоже так живут. Склеены на глазах, а внутри — пусто.
Она замолчала, потом вдруг добавила тихо, почти себе под нос:
— Особенно женщины после сорока. Если «отклеились» — никто не перекладывает. Просто маскируют.
Данила выпрямился, вытер руки о тряпку и посмотрел на неё внимательно:
— А я перекладываю. Потому что если не исправить — всё здание потихоньку начнёт рушиться.
Эти слова прозвучали так просто и уверенно, что Лариса вдруг почувствовала, как в груди что-то мягко щёлкнуло. Как будто кто-то зажал тормоз, а потом — отпустил.
Они перешли на кухню, он починил кран и шланг душа, подкрутил дверную ручку, даже заглянул под раковину — просто из интереса.
— Я вам за всё очень благодарна. Даже не знаю, чем отплатить.
— Благодарностью. Этого вполне. Ну и… гречкой с подливкой, если останется.
Лариса рассмеялась. Голос её прозвучал неожиданно звонко. Как будто в ней что-то разморозилось.
— А как вы вообще стали мастером? Вы же не просто сантехник. Видно же.
— Был инженером. Хорошая работа, зарплата. Только жизни в ней не было. Офис, отчёты, пустые разговоры. Захотел видеть результат. Чтобы пришёл — сделал — и мир стал лучше.
— У вас получается.
Когда он ушёл, в доме стало тихо. Но не так, как с уходом Артёма. Это была добрая тишина, как после приятного вечера.
А через два часа пришло сообщение:
«Лариса, насчёт плитки — как договоримся. И если вдруг что-то ещё — зовите. Данила».
Она перечитала его трижды и впервые за долгое время — не просто уснула. Уснула с улыбкой.
***
Артём вернулся в дождь. В такой, который затекает под воротник и заставляет двери хлопать громче обычного. Лариса в тот момент вытаскивала пирог из духовки. Кухня пахла яблоками и корицей, и даже Клёпа — её мопс — развалился на коврике, не ожидая бурь.
Звонок в дверь был настойчивым. Без предварительных сообщений. Без вежливого «можно?»
Она открыла — и на пороге стоял он. Мокрый, в какой-то тонкой куртке, с запотевшими очками и лицом, на котором сквозило что-то среднее между покорностью и ожиданием чуда.
— Лар, привет… — пробормотал он. — Я тут… решил заскочить. Просто… поговорить.
— Мы уже всё обсудили. Разговоров больше не будет.
— Ну подожди. Дай мне… хоть пять минут. Я не знал, что так получится. У Иры — ад. Дети, кредиты, истерики… Я оттуда сбежал. Там нет жизни.
— Ты искал «драйв», «хаос». Получил?
Он поник.
— Я ошибся. Понимаешь? Мне никто не готовит твой борщ. Никто не спрашивает, как прошёл день. Никто не ждёт. А тут пахнет домом…
— Не потому что ты здесь. Потому что тебя здесь больше нет, — тихо ответила она.
Артём замер. Потом попытался улыбнуться:
— Лар… ну брось. Мы двадцать лет вместе. Это же не выбросить. Это не сотрётся.
— Да, двадцать. И я всё ждала, что ты начнёшь быть рядом. А не просто существовать в одной квартире. Теперь — поздно.
Он увидел плед на кресле, которого раньше не было, две чашки на столе. Его глаза сузились:
— У тебя кто-то есть?
Лариса не ответила сразу. Она подошла к плите, выключила огонь под пирогом и только потом обернулась:
— А если да?
Артём шагнул ближе.
— Ты шутишь… Лара, да кто вообще...
Зазвонил телефон. Лариса подняла трубку, не отрывая взгляда от бывшего мужа.
— Да, Данила. Сегодня? Конечно, приезжай. Да, плитка — как и договаривались.
Она положила трубку. И добавила:
— Он через полчаса будет. Надеюсь, ты освободишь ему место для работы.
Артём покраснел. Внутри него всё вскипело, но вслух он выдал только:
— Ты специально. Это всё назло.
— Если бы я делала назло, я бы тебя пригласила — и оставила наблюдать, как меня любят. Но я просто живу. Без тебя.
Он вышел. Хлопнув дверью. С той же силой, с какой когда-то ушёл к Ирине.
Лариса долго стояла в тишине. Клёпа поднялся, подошёл, ткнулся в её ногу.
— Мы молодцы, да, Клёпа? Выстояли.
Телефон снова мигнул. Сообщение от Данилы:
«Буду через 20 минут. Взял с собой новую плитку. И к пирогу — мятный чай. Надеюсь, не против».
Она провела пальцем по экрану. И ответила:
«Против? Я уже стол накрываю.»
***
Данила пришёл с цветами.
Не помпезный букет из салона — а охапка полевых, таких, будто только что с дачи. В руках — инструмент, за спиной — термос и коробка с шоколадными конфетами. Он постучал, как-то по-своему, дважды и с паузой, и Лариса узнала: это был он, не Артём.
— Привет. Я пришёл клеить и пить чай. В каком порядке начнём?
— Давай с плитки, а то вдруг чай не отпустит обратно в работу, — улыбнулась Лариса.
Пока он замешивал клей, она резала пирог. Клёпа устроился под столом, с деловым видом наблюдая за происходящим. В доме было тепло. И не от отопления.
— У тебя уютно. Но чего-то не хватает… — сказал Данила, ставя первую плитку.
— И чего же?
— Меня. Чаще. Ну, если ты не против.
Лариса опустила глаза, пряча улыбку.
— Если бы я была против, то пирог был бы из лука, а чай — без сахара.
Он засмеялся.
Плитка легла идеально. Ровно, без перекосов. Потом он помог переставить пару ящиков, починил дверцу шкафа, которую Лариса уже давно приговаривала к выбросу, и только тогда — сел за стол.
— Ты правда не сердишься, что я... прихожу не как просто мастер?
— Данила, если бы ты приходил как просто мастер, я бы тебя не кормила вареньем из личных запасов.
Он посмотрел на неё — долго, с каким-то тихим вниманием, будто искал в её лице подтверждение того, что случилось что-то важное. И нашёл.
— Ты замечательная. Правда. И не потому, что плитка клеится в твоём доме. А потому, что ты — человек, с которым хочется не уходить.
Она не ответила сразу. Просто протянула ему чашку и сказала:
— Тогда не уходи. Пока есть пирог.
Зазвонил телефон. На экране — снова Артём. Она посмотрела на звонок, провела пальцем влево и нажала «заблокировать». Потом убрала телефон в ящик и подняла глаза на Данилу.
— Всё. Дом окончательно свободен.
Он не спросил, кого она заблокировала. Просто кивнул.
А вечером они лепили вареники. Он — неловко, но с азартом, она — быстро, смеясь над его попытками сделать «эстетичный край». Клёпа следил за процессом как шеф-повар.
Когда Данила собирался уходить, она вдруг сказала:
— Ты знаешь, я думала, мне нужно мстить. Блистать, строить козни, унижать, как в сериалах… А оказалось, мне просто нужно было, чтобы пришёл ты. И починил меня.
Он не ответил словами. Просто подошёл ближе, взял её за руки — и Лариса вдруг поняла: больше не капает. Ни из крана, ни в душе, ни в сердце.
***
Понравилась история? У нас таких — десятки. Живые женщины, настоящие чувства и неожиданные повороты. Подписывайтесь, чтобы не пропустить самое интересное.