Прошло чуть больше года с той злополучной поездки к гадалке, чей дом, пропитанный запахом плесени и кур, до сих пор мерещился Маше в кошмарах. Подруги словно растворились в тумане. Сначала Лена перестала отвечать на сообщения, затем Света исчезла с радаров — лишь редкие сторис в соцсетях напоминали о них: Лена в платье от кутюр на фоне Эйфелевой башни, Света на глянцевых фотографиях, участвующая в очередном показе моделей XXL, их улыбки сияли как чужие солнца. А Маша… Ее мир сузился до крохотного кабинета в салоне “Нефертити”, где вечно сквозило из окна, а стены, выкрашенные в увядший персиковый, хранили запахи лаков, гелей и духов клиенток. Её верный Беляш, мурлыкающий на кухонном подоконнике, казался единственным живым существом в этом застывшем времени.
Деньги — их всегда хватало ровно до края: на взносы по кредитам, на ремонт квартиры и на ремонт вечно ломающейся машины. Иногда, вспоминая яркие жизни подруг, Маша машинально сжимала кусачки для кутикулы так, что на ладонях оставались красные полосы.
-Не завидуй, — шептала она себе, но по ночам, слушая, как с потолка сыплется штукатурка из-за ремонта у соседей, представляла мраморные ванны Светы и шелковые простыни Лены.
А потом пришёл тот вечер.
Последняя клиентка, пахнущая дорогим парфюмом и волненением перед свиданием, ушла, звякнув стеклянной дверью. Сумерки, словно фиолетовые чернила, заливали улицы, превращая знакомый панельный двор в лабиринт теней. Неоновая вывеска салона мерцала, отражаясь в лужах, а Маша, прислонившись к холодной стене у мусорного бака, затягивалась сигаретой так яростно, будто пыталась выжечь из легких спил от ногтей. Ветер рвал её распущенные волосы, смешивая запах табака с внезапно нахлынувшим ароматом — точь-в-точь как в той проклятой хижине: полынь, куриный помёт и что-то сладковато-гнилое.
Пальцы сами разжались, и окурок, описав огненную дугу, упал в лужу с шипением. Мозг Маши мгновенно перенесся в прошлое, окутав её густым облаком воспоминаний. Цыганка, с пронзительным взглядом и морщинистым лицом, настойчиво потребовала, чтобы Маша сняла обувь. Пол в доме выглядел так, будто его не касалась ни швабра, ни даже обычный веник уже много лет. Липкие половицы были усеяны крошками и украшены кляксами от каши, среди которых ползали зеленые жирные мухи, хищно потирая свои лапки, словно предвкушая нечто нехорошее.
Маша осторожно откинула занавеску, медленно ступая в комнату. Её глаза постепенно привыкали к полумраку, и она увидела, что всё вокруг было завалено горами старого тряпья и картонными коробками, наполненными пустыми банками. По центру комнаты напротив друг друга стояли два кресла, разделенные маленьким журнальным столиком. Лакированная поверхность стола была испещрена сеткой мелких трещин, свидетельствующих о его долгой и нелегкой жизни.
На столике лежала колода карт, углы которых были изрядно потрёпаны временем и частым использованием. Рядом стоял медный подсвечник, залитый воском от множества оплавленных свечей, которые когда-то горели здесь, создавая таинственную атмосферу. Пепельница, донельзя забитая окурками, добавляла комнате специфический запах, смешивающийся с ароматами старых тряпок и пыльного воздуха.
Старуха, костлявым пальцем, указала на одно из кресел, и Маша беспрекословно подчинилась, опустившись на продавленные подушки. Она опустила взгляд на столик, не решаясь поднять глаза на гадалку. Было ощущение, что старуха может сразу же проникнуть в её душу, прочитать все мысли и тайны, которые Маша так тщательно скрывала.
— Ну, чего хочешь от меня? — Цыганка принялась тасовать колоду, её пальцы ловко перемешивали карты с привычной уверенностью.
— Ну… Будущее узнать… — Маша неуверенно произнесла, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.
— А как я тебе будущее скажу, если не знаю чего ты хош? — Цыганка подняла брови, её взгляд стал пронзительным.
— Извините, не понимаю, — Маша всё же подняла глаза на гадалку, пытаясь разгадать, что скрывается за этими морщинами и глубокими складками на лице.
— Ко мне приходят просить, а не будущее узнать. Не знала что ли? — Цыганка продолжала тасовать карты, создавая гипнотический ритм.
— Нет, — девушка пожала плечами, её голос дрожал, — тогда мне ничего не нужно…
— Значит кто-то из вас знал. Ко мне дорога не приведёт, если нет чёткой цели. Говори чего надо тебе и я тебе всё расскажу! — Цыганка злилась, её тонкие губы вытянулись в узкую нитку на морщинистом лице, выдавая раздражение.
— Нет, спасибо, тогда ничего не нужно. Пусть останется всё как есть, — Маша уже встала, чтобы уйти, но жилистая рука цыганки ухватила её за кофту, словно когтистая лапа.
— Так, девка. Раз тебе не надо ничего, то подмогну тебе чуток. Вот эти две, что под забором сидят, они тебя в могилу сведут! Чтобы что-то получить, надо что-то дать взамен, и я знаю, что они тебя на плаху положат ради своего счастья! — Цыганка говорила быстро, её слова звучали как зловещее пророчество.
— Не несите бред! — Маша взвизгнула, пытаясь вырваться из цепких пальцев старухи.
— Смотри, как бы худо тебе не было от твоей доброты. Эти продадут, недорого возьмут! А доброта нынче не в моде! Таких как они у меня в неделю по десятку человек. Может денег хочешь? Может мужика холёного? — Цыганка не унималась, её голос становился всё более настойчивым.
— Я ничего не хочу, спасибо! — Маша почти кричала, её терпение было на исходе.
— Я недорого возьму, вот, локон срежу у тебя и всё, — цыганка пыталась удержать девушку, но та вырвалась и побежала в коридор, схватив на ходу свою обувь.
Перед тем как открыть занавеску и выйти к подругам, Маша глубоко вдохнула, пригладила растрепавшиеся волосы и одернула кофту, пытаясь вернуть себе самообладание. Она думала, что при встрече с подругами ей станет легче, но из головы не шли слова цыганки. Кто-то из них знал о гадалке больше, чем сказал ей…
В этих воспоминаниях Маша медленно доехала до дома, окружённая вечерней мглой. На улице было достаточно тепло, но внутри неё будто вырос айсберг, заставляющий трястись всё тело мелкой дрожью от холода. Пешая дорога от парковки далась с трудом, словно невидимые цепи сковывали её ноги, тянули вниз, в ледяную бездну.
Когда девушка наконец дошла до своего подъезда, из-под козырька неожиданно вышел силуэт, окутанный тенями. Маша отступила на несколько шагов назад, её сердце бешено заколотилось в груди. Она приложила руку к тому месту, где находился её медальон с ликом Святой Матроны, словно ища защиты.
— Маш, ты чего? Своих не признаёшь? — Знакомый голос внезапно прорезал тишину, как острый нож разрезает плотную ткань.
Маша сглотнула подступивший к горлу комок, пытаясь унять дрожь в голосе.
— Ой, извини, не признала... — прошептала она, стараясь собраться с мыслями. — Что случилось?
— Нам нужна твоя помощь... — голос звучал настойчиво и тревожно, словно надвигалась буря, готовая поглотить всё на своём пути.
Друзья, не стесняйтесь ставить лайки и делиться своими эмоциями и мыслями в комментариях! Спасибо за поддержку! 😊