- Тихо-тихо... Оля, ты слышишь?
- Что? - Она приподнялась на локтях, сонно моргая. - Что опять?..
- Слушай, это не дождь?
Он встал, босиком прошёл по холодному полу к ванной. Свет - щелчок. Мгновение - и крик:
- Оля! Вставай! Нас заливает!
Сначала они вдвоём пытались остановить поток - тазиками, тряпками, ведром из-под краски. Потом вырубили воду. Потом Дима в трусах бегал по подъезду, вызывая аварийку. А потом начался стук снизу - тяжёлый, обиженный.
Открыла женщина лет шестидесяти - Мария Павловна, соседка с этажа ниже. Её лицо было красным, пальцы дрожали.
- Вы что творите, молодёжь? Вы мне потолок угробили! Только ремонт сделали!
- У нас трубу прорвало, - пыталась объяснить Оля, натягивая на себя худи. - Уже вызвали аварийку, перекрыли всё.
- Да что вы говорите! А пол у меня кто перекроет?
Всё утро ушло на уборку, просушки, извинения. Мастер из ЖЭКа осмотрел гниль на трубе, покачал головой и мрачно сказал:
- Удивительно, что раньше не прорвало.
В обед приехала Ирина Вениаминовна - хозяйка квартиры. В пальто с меховым воротником, с осуждением в глазах. Она даже не поздоровалась:
- Я так и знала. Надо было проверять вас чаще.
- Ирина Вениаминовна, это старая труба, мы же вам говорили...
- Вы снимаете - вы и отвечаете. Я с соседями три года рядом живу, а вас знать никто не знает. Что вы тут устроили?
Оля почувствовала, как сжимаются кулаки.
Она хотела сказать, что они здесь живут год, что платят вовремя, что сами за свой счёт ремонтировали слив, покупали новый душевой гарнитур. Что хозяйка ни разу не пришла даже с мелом отметить, где у неё стены трещат.
Но сказала другое:
- Мы разберёмся.
А когда хозяйка, хлопнув дверью, ушла, Оля села на пол в кухне и прошептала:
- Ну и разберёмся. Только не так, как она хочет.
Они переехали в Москву два года назад. Сначала - койко-место в Одинцове, потом комната в коммуналке у Тёть Розы, где ночами кто-то кашлял за тонкой стенкой, а по утрам на кухне стояли очереди к чайнику.
Когда нашли эту квартиру - "сталинка" у станции метро, с высокими потолками и бабушкиной мебелью - им казалось, что повезло.
- Тут хотя бы можно жить, - сказал тогда Дима, ставя рюкзак у стены. - Не "тут потерпим", а именно жить.
- И ковёр с лебедями повесим обратно, - добавила Оля, смеясь.
И повесили. Шутки ради.
За год они сделали немало: поменяли кран на кухне, сами поклеили обои в спальне, даже поставили бойлер на случай отключений. Ирина Вениаминовна на всё отвечала одинаково: "Если вам надо, делайте. Только аккуратно".
Вначале она была обходительной: "У вас хорошие лица, мне вас рекомендовали". Но с каждой неделей становилась всё строже - то с претензией, что "слишком громко стираете", то с замечанием, что "ковёр не мой, кстати".
Оля сначала списывала это на возраст. Дима - на характер. Но однажды хозяйка прислала им список: "Сделайте, пожалуйста: заменить уплотнители в окнах, убрать следы на потолке в ванной, проверить фильтр в вытяжке".
- Ты глянь, - сказал тогда Дима. - Мы ей не жильцы, а сантехники и отделочники в одном лице.
Они не жаловались. Снимали по рыночной цене, но считали: лучше так, чем опять по чужим углам. Копили, мечтали.
Их план был простой: ещё год на этой квартире - и в ипотеку.
- Надо будет потерпеть, - говорила Оля, - зато потом - своё.
Дима кивал. Он работал на стройке в Подольске, каждый день уезжал в шесть утра. Оля - маркетолог из дома, в основном за ноутбуком и в наушниках. Жили тихо. Шумных гостей не было. Раз в месяц - вечер с вином и сериалом.
Соседи их почти не знали. И это устраивало всех.
До той ночи, когда под ванной закапало. А потом - полилось.
С того дня воздух в подъезде как будто поменялся. Оля ловила на себе взгляды - резкие, прищуренные. Соседка Мария Павловна перестала здороваться. А хозяйка звонила каждый вечер:
- Вы думаете, я буду платить за ваш потоп?
- Вы понимаете, у мужчины внизу ремонт! У него сын приехал, свадьба намечается!
- Вы живёте в МОЕЙ квартире. Не забывайте об этом.
Оля не забывала. Но с каждым днём ей всё сильнее хотелось напомнить - а на кого, простите, падает штукатурка с потолка? Кто купил новые трубы, чтобы просто мыться спокойно?
И кому теперь говорят: "Вы тут временно" - будто они и правда просто пыль на бабушкиной люстре.
Через два дня после потопа к ним в дверь позвонили. Дима открыл - на пороге стоял тот самый сосед снизу, Мария Павловна позади сжавшая губы, как на похоронах.
- Ну что, молодые, - начал сосед, - я посчитал. Потолок в коридоре - 25 тысяч. Ванная - ещё 40. Плитку водой повело.
- Мы понимаем, что вышло плохо, - перебил его Дима, - но вы же видели заключение аварийки. Там чёрным по белому: труба изношена, виноват износ. Мы ничего не сломали.
- А мне-то что до этого? - вскинулся мужчина. - Я теперь с обоями пузырями живу! И с запахом, между прочим.
Оля вышла из кухни с папкой документов.
- Мы ничего не отказываемся обсуждать, но вы, кажется, путаете арендаторов и собственников. По договору мы не отвечаем за коммуникации. Всё вон - подписи, печати.
- Да пошли вы со своими бумажками, - буркнул он. - С юристами, значит? Ну и мы найдём, куда пожаловаться.
Мария Павловна сдержанно кашлянула.
- Надо было нормальных жильцов пускать. А не этих с ноутбуками, которые только ждут, пока всё развалится.
На следующее утро хозяйка позвонила рано. Без приветствия:
- Я посоветовалась. Вы мне должны. Не деньгами - ремонтом. Быстро и по-человечески. Вы и так мне ванну в ужас привели, а теперь ещё соседей подставили.
- Мы вам ничего не должны, - спокойно сказала Оля. - Мы живём по договору. И даже больше делали, чем обязаны.
- Ага, понаехали с уставами. Живут, как в санатории, только не забывайте: вы тут временно. А я - всегда.
Через неделю пришла бумага из УК. Жалоба на "нарушения правил эксплуатации". На них. Проверка.
В тот же день отключился интернет. Провайдер прислал СМС: "Запрос на досрочное расторжение по инициативе собственника".
- Ну что, - сказал Дима, - начинается.
- Она решила нас просто выжить, - прошептала Оля. - Через давление, через соседей, через страх.
С работы Дима приходил уставший, хмурый. На кухне они больше молчали, чем говорили. Каждый жил в напряжении.
Ирина Вениаминовна звонила теперь через день:
- Я бы на вашем месте подумала о съезде. Добровольно - значит, без последствий.
- Вы нам угрожаете?
- Я вас предупреждаю.
Однажды вечером, когда Оля заполняла таблицу в ноутбуке, зазвонил звонок. На пороге - курьер.
- Вам письмо, заказное. Под роспись.
Это была претензия от соседей. Формально - на имя хозяйки. Фактически - на них.
Дима сел на диван, сжал лоб ладонью.
- Оля... Я не могу. Это же не квартира, это поле боя. Я больше не могу.
Она посмотрела на него - уставшего, злого, пустого.
- И что, сдаёмся? Съедем?
- А что нам остаётся? У нас ни прав, ни поддержки. Мы здесь никто.
Оля молчала. А потом впервые за много дней улыбнулась - чуть-чуть, криво.
- Нет, Дим. Мы не съедем. По крайней мере - не молча.
Утром она поехала к юристу, в районную консультацию. Распечатала договор, заключение аварийки, переписку.
Юрист, женщина лет сорока в чёрной водолазке, покивала:
- Тут всё понятно. Вы не обязаны платить ни за ремонт соседу, ни за замену труб. Хозяйка хочет скинуть с себя ответственность.
- А жалоба в УК?
- Обжалуем. Главное - не поддавайтесь. Угрожают - фиксируйте. Съезжать - только если сами захотите.
В тот вечер Оля распечатала копии всех документов. Перепроверила договор. Поставила чайник.
- Дим, - сказала она. - Я не дам им сожрать нас. Не хочу, чтобы нас снова выставили виноватыми только потому, что мы "временно тут".
- А если она ещё что-то придумает?
- Пусть. Мы теперь во всеоружии.
Он долго смотрел на неё. А потом сказал:
- Ты сильная. Я за тобой.
Оля ожидала, что хозяйка поднажмёт - но не думала, что настолько.
В воскресенье они проснулись от звонка домофона. Дима подошёл, нажал кнопку, помолчал - и вернулся, белый.
- Она пришла. С сыном.
- Что?
- Внизу. Говорит, хочет осмотреть квартиру. Якобы "оценить ущерб".
Оля быстро натянула джинсы, вышла в прихожую. Через минуту в квартиру ввалились Ирина Вениаминовна и мужчина лет пятидесяти с тяжёлым, прокуренным лицом.
- Это мой сын, Андрей. Он тут разберётся. Я больше с вами ни слова говорить не хочу.
Андрей осмотрел потолок в ванной, почесал подбородок.
- Тут всё менять надо. Причём быстро. Вы же всё испортили.
- Мы уже обсуждали, - спокойно сказала Оля. - Это не наша ответственность.
- Ага, а кто тут жил? Призраки? - он усмехнулся. - Я на вашей стороне быть не собираюсь. Я на стороне матери.
- Вы не имеете права сюда приходить без предупреждения, - сказала она. - Это нарушение закона.
- Девушка, это не ваша квартира, а моей матери. Вы тут временно. И будете делать, что скажут.
Он сделал шаг вперёд, словно хотел надавить. Дима встал рядом с женой.
- Ещё шаг - и я вызываю полицию, - сказал он. - Без шуток.
Молчание. Потом Ирина Вениаминовна резко развернулась.
- Мы подаём на вас в суд. За порчу имущества. И за неустойку. Вы у меня пожалеете, что вообще в Москве оказались.
Когда они ушли, в квартире стало тихо. Никакой победы в воздухе не витало. Только усталость.
Через два дня пришло уведомление: хозяйка расторгает договор аренды в одностороннем порядке. Требует освободить жильё в течение семи дней. Иначе - суд.
- Она просто вытесняет нас, - сказал Дима. - Без реальных причин.
- Это незаконно. В договоре чётко прописано - расторжение за месяц, только по согласию. Мы ни к чему не нарушили.
Оля снова поехала к юристу. Та внимательно прочитала бумаги.
- У вас всё на руках. Пусть пробует. А вы пока пишите встречную претензию - по факту давления, вмешательства в личную жизнь, отключения услуг и угроз.
Они составили письмо. Отправили заказным. Отнесли копию в управляющую. Оля впервые почувствовала, что держит что-то крепкое в руках.
Но хозяйка нашла новый ход.
Через пару дней к ним зашёл электрик. Без формы, без документов.
- По заявке, - буркнул. - Тут счётчик на замену.
Дима задержал его у двери, попросил показать удостоверение. Тот начал мяться.
- Мы вызываем полицию, - сказал Дима. - Стоять.
Мужчина сбежал, не оглянувшись. Через полчаса Ирина Вениаминовна позвонила.
- Я думала, по-хорошему всё решим. Но нет - вы решили против меня играть. Зря. Я вас предупреждала.
Оля слушала, молча. А потом сказала:
- Вы знаете, Ирина Вениаминовна, с таким отношением вы ещё сто раз подумаете, прежде чем пустить кого-то. Мы съедем. Но - по правилам. И только тогда, когда посчитаем нужным. Не вам решать, когда нам собирать чемоданы.
- У вас нет прав! - сорвалась та.
- А вы - не суд. Пока что.
Она положила трубку. Потом встала, подошла к окну, и впервые за много дней просто стояла, смотрела в улицу. Дышала.
- Дим...
- Что?
- Всё. Я больше не боюсь. Даже если завтра отключат свет. Я уже не наёмница. Я - человек. И я не дам себя растоптать.
Он подошёл, обнял.
- Ты молодец. До конца?
- До конца.
Они съехали через две недели. Не потому что их вынудили - а потому что нашли лучшее. Через знакомых вышли на адекватного хозяина: молодая пара с ипотекой, сдающая свою вторую квартиру. Всё по договору, с техпаспортами, квитанциями, пунктом о неприкосновенности.
Вещей у них было немного - пара коробок, ноутбук, постельное бельё и сковородка с отколотой ручкой. Но когда в новой квартире они поставили чайник и повесили на окно тонкие белые шторы, Оля вдруг почувствовала - это дом. Первый настоящий.
Через несколько дней пришло письмо. От Ирины Вениаминовны.
"Вы испортили мне отношения с соседями. Теперь никто не здоровается. Мой сын говорит, что надо было сразу не связываться. Надеюсь, вы довольны собой. Не люди вы. А пользователи."
Оля дочитала до конца. И не ответила. Просто удалила письмо.
В новой квартире было тихо. Иногда даже слишком. Соседи почти не попадались. Ни бабушки с упрёками, ни "свадеб с потолка". Только голос Димы на кухне:
- Борщ получился?
- Горячий, как победа.
Они ели молча, сдерживая смех. Потом Дима поставил чай, подошёл и обнял жену за плечи.
- Ты знаешь... Вся эта история - она как урок.
- Какой?
- Что арендованное жильё - это не повод соглашаться на унижение. И что временное - не значит бесправное.
Оля посмотрела на него, потом в окно.
- Главное - не то, сколько у тебя ключей от чужих дверей. А сколько раз ты смог не предать себя, пока в них жил.
В ту ночь она спала спокойно. Без тревоги. Без звонков. Без мокрых потолков.
А утром они проснулись в своей - пусть пока не купленной - но честной квартире.
И никто не сказал им:
"Вы тут временно".