Игорю было 53. С утра он молча надевал часы отца — старенькие «Полёт», с поцарапанным стеклом и потёртым кожаным ремешком. Часы не шли. Стрелка минут застряла на «12», а секундная дёргалась, как будто передумала жить.
Он никогда не любил эти часы. В юности считал их уродливыми. В зрелости — бесполезными. Но после похорон отца надел их — один раз, просто чтобы нести с собой что-то «на память». А потом… так и остались на запястье.
Отец, Владимир Павлович, был «из старой школы». Молчаливый, жёсткий, всегда уставший. Работал инженером. Домой приходил, когда все уже ложились. Игорь не помнил, чтобы тот обнимал его. Или говорил, что гордится им.
В последний раз они разговаривали по-настоящему лет десять назад — поругались. Отец сказал:
— Не обижайся… Я просто такой.
А Игорь тогда ответил:
— Да, я знаю. Я потому и живу по-другому. Чтобы не быть таким.
На похоронах, разбирая отцовский ящик, он нашёл часы. Они остановились ровно в 04:12 — время смерти, как потом оказалось.
Он долго держал их в руках. И впервые… заплакал. Не от горя. От того, что не сказал: «Я всё равно тебя люблю».
Теперь он каждое утро надевает эти часы. Не ради времени — ради памяти. Ради того мальчика, который когда-то ждал отца вечером. И ради того отца, который, может быть, тоже ждал, но не умел об этом сказать.
Мораль:
Иногда мы носим чужую боль, чтобы не повторить чужой путь.
А иногда — чтобы не забыть, с чего начался свой.
Если история отозвалась в душе — поддержите подпиской. Впереди ещё много таких простых, но важных рассказов о жизни.