Аня стояла на коленях перед ведром с мутной водой. Соль растворилась не полностью, но это было не так уж и важно. Она окунула тряпку, выжала. Крупная капля упала на пол с глухим стуком. Тряпка скользила по ламинату, оставляя влажные следы. От двери — к углам. По часовой стрелке. Ни сантиметра не пропустить. Вода темнела, и всё чаще Ане мерещился запах тухлятины. Она даже прикладывалась носом к тряпке, как охотничий пёс. Но без толку. Запах будто следовал за ней. Едва уловимый, не желающий уходить.
Остатки воды, как велела ведунья, она вынесла на улицу, пряча глаза от прохожих. Вынесла подальше от дома, туда, где вряд ли случайно пройдёт мимо в ближайший год. Выплеснула мутную жижу.
Дома дожидался большой мусорный пакет. Переступив порог, Аня хохотнула. Как это выглядит со стороны? Вынесла воду из дома, в котором есть канализация, чтобы вылить в кусты; теперь потащит мусорный пакет куда-то за город на такси.
Заглянула в зеркало. Под глазами мешки. Волосы растрепались.
- Да… только мешка с мусором за спиной и не хватает для маньяческого вида, - сказала она отражению и попыталась улыбнуться. Улыбка получилась неискренней и сделала образ ещё более жутким.
Спустя час Аня шла по тропе, таща за собой чёрный мусорный пакет. Ветки кустарника хлестали по ногам, цеплялись за джинсы, будто пыталась остановить.
Агафья вышла ей навстречу бесшумно. Просто шагнула из леса на дорожку.
- Я всё сделала, - сообщила Аня. – Огарок свечи спалила, воду вылила за порог. Но… я не знаю, как быть с этим.
Она потрясла мешком, и внутри баночки для специй звякнули об вазу.
- Я расскажу, что делать. Иди за мной, - велела ведунья и снова сошла с тропы.
Они брели между деревьями по дороге, понятной одной лишь Агафье. Следов Аня, как ни старалась усмотреть, не видела и не могла понять по каким приметам ведунья выбирала направление. Ей вдруг подумалось, что реши эта женщина завести её подальше в лес и бросить – ни за что не найдёт дорогу назад.
- В общем-то я больше не про вещи, - заговорила девушка, чтобы остановить поток мыслей, когда они в тишине прошли не меньше пяти минут. – Я про то, что они все от разных людей… Набор для специй подарила Сашкина мама. Она меня никогда не любила. Я для неё была недостаточно хороша. Готовила не так, убиралась не так. Хотя, думаю, ей не нравилась вся моя семья. Если бы отец был при должности, чихать бы она хотела и на мою готовку, и на мою уборку! Танцевала бы вокруг меня, – говорила Аня, глядя под ноги, чтобы не споткнуться о корни. - Есть подарок от бабушки. Она не родная. Это мать Люды, моей мачехи. Когда я была маленькой, она мне ничего не говорила. Стороной обходила, не общалась почти и, если её просили посидеть со мной - отказывалась. Когда стала старше, её прорвало. Лет с четырнадцати стала говорить, что в этом возрасте она уже работала. А в шестнадцать предлагала от родителей съехать. Сейчас тоже говорит, что сижу у них на шее.
- Осторожно, - сказала Агафья.
Аня выставила руку, чтобы не получить по лицу еловой лапой. Только сейчас она оторвала глаза от земли: впереди уже виднелось зарево — оранжевые языки пламени лизали вечерние сумерки.
Агафья остановилась у костра, её силуэт подрагивал в горячем мареве.
- Развязывай и доставай по одной.
Аня кивнула, сглотнув ком в горле. Мешок упал на землю с глухим стуком.
Костер взревел, словно зверь, почуявший добычу.
Аня бросала в огонь вещи, не испытывая сожалений. Повторяла за ведуньей шепоток, призывая огонь забрать и поглотить то, что эти безобидные с виду мелочи несли в себе, как троянские кони. Пока не добралась до шелкового белья.
- Это я сама себе покупала. Дорогое, - проговорила Аня. - Но я же не могла навести порчу сама на себя! Я ещё поверю, что Сашина мать или бабушка сделали это. Как может быть испорчено то, что я купила сама? Себя-то я точно не проклинала… И футболка, которую Лёня подарил… Ну не мог же он… Или мог? А может, это его девушка что-то сделала с футболкой, чтобы он ушёл от меня? Может, это папина жена? Хотя в то, что она мне зла желает, тоже не верится.
Пламя вдруг вытянулось вверх, словно негодуя.
- Все вещи заговорены одними устами, - сказала Агафья. – Тот, кто это сделал, бывал в твоем доме. Бросай!
Аня зажмурилась и отправила любимую вещь вслед за остальными в огонь. Запахло палёным. Девушка не посмела взглянуть, как корчится в костре то, что осталось от белья. Произнесла слова и замолчала. В это же время Агафья подняла факел.
- Что бы ты ни увидела, что бы ни услышала – не сходи с места, пока не велю, - приказала она.
Лес стоял неподвижным черным частоколом, стволы деревьев сливались в сплошную стену. Лишь костер, разведенный Агафьей, вырывал из темноты клочок поляны, где теперь стояла Аня. Пламя поедало тонкие ветки, вгрызалось в бревна, потрескивая. Горячий воздух опалял Ане лицо, она жмурилась невольно.
Агафья выхватила из огня факел, осыпав землю вокруг костра искрами. Огненной дугой рассекла натёкшую вокруг костра тьму.
От монотонного чтения заговора, у девушки стала кружиться голова. Сознание поплыло, словно подернутое серым туманом. Звуки стали гулкими, лес зашумел вокруг, будто живой, закружились тени. Агафья читала слова, проводя огнем по невидимой траектории. Сквозь полуприкрытые веки Аня видела, как деревья перемещаются, меняются местами. Ей стало жутко, захотелось бежать. Сердце забилось в груди. Чаща закружилась, деревья наклонились, протягивая к ней ветви-пальцы. В рёве костра послышались голоса. Дикие, нечеловеческие. Где-то высоко заухал филин.
Ночь подступала со всех сторон.
Аня рухнула на колени. Трава под ней оказалась мягкой, как перина. Она подняла голову: между черных стволов пробивался первый розовый, дрожащий новорожденный луч рассвета.
Когда всё закончилось, они вернулись в избу.
- Сейчас слушай и запоминай: тот, кто это всё с тобой сотворил, крепко тебя на цепи держал. Пока здоровая, красивая и молодая – нужна, а потом… Не в первый раз этот человек душу со свету сживает. Кровная нить от тебя к ещё одной загубленной душе тянется.
- Мама, - ахнула Аня. На глазах её выступила влага.
- Не нужно плакать по усопшим. Сейчас твоя задача – за ней не уйти. А для этого езжай домой, пока силы есть. Выйдешь на дорогу, тебя подберут. Как переступишь порог – на все замки закрывайся. Никого в дом не впускай. Что бы ни просили – не отдавай, что бы ни отдавали – не бери. Иначе порча назад к тебе вернется. Тот, кто зла желал, скоро сам явится.
***
Домой Анна приехала совершенно разбитая. Это была не та усталость, какую она испытывала всякий раз, когда, не выспавшись, бежала на работу, а затем после смены возвращалась и падала в кровать. Было такое чувство, что на этот раз из неё высосали все силы, а потом ещё немножечко отжали.
Войдя в квартиру, она мечтала упасть прямо здесь, в прихожей на коврике. Простое действие – закрыть дверь на замок, теперь казалось невыполнимым. Руки висели, как плети. Аня повернула ключ и проверила, заперто ли, подергав ручку. Теперь она двигалась на одной только воле. Но всё же заставила себя добрести до кровати. Голова не успела коснуться подушки, когда сознание отключилось, погрузив Анну в чёрную пустоту.
Трель звонка разорвала тишину. Резанула ухо. Просыпаться не хотелось. Тело яростно сопротивлялось, снова пытаясь погрузиться в забытьё. Но дверной звонок не умолкал. Кто-то снова и снова нажимал на него, словно это был вопрос жизни и смерти. Едва эта мысль прокралась в голову Ани, ощущение опасности прошило всё её существо электрическим разрядом.
- Анечка, открой! Я знаю, что ты дома. Видела, как ты пришла, - потребовал знакомый голос.
Дорогие читатели,
Если вы на канале недавно и ещё не знакомы с тернистой дорогой обретения знаний и силы молодой ведуньей, если любите длинные истории, которые можно читать не отрываясь, то добро пожаловать сюда: ВАРЕЧКА. ОТКУДА ВЕДЬМИНА СИЛА
Ваш благодарный автор