Предыдущая часть:
Начало истории:
Разместив La Belle Epoque на временной шкале — период максимум в четырнадцать лет — и на карте Европы, мы должны теперь, если мы хотим понять её различные аспекты, спросить себя, кто извлек из неё наибольшую пользу; кто, в силу исключительных обстоятельств культуры и удачи, смог спровоцировать создание произведений искусства, вдохновить Пруста или Д'Аннунцио, аплодировать Гуго фон Гофмансталю или Дягилеву.
Поскольку этот период был последним, когда правили элиты, мы начнем с королевских семей, которые между покушениями извлекали из этого выгоду, но уже долгое время вдохновляли только официальных художников, либреттистов оперетт и академиков.
Мы можем получить представление об этом отдельном мире, просматривая журналы, которые посвящали так много страниц королевским торжествам: коронациям, юбилеям, свадьбам, крестинам и похоронам.
Глядя на сфотографированные группы, окружавшие монарха, знаток мог узнать Бурбона, Габсбурга или Ганновера по его римскому носу, выпяченным губам или выпуклым глазам.
Большинство людей копировали стиль и одежду короля Эдуарда и королевы Александры, но часто под их английским фасадом проступала их немецкая надменность, австрийская глупость или русская неврастения.
Королевские особы заполняли спальные вагоны.
«Восточный экспресс» доставлял Фюрстенбурга и Гогенлоэ в Вену, Кобурга в Софию и Дануа в Афины.
«Северная звезда» доставляла пассажиров из Вюртемберга и Гессена в Санкт-Петербург.
Канны и Мариенбад, Венецию и Биарриц связывали специальные поезда.
На вокзалах весело расстилали красные ковры, и "августейшие пассажиры", за которыми следовали фрейлины и адъютанты, любезно принимали приветствия.
Их королевские высочества всегда были очаровательны, но великая княгиня Владимирская была самой элегантной, императрица Германии — наименее модной, королева Румынии Мария — самой красивой, дочери короля Бельгии — самыми несчастными, а короля Англии — самыми инфантильными.
Инфанты часто были взбалмошными, в то время как савойские принцессы стремились к святости.
Что касается мужчин, то Баттенберги были великолепны, но без гроша в кармане, Бурбоны — как неаполитанцы, так и карлисты — чрезвычайно набожны, Брагансы были бездельниками, а Орлеанские — очень умными.
Визиты, которые правители наносили друг другу, становились поводом для появления свит, процессий, фейерверков и празднеств, в которых принимало участие всё население.
И именно это ощущение праздника отделяет нас от Прекрасной эпохи.
Приезд правителя, даже инкогнито, всегда вызывал волнение.
Графиня Эдмон де Пурталес и графиня Греффюль давали роскошные и интимные обеды (всего двадцать гостей) для Эдуарда VII в Париже.
Прибытие королевской особы на курорт вызывало волнения в отелях и казино.
Эдуардом VII во главе Гамбург, Мариенбад, Канны и Биарриц переживали блестящие сезоны, и каждый раз Венский конгресс в миниатюре собирался вокруг толстого, но хорошо одетого джентльмена: высочества, послы, знаменитые красавицы, ожидающие, чтобы их заметили или запомнили, дамы, готовые потратить миллионы, чтобы их увидели рядом с королем, как знаменитая миссис Мур, американка, о которой король сказал:
Есть три вещи, от которых невозможно убежать: любовь, смерть и миссис Мур.
В Биаррице прекрасная миссис Кеппел охраняла короля, и миссис Мур уже отчаялась когда-либо встретиться с ним, пока ей не пришла в голову идея дать королевскому шоферу огромные чаевые.
Мерседес сломался во время прогулки, и "по счастливой случайности" американка, ехавшая в противоположном направлении на своем De Dion-Bouton, предложила подбросить короля до Биаррица.
Мрачные во времена правления королевы Виктории английские дворцы стали образцом не только для других дворов, но и для домов миллионеров, обществом которых так наслаждался король.
То, что написала королева Румынии Мария о Виндзоре, почти с таким же успехом могло быть написано после посещения герцога Мальборо в Бленхеймском дворце, герцога Вестминстерского в Итон-холле или Ротшильдов в Уоддесдоне или Ферьересе:
Нет ничего более совершенного, продуманного до мельчайших деталей, чем двор короля Англии, своего рода аристократическая роскошь, где всё было легко, без малейшей фальши и время не тратилось впустую. От красивого и великолепно одетого джентльмена, который приветствует вас, до торжественного, но в то же время приветливого лакея, который проводит вас по галереям, — всё очаровывает даже самых требовательных людей.
Королевские дворы, естественно, были великолепны, в том числе и кайзеровский, с церемониями, сравнимыми с грандиозным военным смотром.
Но двор Эдуарда VII также отличался ещё и элегантностью.
Даже Санкт-Петербург не мог похвастаться таким количеством красавиц и экзотических костюмов.
Бриллианты сверкали на плечах пэров и тюрбанах магараджей, а золото — на униформах послов и фельдмаршалов.
Почетные гости открывали бал, станцевав кадриль или полонез с государем.; затем, по обе стороны от них, в сопровождении камергеров, король и королева медленно обходили своих гостей и, проходя мимо, склоняли головы.
После этого оркестр играл вальс или бостонский тустеп.
В полночь же члены королевской семьи уходили вслед за королем и королевой, чтобы поужинать в более уютной столовой, а гости перемещались в галерею, где между пирамидами роз и экзотических фруктов, павлинами, распускающими хвосты, и кабаньими головами накрывался шведский стол.
На сервантах сверкала золотая посуда, и люди танцевали до рассвета.
Представления дебютанток и вечеринки в саду Букингемского дворца вызывали огромный общественный резонанс и представляли собой яркое и бесплатное зрелище.
Двор придавал блеск любой столице, какой мы с трудом можем себе представить, и одной из многих ошибок Николая II было то, что он пренебрегал своей —Санкт-Петербургом, потому что царица не любила вечеринки.
Но в то же время также правда и то, что в бедных странах, таких, например, как Португалия, пышность и показуха двора подталкивали людей к волнениям.
Продолжение:
Если вам понравилась статья, поставьте, пожалуйста, лайк. Вам несложно, а нам приятно. А ещё лучше подписывайтесь на наш канал. У нас ещё много прекрасных историй в запасе.