Мы с ней не договаривались. Не знакомились. Не делили мандарин и не обсуждали, какой сейчас курс доллара.
Мы просто оказались в одном купе. Я — пассажир. Она — бабушка.
Её провожал мужчина — солидный, с двумя подбородками и одной целью: впихнуть в вагон всё, что вообще не обязано ехать поездом.
И девочка — внучка, видимо. Умная, наблюдательная. Из тех, кто задаёт вопросы, от которых взрослым неловко.
— Бабушка, а как ты всё это потом вынесешь?
Бабушка даже не посмотрела на сумки. Просто показала на меня, как на фокусника в цирке:
— Так он мне всё вынесет!
Он — это я.
Я бы, конечно, польщён, но только что пережил операцию. Причём не на чувство сострадания, а физическую — вполне реальную, с больничным и рекомендацией «не поднимать тяжёлое».
— Извините, но мне нельзя, — вежливо сказал я.
Она засмеялась. Мужчина тоже. Девочка — нет. Девочка смотрела, как приговорённый на экскурсию в будни взрослых.
Поезд тронулся. Началась ночь.
Сон — штука тонкая. Особенно когда тебя окружают баулы, похожие на запас Снежной Королевы на зиму. Бабушка храпела, баулы нависали сверху, а я пытался не думать, как их вообще туда закинули. Может, краном? Может, молитвой?
А может, действительно, я...
Утро
Подъезжали к конечной. Сумки на месте. Бабушка — бодрая. Я — нет. Я встал, взял свой рюкзак и направился к выходу. Тут за спиной раздалось:
— Молодой человек, вы куда?
Я обернулся. Бабушка стояла, как олицетворение обиды. Баулы — как доказательство её правоты. Она смотрела на меня, как на сына, который обещал приехать на Новый год и не приехал.
— Вы ж сказали, что всё мне вынесете...
— Я — нет.
— А кто тогда?
— Вы.
Тут у неё случился системный сбой. Похоже, сценарий в голове шёл по другому пути. Там я выношу вещи, благодарю за доверие и, возможно, женюсь на её внучке через семь лет.
А я вот — вышел. С рюкзачком. Без баулов. И без чувства вины.
Развязка
На перроне я оглянулся. Не специально — машинально. Она стояла у двери вагона, одинока, как герой русской классики.
И вдруг подошёл мужчина — какой-то другой. Не тот, что провожал. Говорит:
— Мама, ну ты как всегда. Опять на людей всё свалила? Давай, помогу.
Он начал вытаскивать сумки. Она не сопротивлялась. Просто кивнула в сторону поезда и сказала:
— А тот парень... вроде нормальный был. Только слабый.
— Сердцем? — переспросил сын.
— Нет. Хребтом.
Я ушёл. Смешно, но спина действительно начала побаливать. Интересно — от операционного шва или от морального выбора?
А теперь — вопрос:
А вы бы помогли? Даже если вам нельзя. Даже если не просили, а приказали. Даже если знали, что потом скажут, что вы «слабый» — или хуже.
Иногда мы не выносим чужие сумки. Иногда — не выносим чужие ожидания. И каждый сам решает, что из этого тяжелее.