Утро началось как всегда — за окном моросил дождь, и Галина, наливая себе второй чай, думала о том, что пора бы уже поменять крышу в летней кухне. Звонок в дверь прервал её размышления. Почтальонка протянула заказное письмо и попросила расписаться.
— Что теперь? — пробормотала Галина, разглядывая серый конверт. Адрес отправителя: юридическая контора. Сердце кольнуло — неприятно и тревожно.
Она присела на табурет прямо в прихожей и стала вскрывать конверт дрожащими пальцами. Сначала не поверила... Потом перечитала ещё раз. И ещё. «Уведомление о предстоящем судебном разбирательстве...» Слова плыли перед глазами. «...иск о признании договора дарения недействительным...»
— Ира? — Галина замерла, не в силах поверить. — Ирочка моя?
Дочь подала на неё в суд. Требует отменить дарственную на квартиру, которую Галина оформила на внука Сашу год назад. За что? Почему?
Чай в чашке остыл, но Галина этого не замечала. Она сидела, держа в руках бумагу, и пыталась понять — когда всё пошло не так? Ведь она же сама предлагала Ирине жить вместе с внуком в той квартире. «Простора много, не разбежитесь», — говорила тогда. Но дочь категорически отказалась. «Мне не надо», — отрезала. «Саше отдай».
И теперь что? Теперь надо? Теперь судится?
Дождь стучал по стеклу всё сильнее, и Галина почувствовала, как холод проникает куда-то глубоко внутрь. Она так и сидела на табурете, пока соседка не заглянула поинтересоваться, всё ли в порядке.
Встреча с адвокатом
Офис юридической конторы встретил Галину крахмальным запахом и блеском полированных столов. Она сжимала в руках папку с документами, которые успела собрать за два дня. Там был и оригинал дарственной, и все справки о состоянии здоровья на момент оформления.
— Присаживайтесь, — мужчина лет пятидесяти указал на кресло. — Я прочитал исковое заявление. Ваша дочь утверждает, что вы были не в состоянии адекватно оценивать свои действия при подписании дарственной.
— Как не в состоянии? — Галина почувствовала, как лицо вспыхнуло. — Я прекрасно помню тот день! Я сама настояла на оформлении!
Адвокат поправил очки и продолжил:
— Здесь также указано, что сейчас вы нуждаетесь в уходе, а дарение квартиры лишает вас возможности...
— Стоп! — Галина вскочила с места. — Какой ещё уход? Я сама за собой ухаживаю! Сама огород веду! Сама внука борщом кормлю!
Но внутри всё дрожало. Как же так? Ира видела её каждую неделю, знала, что мама в порядке. Почему она не поговорила сначала? Почему сразу суд?
— Понимаю ваше возмущение, — адвокат кивнул. — Но нам нужно готовиться к защите. Есть ли свидетели вашего психического здоровья на момент подписания дарственной?
— Саша был со мной. И нотариус...
— Хорошо. Но нужны медицинские заключения...
Галина слушала, но в голове крутились другие мысли. «Может, Саша сам её настроил? Может, ему нужны деньги?» Но нет, невозможно. Её внук не такой. Тогда в чём дело?
Выходя из офиса, она чувствовала себя опустошённой. Солнце пробилось сквозь тучи, но не согревало. «Как же я буду смотреть в глаза Ире на суде?» — подумала она и поняла, что самое страшное не в потере квартиры, а в разрушении последних связей с дочерью.
Разговор с внуком
Саша пришёл вечером, как всегда — с пакетом продуктов и улыбкой. Но улыбка сошла с лица, когда Галина показала ему письмо.
— Бабуля, что это? — он внимательно прочитал документ и опустился на табурет. — Мама хочет отменить дарственную?
— Получается, да, — Галина начала накрывать на стол, но руки дрожали. — Может, ты ей что-то сказал? Или она подумала, что тебе нужны деньги?
— Я?! — Саша резко поднял голову. — Бабуля, да я же ни разу с ней об этом не говорил! Я вообще не понимаю, что происходит!
Они сели друг напротив друга за старый кухонный стол. Галина видела, как внук нервно теребит край салфетки, и сердце сжималось.
— Знаешь что, — сказал Саша, — я откажусь от квартиры. Пусть она достанется маме, раз ей так нужно. Мне всё равно.
— Не смей! — Галина стукнула кулаком по столу. — Я же не для того всю жизнь работала, чтобы теперь всё это пошло прахом из-за какого-то недоразумения!
— Тогда нужно поговорить с мамой, — тихо сказал Саша. — Я позвоню ей...
— Нет, — Галина покачала головой. — Она первая должна позвонить. Объяснить, почему сразу в суд? Почему не ко мне пришла?
Саша налил им обоим чай и долго молчал. Потом сказал:
— Бабуля, может, это не про квартиру вовсе? Может, маме просто больно, что ты мне, а не ей...
— Больно? — Галина усмехнулась горько. — А мне было больно, когда она два года назад сказала: «Мама, я свою жизнь устроила, теперь устраивай свою»? Когда перестала приезжать на дни рождения?
Внук взял её руку:
— Давайте попробуем всё уладить по-семейному. Без судов и адвокатов.
Но Галина смотрела на него и думала о другом. О том, что, может быть, Ирина права. Может быть, она действительно слишком поспешила с дарственной. Только теперь уже поздно что-то менять.
Судебное заседание
Зал суда встретил Галину прохладой и запахом старой мебели. Она сидела на скамье, сжимая папку с документами, и не могла заставить себя повернуть голову направо, где сидела Ирина со своим адвокатом.
— Свидетель, представьтесь суду, — попросил судья.
— Иванова Галина Петровна, семьдесят два года.
Она встала, и ноги подрагивали не от слабости, а от нервного напряжения. Адвокат Ирины начал задавать вопросы — о здоровье, о мотивах дарения, о финансовом положении. Галина отвечала спокойно, но внутри всё кипело.
— А вы не считаете, что были эмоционально подавлены после смерти супруга и поэтому...
— Нет! — Она резко подняла голову. — Я прекрасно понимала, что делаю!
Наступила пауза. Галина посмотрела на дочь — та сидела, опустив глаза, и теребила ручку.
— Ваша честь, — Галина обратилась к судье, — могу я сказать несколько слов?
— Да, пожалуйста.
Тогда Галина повернулась к дочери:
— Ира, ты помнишь, как год назад отказалась даже зайти посмотреть на эту квартиру? Ты сказала мне: «Маме не обязательно всем детям одинаково делить». Что изменилось за год? Почему ты не пришла ко мне поговорить?
Впервые за всё заседание Ирина подняла глаза. В них что-то дрогнуло.
— Я думала... я боялась, что ты пожалеешь, — прошептала дочь.
— А теперь ты думаешь, что я жалею?
— Я не знаю... Я вообще ничего не понимаю...
Судья прочистил горло:
— Я предлагаю сторонам попробовать достичь мирового соглашения.
Галина кивнула, не сводя глаз с дочери. В зале повисла тишина, которую нарушал только скрип стульев и шум за окном. И в этой тишине что-то начало меняться.
Визит Ирины
Звонок раздался поздним вечером, когда Галина уже готовилась ко сну. Она открыла дверь и замерла — на пороге стояла Ирина, без адвоката, без документов, просто Ирина.
— Мама, можно войти?
— Входи, — Галина отступила, пропуская дочь в прихожую.
Они сели за кухонный стол молча. Ирина крутила в руках прядь волос — детская привычка, которую Галина не видела много лет.
— Я забрала иск, — сказала дочь тихо. — Сегодня утром.
— Почему?
— Потому что вчера в суде я впервые увидела тебя... по-настоящему. Не как маму, которая должна, не как бабушку, которая даёт. Просто как человека, который имеет право на свои решения.
Галина налила две чашки чая. Руки больше не дрожали.
— А я думала, ты хочешь забрать квартиру себе, — сказала она.
— Я хотела защитить тебя, — Ирина покачала головой. — Когда я узнала о дарственной, мне показалось, что Саша тебя уговорил. Что ты пожертвовала своим будущим...
— А ты не подумала спросить?
— Я боялась. Боялась, что если начнём говорить, то наговорим лишнего. Как в прошлый раз.
Галина кивнула. Тот разговор два года назад действительно оставил шрамы.
— Ира, я уже давно взрослая, — она улыбнулась грустно. — И я сама знаю, что для меня важно. Квартира Саше — это моё решение. А твоё счастье для меня важнее любой недвижимости.
Ирина вытерла глаза тыльной стороной ладони.
— Я так долго злилась на тебя. И на себя. За то, что мы стали чужими.
— Не стали. Просто перестали разговаривать, — Галина протянула руку и накрыла ладонь дочери. — Но это поправимо.
За окном начал моросить дождь, как тогда, утром с письмом. Но теперь этот звук не казался угрожающим. Скорее успокаивающим.
Семейное решение
Саша пришёл на следующий день, как обычно, но на этот раз с ним была Ирина. Галина смотрела на них обоих и думала, как давно они не собирались вместе за этим столом.
— Ну что, семейный совет? — улыбнулась она, ставя на стол самовар.
— Бабуля, — начал Саша, — мама рассказала мне о вчерашнем разговоре. И у меня есть предложение.
Галина с интересом посмотрела на внука. Ирина сидела молча, но в её глазах было что-то новое — внимательность, открытость.
— Давайте сдавать квартиру, — продолжил Саша. — А деньги делить на троих. Маме — на обустройство её жизни, мне — на собственное жильё, а тебе, бабуля, — на всё, что тебе нужно.
Галина отставила стакан с чаем и задумалась. Это было неожиданно, но... мудро.
— А дарственную не отменять? — спросила она у Ирины.
— Нет, — дочь покачала головой. — Это твоё решение, мама. Я больше не буду в него вмешиваться.
— Знаете что, — сказала Галина, оглядывая их обоих, — мне нравится эта идея. Квартира будет работать на всех, и никому не будет обидно.
Саша потянулся к папиной старой шкатулке на серванте и достал оттуда ключи.
— Тогда завтра начнём искать первых жильцов?
— Завтра, — согласилась Галина. — А сегодня давайте просто посидим. Как семья.
И они сидели, пили чай и разговаривали о мелочах — о погоде, о соседях, о Сашиной работе, об Ирининых планах. Простые, обычные разговоры, которых не было так долго.
Когда стемнело, и Саша с Ириной собрались уходить, Галина проводила их до двери.
— Ира, — тихо сказала она, когда внук вышел первым, — приходи просто так иногда. Без поводов.
— Приду, мама, — дочь обняла её. — Обязательно приду.
И Галина поверила ей. Впервые за долгое время.