Звонок застал меня поздно вечером, когда я уже почти засыпал под заунывное бормотание старого телевизора. Номер незнакомый. Обычно я такие сбрасываю – или из банка, или очередной спам с его «выгодными предложениями». Но что-то внутри дернуло ответить. На другом конце раздался мужской голос, чуть глуховатый, и торопливый.
«Антоха? Это Леха Косой, помнишь, в таксопарке пересекались? Нужна твоя «Газелька» срочно. До Воронежа и обратно. Пассажиров надо свезти. Платят хорошо... очень хорошо!».
Леха Косой. Мелкий барыга, вечно в каких-то мутных схемах участвует. Но «Газелька» моя, старенькая кормилица, стояла без дела уже третий день, а деньги нужны были как воздух. Ипотека, кредиты – сами знаете.
«Что за пассажиры? Что за срочность?» – спрашиваю, а у самого уже холодок по спине. Оказаться посреди ночи, на трассе с незнакомыми людьми.
«Да там… парень один, прихворнул сильно. К бабке одной везти надо, вроде знахарки она. В Воронежской области живет. Не спрашивай лишнего, Антох, заплатим щедро. Будь через час у старой заправки на выезде из города».
И он бросил трубку.
«Прихворнул». Ну-ну. Сердце тревожно забилось. Но соблазн был велик.
«Ладно, – думаю, – что я, не мужик? Съезжу!». Быстро натянул джинсы, свитер, куртку. Проверил масло, воду. Машина хоть и старая, но пока не подводила.
У заправки меня уже ждали. Кроме Лехи, который нервно курил в стороне, стояли трое. Двое – натуральные амбалы, под два метра ростом, бритые затылки, кожанки. Лица такие, что сразу понятно – с такими лучше не спорить. Третий –сухонький мужичок, неприметный, но глаза цепкие, неприятные. И никого больного я не увидел.
«Где пациент?» – тихо спрашиваю Леху.
Он кивнул на заднее сиденье своей «девятки», стоявшей чуть поодаль. «Там он. Спит пока».
Один из амбалов открыл дверь «Газели», и они начали вытаскивать из «девятки»… парня. Лет двадцати, бледный как смерть, глаза закрыты. Но не это меня напрягло. Меня напрягла веревка. Толстая, корабельная веревка. Один из амбалов небрежно бросил ее в мою машину.
«Это еще зачем?» – не выдержал я.
«Пригодится», – глухо буркнул тот, что секунду назад был с веревкой, и зыркнул на меня так, что я сразу заткнулся.
Погрузили парня на заднее сиденье. Двое амбалов сели рядом с ним, третий – вперед, со мной. Леха сунул мне в руку пачку денег – предоплату. «Гони, Антоха, очень быстро гони. И поменьше вопросов!».
Ехали молча. Я старался не смотреть в зеркало заднего вида, но каким-то «задним» зрением ощущал, как эти двое неотрывно следят за «больным». Тот не шевелился, только иногда тихо стонал во сне. Напряжение в машине висело такое, что хоть топор вешай. Я чувствовал себя как в ловушке. Что за «бабка» такая в Воронежской области, к которой везут парня в сопровождении таких вот «санитаров»?
Часа через три пути амбал, сидевший рядом, вдруг сказал: «Тормозни у леса. Надо… освежиться».
Я съехал на обочину. Глухая ночь, вокруг только черный лес стеной. Те двое вытащили парня из машины. Он так и не очнулся. Оттащили его к деревьям. Я вышел покурить, старался держаться подальше от свиты.
Вдруг оттуда, из темноты, раздался жуткий, нечеловеческий крик. Как будто петуха взяли и руками шею с силой сжимают в попытке ее свернуть. Только огромного петуха, размером с человека!
Меня передернуло от внезапности. Амбалы выскочили из леса, таща за собой парня. Теперь он был в сознании. Точнее, не совсем. Глаза его были широко открыты, но совершенно белые, без зрачков. Он извивался, рычал, и изо рта шла пена.
«Быстро в машину! Вяжи его!» – заорал третий, самый щуплый.
Тут я и понял, зачем была нужна веревка. Они втроем едва с ним справлялись. Парень, который до этого казался хиляком, обладал какой-то нечеловеческой силой. Он кусался, царапался, выл так, что у меня заложило уши. Его скрутили, связали руки и ноги, запихнули кляп в рот – какую-то старую грязную тряпку.
«Что это с ним?!» – закричал я, когда мы снова рванули по трассе.
«Порчу навели, суки», – зло процедил один из амбалов.
«Тетка его родная, ведьма старая! Петуха черного зарезала на пороге его дома, наептала чего-то. С прошлой ночи он такой. Орет, кидается на всех. Если до утра к знахарке не успеем – кранты ему!».
Я гнал как сумасшедший. В салоне стоял смрад – пахло потом... и страхом.
Парень на заднем сиденье бился связанный в веревках, мычал сквозь кляп, и его глаза, белые, мертвые, казалось, прожигали меня насквозь, даже когда я уставился на дорогу. Мне казалось, я сам схожу с ума.
Под утро, уже на рассвете, мы добрались до какой-то захудалой деревушки. Остановились у покосившейся избы на самом краю. Из трубы шел легкий дымок.
«Приехали», – сказал амбал.
На встречу к нам вышла старуха. Лицо – сморщенное, глаза черные, острые. Осмотрела парня, потом зыркнула на меня.
«Тяжелый случай, – просипела она. – Нечисть сильная в нем сидит. Но попробуем».
Что там происходило в избе, я не знаю. Меня внутрь не пустили. Я сидел в машине, курил одну за одной, и вслушивался. Оттуда доносились то протяжные завывания старухи, то рев парня, то какие-то глухие удары. Иногда казалось, что там внутри не несколько человек, а целая сотня. Часа два это продолжалось.
Потом все внезапно стихло. Первыми вышли амбалы, бледные и потные. За ними – старуха. И парень. Он шел сам, без помощи. Тихо, глаза были нормальные, только взгляд пустой, как у куклы.
«Забирайте, – сказала старуха. – Силу черную я из него выгнала. Но след ее навсегда останется. И ей, той, что сделала, тоже мало не покажется. Черное дело всегда обратно бьет».
Обратно ехали молча. Парень спал. Амбалы тоже выглядели измотанными. По приезду со мной рассчитались, даже добавили сверх обещанного.
«За беспокойство», – сказал третий. Тот, что сидел впереди.
Они вышли на окраине города вызвали такси. Я остался один в своей «Газельке», внутри которой еще долго пахло страхом.
Несколько недель я пытался забыть ту поездку. Старался не думать. А потом случайно встретил Леху Косого. Он был мрачнее тучи.
«Помнишь того парня, которого возили?» – с ходу спросил он.
У меня все внутри сжалось. «А что?»
«Умер он. Через три дня после того, как от бабки привезли. Ночью, во сне. Шею себе свернул. Как будто его кто-то взял и… как цыпленку!».
Леха передернулся. «А самое страшное – тетка его в ту же ночь скончалась. Точно так же. Сама себе шею сломала».
Я стоял и молчал. В ушах снова звучал тот жуткий вопль из ночного леса, похожий на предсмертный крик петуха.