Моя чужая родня - Глава 2.
Прошла неделя, но ощущение, что она здесь чужая, не проходило. Лида старалась — помогала по дому, мыла посуду, убиралась. Но Евдокия Ивановна по-прежнему контролировала каждый её шаг, находила к чему придраться.
— Лидочка, ты полотенца не так развесила, — говорила свекровь, перевешивая их заново. — Вот так правильно.
— Лидочка, куры не накормлены. Ты что, забыла?
— Лидочка, окна помыла, а подоконники грязные остались.
Каждое замечание било по нервам. В городе у Лиды была своя квартира — однушка в новостройке, небольшая, но уютная. Она сама решала, когда убираться, что готовить, как проводить время. Работала дизайнером в рекламном агентстве, зарабатывала неплохо, жила самостоятельно с двадцати двух лет.
С Артёмом познакомились через общих знакомых на дне рождения. Он тогда работал в городе на стройке, снимал комнату. Красивый, высокий, молчаливый — совсем не похожий на городских парней, которые болтали без умолку о карьере и деньгах. Артём казался надёжным, основательным. Говорил мало, но по делу. Рассказывал про родной посёлок, про дом, где вырос, про мать, которая одна его воспитывала.
— У меня семья крепкая, — говорил он. — Мама — золотая женщина. Всю жизнь для детей прожила.
Лида умилялась. После развода родителей ей так хотелось настоящей семьи, тепла, уюта. Артём обещал всё это.
Ухаживал красиво — цветы дарил, в ресторан водил. Правда, рассказывал больше о прошлом, чем о планах на будущее. Но разве это важно, когда влюблена?
Поженились через восемь месяцев знакомства. Просто расписались в ЗАГСе — тихо, без шума. Артём сказал, что свадьбы не любит, а на семейное торжество у них денег не хватает. Евдокию Ивановну Лида видела только на фотографиях — та в город не ездила, ссылаясь на болезни и дела по хозяйству.
После регистрации они ещё полгода жили в Лидиной квартире. Артём работал, она — тоже. Всё было хорошо, только он всё чаще стал болеть — то спина прихватит, то простынет. Говорил, что городской воздух ему не подходит, что работа тяжёлая.
— А не переехать ли нам к маме? — предложил он однажды. — Дом большой, места всем хватит. И воздух там чистый, и работу мне хорошую найдут.
— А моя работа? — спрашивала Лида.
— Удалённо можешь работать. Интернет везде есть. А твою квартиру младшая сестра займёт — ей же жильё нужно.
Это было убедительно. Оля, младшая сестра Лиды, как раз искала жильё — снимать дорого, а у матери с ее новым мужем тесно. Артём болел всё чаще, жаловался на здоровье. Говорил про семейные ценности, про то, что матери одной тяжело, что его в посёлке ждёт хорошая работа на пилораме.
— Мы же не навсегда, — обещал он. — Поживём годик-другой, здоровье поправлю, деньги накопим, потом обратно в город переедем. А Оля тем временем квартиру поберегёт.
И вот она здесь. В доме, где каждый день — испытание на прочность. А в её квартире теперь живёт Оля, радуется свободе и шлёт благодарные сообщения.
Артём теперь уходил рано утром и возвращался поздно вечером. Работал на той же пилораме, где и раньше подрабатывал. Домой приходил усталый, молчаливый. На вопросы отвечал односложно, будто экономил слова.
— Как дела на работе?
— Нормально.
— Что делали?
— Работали.
— Может, погуляем вечером?
— Устал. Завтра рано вставать.
Лида стирала всем — и ему, и свекрови. Гладила рубашки, зашивала носки. Но никто спасибо не говорил. Словно это само собой разумеющееся — жена должна обслуживать семью мужа.
За завтраком обычно обсуждали родственников и соседей. Евдокия Ивановна знала всё про всех — кто с кем поругался, у кого какие проблемы, кто что купил.
— Валентина Петровна корову продала, — говорила она, намазывая масло на хлеб. — Говорит, не справляется. А по мне — лень просто. Корова — кормилица, а она её за копейки сбыла.
— Да уж, — кивал Артём.
— А у Серёжки Волкова жена в больницу попала. Сердце, говорят. А что ей делать, если он пьёт? Нервы не железные.
Лида слушала и чувствовала себя словно на другой планете. Все эти люди, их проблемы, их жизни — всё было ей чужое, непонятное.
— Мы тут все — как одно целое, — заметила однажды Евдокия Ивановна, поглядывая на невестку. — Поколениями живём, друг друга знаем. А ты к нам привыкай потихоньку.
— Я стараюсь, — тихо ответила Лида.
— Старайся-старайся. Без этого никак.
К концу недели у Лиды начались мигрени. Ощущение, что за каждым шагом следят — всё это давило. В городской квартире она могла закрыться в комнате, включить музыку, расслабиться. Здесь такой возможности не было.
Стены тонкие — слышно всё. Евдокия Ивановна встаёт в шесть утра и начинает хлопотать по хозяйству. Гремит посудой, включает радио, разговаривает сама с собой. Артём уходит в семь, хлопает дверью. Потом свекровь выходит во двор — кормит кур, поливает огород, стучит чем-то в сарае.
Покоя нет ни днём, ни вечером. То соседи ругаются, то кто-то едет на тракторе, то собаки лают. А ночью — тишина такая глухая, что слышно собственное дыхание.
Когда головная боль стала невыносимой, Лида решила сходить в аптеку. Одеться, выйти из дома без сопровождения и объяснений — в городе это было естественно. Здесь оказалось целым событием.
— Ты куда шлялась? — встретила её Евдокия Ивановна на пороге.
— В аптеку ходила. Голова болит.
— А чего не сказала? Я бы дала таблетки.
— Не хотела беспокоить.
— Беспокоить? — свекровь удивлённо подняла брови. — Да у нас тут каждый на виду. Люди видят — невестка одна по посёлку ходит. Что подумают?
— А что они должны подумать?
— Всякое могут подумать. Что муж не следит, что воспитания нет. Нехорошо это.
Лида проглотила возражение. Объяснять было бесполезно.
Работать на компьютере стало почти невозможно. Едва она садилась за стол, как появлялась свекровь:
— Раз дома сидишь — убери на веранде. Там паутина развелась.
— Я работаю, — пыталась объяснить Лида.
— Работаешь? В компьютере сидишь — это не работа. Настоящая работа руками делается.
Пришлось отложить срочный заказ и идти убираться. Клиент звонил, ругался, грозил разорвать договор. Лида оправдывалась, просила ещё день, обещала всё сделать. Но время уходило на бесконечную домашнюю работу.
Однажды, прибираясь в гостиной, она наткнулась на папку с документами. Среди них был технический паспорт на дом. Посмотрела из любопытства — и застыла. Дом был записан не на Артёма, а на Евдокию Ивановну. Значит, они здесь не хозяева, а жильцы. Временные жильцы в доме свекрови.
Это объясняло многое. Почему Евдокия Ивановна так уверенно устанавливает правила. Почему Артём не возражает против её требований. Почему Лида чувствует себя гостьей — потому что она и есть гостья. В чужом доме, на чужой территории.
На следующий день появился младший брат Артёма — Костя. Лида знала о его существовании, но видела впервые. Парень лет двадцати пяти, в потёртых джинсах и кожаной куртке. В руках — полторашка пива, во взгляде — наглость.
— О, невестка! — протянул он, оглядывая Лиду с ног до головы. — А ничего так, Тёмка не дурак.
— Костя временно у нас поживёт, — объяснила Евдокия Ивановна. — От жены ушёл, пока отходит.
— Что случилось? — спросила Лида.
— Да ничего особенного, — махнул рукой Костя. — Надоели друг другу. Бывает.
Он устроился в маленькой комнатке на первом этаже. Пил, слушал громкую музыку, приводил друзей. Дом превратился в проходной двор.
Хуже всего было то, что Костя начал флиртовать с Лидой. Когда никого не было рядом, подмигивал, делал двусмысленные комплименты.
— Красивая у тебя жена, Тёмка, — говорил он брату за ужином. — Повезло тебе.
— Угу, — равнодушно отвечал Артём.
— Такую в посёлке прячешь. Жалко, что люди красоты не видят.
Лида краснела, чувствуя на себе пристальный взгляд деверя. Хотела сказать Артёму, но понимала — не поверит. Подумает, что она наговаривает на брата.
Однажды утром, когда Артём ушёл на работу, а Евдокия Ивановна была в огороде, Костя подошёл к Лиде на кухне вплотную.
— Скучно тебе здесь, наверное, — сказал он, дыша перегаром. — Тёмка работает, мамаша пилит. А ты молодая, красивая. Жизнь проходит.
— Отойди, — твёрдо сказала Лида.
— Чего ты? Я просто разговариваю, — ухмыльнулся Костя. — Дружески так.
— Не надо дружить.
— Ну и зря. Я парень весёлый, не то что мой брательник. С ним как с покойником жить — ни слова, ни смеха.
Костя попытался взять её за руку, но Лида резко отдёрнулась.
— Не трогай меня.
— Ладно, ладно. Не психуй. Ещё поговорим.
Через несколько дней произошло ещё более неприятное. Евдокия Ивановна вдруг сказала:
— Лидочка, ты бы мне карточку свою показала. Банковскую. Вдруг тебе помощь нужна с деньгами.
— Зачем? — настороженно спросила Лида.
— Да так, интересно. Ты же в городе зарабатывала, наверное, накопления есть.
— Есть немного.
— Вот и хорошо. А то жизнь разная бывает. Деньги могут пригодиться.
В голосе свекрови звучала такая уверенность, словно она уже решила, что Лидины деньги — общее достояние семьи.
Лида ничего не ответила, но про себя отметила — надо быть осторожнее с финансами.
К вечеру накопившееся напряжение прорвалось. Лида вышла в огород, села на скамейку у забора и разрыдалась. Слёзы катились сами собой — от усталости, от безысходности, от ощущения, что она попала в ловушку.
— Эй, соседка, — окликнула её женщина за забором. — Что случилось?
Лида подняла голову. Это была Тамара, соседка с другой стороны — не Любка, а другая, постарше и покрепче.
— Да ничего, — всхлипнула Лида. — Устала просто.
— А, — понимающе кивнула Тамара. — У нас тут так. С свекровями нелегко. Я вот двадцать лет терплю. Ничего, привыкнешь.
— А если не привыкну?
— Привыкнешь, — уверенно сказала Тамара. — Деваться некуда. Мужики тут все мамины сыночки, а бабы — железные. Терпи.
— И всю жизнь терпеть?
— А что делать? Развод — позор. Терпи, говорю.
Тамара ушла, оставив Лиду одну с горькими мыслями.
Когда Артём вернулся с работы, она попыталась с ним поговорить:
— Тёма, а твой брат надолго к нам?
— Костя? Временно он. Потерпи немного.
— А нельзя ли нам... переехать в город? Я работать не могу, места личного нет...
— А ты чего? — удивился Артём. — Тут же дом. Родовое гнездо. Куда ещё переезжать?
— Но я же не привыкла к такой жизни.
— Привыкнешь. Все привыкают.
— А если не привыкну?
Артём посмотрел на неё долго, изучающе:
— Привыкнешь, — сказал он твёрдо. — Деваться некуда.
Эта фраза прозвучала как приговор.
Вечером произошёл окончательный скандал. Лида, приняв душ, по привычке выключила бойлер — в городе так экономили электричество. Но через полчаса в ванную ворвалась Евдокия Ивановна:
— Выключила бойлер! Вода холодная! Ты что, издеваешься?!
— Я не знала, что нельзя...
— Как не знала? Ты что, в пещере жила? Люди моются, а ты воду отключаешь!
— Извините, я не подумала...
— Не подумала! — свекровь была в ярости. — Тут семья живёт, а не одна ты! Думать надо не только о себе!
Артём стоял в дверях и молчал. Не защищал, не объяснял матери, что это недоразумение. Просто стоял и слушал, как его жену отчитывают, как провинившуюся школьницу.
— Я больше не буду, — тихо сказала Лида.
— Не будешь? А я откуда знаю, что ещё ты не будешь? Может, ещё что-нибудь отключишь? Или сломаешь?
Лида ушла в комнату и легла на кровать. Впервые за эти дни она серьёзно подумала о побеге. О том, чтобы собрать вещи и уехать. Вернуться в город, к сестре, к прежней жизни.
Но пока молчала. Пока терпела, как советовала соседка Тамара. Но терпение имеет предел, и Лида чувствовала — она к нему приближается.
Подпишитесь, чтобы не пропустить продолжение! Все главы будут в подборке " Моя чужая родня"