Когда ты молод и влюблён — тебе кажется, что ты готов горы свернуть. Или хотя бы стены перекрасить. И ведь правда — крась, сверли, тащи шкафы на пятый этаж без лифта, только чтобы вечером она обняла тебя и сказала: «Ты у меня лучший». Эти слова как допинг. А потом... потом они исчезают. Вместе с любовью. Вместе с обещаниями. Вместе с тобой.
Так и началась история Андрея и Веры.
Познакомились они банально — в очереди за шавермой, промокшие после дождя, оба раздражённые, уставшие, но при этом каким-то чудом — рассмеялись. Он пригласил её попить чаю, она согласилась. Дальше всё как у людей: кофе, кино, ночные звонки, «доброе утро, котик», и вдруг — съехались.
Сняли квартиру на окраине. Договор был простой, как домашняя лапша: он платит аренду, она — коммуналку. Два взрослых человека. Равенство. Партнёрство. Или так казалось.
— Слушай, Андрюх, у меня с зарплатой задержка… — сказала Вера как-то утром, выливая себе овсянку в миску. — Не мог бы ты закинуть коммуналку в этот раз?
Он кивнул. Ну что тут такого? Деньги не огромные, девушка не чужая. Конечно, помог. Конечно, не напомнил, когда она получила зарплату. Неловко же — просить назад то, что «вроде как для нас обоих». Только вот возврат так и не случился. Забылось. Растворилось.
А ведь именно с таких мелочей всё начинается.
Есть такая штука: «проверка на вшивость». Она не про гигиену — она про мораль. Мелочь: не вернули тебе 1 500 рублей за электричество. Не потому что не могут. А потому что не хотят. Потому что ты — "выдержишь". Потому что ты — "надёжный". Сначала ты выдерживаешь это. Потом — чужие вещи на своей территории. Потом — чужие планы за твой счёт. А потом тебя называют сво...
Прошло месяца три. Жили нормально. Иногда Вера была резкой, иногда Андрей злился из-за разбросанных вещей, но в целом — всё терпимо. До поры.
— Знаешь, — сказала она как-то вечером, лёжа на диване с ноутбуком на коленях, — жить на съёмной квартире — это капец дорого. У меня же комната в общаге осталась, просто надо немного там ремонт сделать. Переедем туда. Полегче будет. Хочешь?
— А мы влезем? — осторожно спросил Андрей.
— Ну мы же влезли в твою квартиру в одной кровати, — усмехнулась она. — Сделаем уютно, покрасим, шкаф новый воткнём. Половину я, половину ты. Всё по-честному.
Слово «честно» он тогда не запомнил. А зря.
Есть такие девушки — «уютницы». Они в Pinterest'е сохраняют картинки с подоконниками, на которых лежат коты и стоит какао. Они мечтают об идеальном ремонте, но при этом гвоздь забивать боятся. А потом находят мужчину — и превращают его в «проект». Только у проекта нет права голоса.
Андрей согласился. Думал, вместе будут шпатлевать стены, выбирать плитку, клеить обои. На деле — он один ездил в «Леруа», один таскал мешки со штукатуркой, один вкручивал розетки. Работал по 12 часов на заводе, потом до утра в комнате. Спал по 2 часа. Бледный, как привидение, но с выпрямленной спиной. Гордился собой. Он же делает всё для будущего.
Кредит на ремонт оформил на себя. Конечно. У неё не было официальной работы. Она «помогала морально». Иногда приезжала. Иногда приносила пирожки. Иногда просто писала: «Молодец, солнышко».
15 января переехали. Комната сияла. Новые обои, полки, даже светильник в форме луны. Вера хлопала в ладоши и выкладывала сторис: «Переехали! #нашуголок».
Андрей лежал на полу. Не от счастья. От усталости.
— Ну что, отдохнём теперь немного, а? — слабо улыбнулся он.
Но через неделю началось.
— Ты опять ничего не делаешь, — бросала она мимоходом. — Вон розетка не докручена, на шкафу пыль.
— Я со смены. У меня температура. — Он едва держался на ногах.
— Всегда ты с какими-то оправданиями…
Каждый её упрёк был как скальпель. Резкий, точный, в самое сердце.
У каждого мужчины есть тот момент, когда он впервые слышит: «Ты ничего не делаешь». И чаще всего — это говорит та, ради которой он чуть не сломал себе позвоночник. В этот момент ты не злишься. Ты немеешь. Потому что внутри — пусто. Потому что ты уже отдал всё. И даже больше.
— Мне нужно разобраться в себе, — как-то тихо сказала Вера, глядя в окно. — Сделать паузу.
Он не стал делать вид, что не понял.
— Паузу? То есть… мне уходить?
Она молчала.
— Всё ясно, — кивнул он. — Плати тогда свою часть за ремонт. Или возвращай, что можешь. Хоть что-то.
— Ты что, серьёзно? — Вера округлила глаза. — Деньги? Сейчас? Ты меркантильный, Андрей. Просто… сво...
— Меркантильный? Я месяцами ел дошираки, чтобы нам было где жить. Ты это называешь меркантильностью?
— Ты не мужчина. Ты мелочный. — И в этот момент она подала ему его рюкзак.
Он вышел. Без денег. Без крыши над головой. Без любви. Только с кредитом.
Многие мужчины уезжают не из квартир. А из иллюзий. Из выдуманных «мы», из наигранных «всё поровну», из «давай вместе». А потом годами боятся верить. Потому что знают: любой уют может оказаться ловушкой. А любая девушка — не партнёр, а потребитель.
Андрей ночевал первую ночь на вокзале. Не потому что негде было — друзья бы приютили. А потому что стыдно. Унижение, оно ведь не орёт — оно дышит тебе в лицо, шепчет: «Ты — ничего не стоишь».
Он сидел на лавке у окна, закутавшись в старую куртку. На телефоне — тишина. Ни звонков, ни сообщений. Ни извинений.
Вот и всё. Начался новый этап. С «минусом» на старте.
У моего знакомого, Сани, была похожая история. Девушка попросила переоформить на неё его старый "Фольксваген", чтобы налог меньше был. Переоформил. Через месяц они расстались. Она продала машину и пожелала «удачи». Саня хотел судиться, но понял, что подписал все бумаги сам. Своими руками. За свою любовь. Как и Андрей.
Вера удалила совместные фото из соцсетей. Из общих чатов вышла. Их вообще будто бы и не было.
А через месяц — случайность. Или судьба?
Он зашёл в "ВКонтакте" с левого аккаунта — просто посмотреть, как она там. И увидел сторис: та же комната, те же обои… И мужской голос за кадром:
— Ну вот, Серёж, видишь, как уютно! Тут твой уголок, а тут — мой.
Уголок… Андрей узнал свой стеллаж. Тот, который собирал в 4 утра с температурой.
Если ты думаешь, что она не сможет без тебя — она уже нашла, кто прикрутит полочку вместо тебя. И, может быть, даже шуруповёрт у него получше. А главное — пока он делает ремонт, она делает селфи.
Он переехал в общежитие при заводе. Комната убитая, зато своя. Без чужих чашек на полке. Без чужих обещаний.
Работал. Молчал. Никому не рассказывал. Только иногда к вечеру накатывало: А если бы не она? Купил бы машину. Отдал бы кредит за учёбу. Жил бы, как человек.
И вдруг — звонок. «Незнакомый номер». Он поднял трубку.
— Привет, Андрей. Это Вера. Слушай, ты не мог бы подсказать, где ты покупал клей для плитки? Просто Серёжа говорит, что отваливается, и…
— Ты серьёзно?
— Что?
— Ты серьёзно сейчас звонишь мне, чтобы… про клей спросить? После всего?
— Ну, ты же взрослый человек. Не держи обид. Мы же люди.
Он молчал. Потому что если бы сказал, выругался бы так, что сам себя бы испугался.
Просто бросил трубку.
Один парень, Саша, подарил девушке на день рождения ноутбук. Дорогой. Месяца через два она его бросила. А потом — сюрприз! — выставила тот ноут в "Авито" с подписью: «подарок от бывшего, не нужен». Купите за 35 000. И ведь продали.
Саша потом долго спрашивал себя: «Это я был подарок, или ноутбук?»
Когда тебе говорят, что ты «меркантильная сво..» — сначала ты в это не веришь. Потом злишься. Потом… принимаешь. Потому что лучше быть «сво...», чем быть глупым.
Андрей сделал выводы.
Он стал другим.
— Пойдём ко мне, — как-то предложила ему новая знакомая, Аня. — У меня уютно. Поможешь розетку поставить?
— Нет, — ответил он. — Я больше не прикручиваю полочки в чужих домах.
Она засмеялась.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно.
И впервые за долгое время он чувствовал: он не проигрывает. Он просто отказывается играть.
Когда тебя используют — ты чувствуешь это не сразу. Сначала ты радуешься, что нужен. Потом думаешь, что это — временно. А потом ты стоишь с пакетом цемента в одной руке и кредитом в другой — и понимаешь: ты не «нужен». Ты был удобен.
А ведь были моменты, когда она смотрела на него с восхищением.
— Ты у меня такой надёжный, — шептала она. — Такие, как ты, на вес золота.
Он тогда улыбался. А сейчас вспоминал: каждый раз, когда она так говорила, — она просила что-то на следующий день.
Надёжные… они же не откажут. Даже когда их вытирают как половую тряпку.
Друг Илья оплатил своей девушке онлайн-курсы на 40 000 рублей. Она мечтала стать визажистом. Через полгода она ушла к другому визажисту. Сказала: «Ты вдохновил меня. Но как партнёр ты слабый». До сих пор вспоминает, как держал мышку, нажимая «оплатить». Говорит: «Я оплатил своё унижение».
Прошло полгода. Андрей выплатил половину кредита. Завёл сберкнижку. Копит на свою квартиру — пусть даже однушку на окраине. Но только свою.
И вот как-то вечером он встретил старого друга, Макса.
— Ну как ты? — спросил тот, похлопав по плечу.
— Лучше. Научился говорить "нет". Знаешь, говорят, что меркантильность — это плохо. Но я скажу тебе одно: если бы я был меркантильным с самого начала, я бы сейчас жил в своей квартире, а не в общаге.
Макс рассмеялся.
— Тогда ты был влюблён.
— А сейчас я живу.
Мужчина не становится сво... просто так. Его делают таким. Своими манипуляциями, просьбами, равнодушием, ложью.
А потом удивляются: «Почему ты такой ожесточённый?»
Потому что полочки не врут. Они помнят, кто их прикручивал. И кто выгонял потом из квартиры, назвав мелочным.
- "Ты меркантильная сво..!" — сказала она... после того как я сделал ремонт в её комнате.
- Ремонтировал, влюблялся, верил... А потом оказался на вокзале.
- Как стать "меркантильным" за 1,5 месяца и 78 000 рублей кредита.
- Сначала полочки. Потом — улица.
- Он заплатил за любовь. Кредитом. Она — сторис с другим.