Очарование картины «Юпитер, рисующий бабочек, Меркурий и Добродетель» в уникальном сюжете, переданном Доссо Досси с исключительным мастерством, и в загадке, которую она содержит. Значительное по размеру полотно, около 1,20 м высоту и 1,50 м в ширину до сих пор изучается многими арт-критиками, которые часто посещают место, где оно хранится, — Королевский замок на Вавеле в Кракове.
История произведения
В 1888 года польский искусствовед и коллекционер граф Кароль Лянцкоронский приобрёл картину «Юпитер, рисующий бабочек, Меркурий и Добродетель» на аукционе работ из коллекции польско-австрийского художника Даниэля Пентера, проходившем в галерее Митке, в Вене.
Долгое время она оставалась одним из главных экспонатов семейной коллекции, хранившейся во дворце Лянцкоронского в стиле необарокко на Жакингассе в Вене, в котором была галерея, посвященная итальянской живописи. Как и многие другие реликвии, принадлежавшие польской знати, картина была конфискована нацистами во время аншлюса. В конце ВМВ она была обнаружена сотрудниками отдела по охране памятников в шахтах Альтаусзее и в 1947 году возвращена семье Лянцкоронских. Сын Кароля Антоний передал её в дар Кунсткамере, музею в Вене, в обмен на разрешение вывезти часть семейной коллекции.
Но несколько лет спустя дочь Кароля Каролина Лянцкоронская вернула право собственности на картину после судебного разбирательства – суд постановил, что дарение Антония было вынужденным.
Первое свидетельство о картине относится к 1659 году, тогда она уже находилась далеко от Феррары – в Венеции, в коллекции графа Видмана. Здесь, четыре года спустя, её увидел ученый Джустиниано Мартиниони, который, описывая коллекцию аристократа, сказал: «У Досси мы видим Юпитера, который пишет бабочек, и Добродетель, которая просит аудиенции, но ей препятствует Меркурий. Сюжет принадлежит Лукиану, но очень хорошо передан художником».
Но даже при отсутствии определенных документов, очевидно, что картина, особенно учитывая ее размер и сложность сюжета, была заказана Альфонсо I д'Эсте, возможно, для убранства Бельведера или для камерини д'алабастро над Виа Коперта в Ферраре (в здании, которое ведет от замка Эстенсе к дворцу Дожей).
Описание
Юпитер, узнаваемый по молнии у ног, изображен в образе художника, сосредоточенного на создании произведения на фоне лесистого пейзажа с деревней на заднем плане. На холсте он написал трех бабочек на синем фоне. Его ноги, едва прикрытые малиново-красной туникой, скрещены, взгляд вдохновенный, голова слегка наклонена. Позади него Меркурий, узнаваемый по крылатому шлему, кадуцею в левой руке и крылатым сандалиям. Меркурий прикладывает указательный палец к губам, призывая к тишине внезапно появившуюся третью фигуру – молодую женщину, украшенную гирляндами цветов, которая хочет сообщить какую-то новость. Но Бог-живописец, сосредоточенный на акте творения, не замечает ничего из того, что происходит вокруг него.
Вплоть до конца девятнадцатого века источник, которым вдохновлялся Доссо, приписывался древнегреческому писателю, жившему в Римской империи во 2 веке Лукиану Самосатскому. На самом деле есть текст, который напрямую повлиял на тему и композицию картины – «Virtus» («Добродетель») из «Застольных бесед» (Intercenales) Леона Баттисты Альберти. Сатирически-аллегорический цикл написан на латыни около 1430 года во время пребывания автора в Риме или вскоре после этого, когда он посетил Флоренцию.
«Застольные беседы» – это диалоги на различные темы, предназначенные для чтения во время отиума (отдыха). В целом они затрагивают тему взаимосвязи Добродетели и Фортуны. Удача на практическом уровне оказывается могущественнее добродетели, но человек всегда может вооружиться «терпеливостью», чтобы перенести любое зло. В 1464 году произведение было переведено на итальянский язык и ошибочно приписано Лукиану. Альберти, известный гуманист и ученый, сознательно вписал в него античные элементы.
«Virtus» («Добродетель»)
Меркурий временно покинул место пребывания Юпитера, чтобы встретиться с Добродетелью, которая написала ему жалобное письмо. Владыка Олимпа, таким образом, не присутствует при диалоге, который в идеале происходит у ворот его небесного царства. Меркурий просит её быть краткой, поскольку его задача – поскорее вернуться к Юпитеру. Добродетель предстает перед глазами Меркурия не только несчастной, жалкой, презираемой, но и «нагой» и «грязной», обвиняя в этом непристойном состоянии «варварское оскорбление богини Фортуны»
Добродетель во время прогулки по Елисейским полям в компании мудрецов и почитателей морали, таких как Сократ, Платон и Цицерон, подвергла словесным нападкам Фортуну. Та, в свою очередь, приказывает своей «коллеге» уступить место в присутствии более великой и благородной богини. Атмосфера накаляется. Фортуна приказывает Платону замолчать, а Цицерон, который философскими рассуждениями призывает Госпожу Удачу к умеренным мерам, получает удар по лицу от Марка Антония.
Все благородные последователи Добродетели спасаются бегством. «Задиристые и вооруженные» приверженцы Фортуны яростно избивают Добродетель кулаками и ногами, разрывают её одежду на куски и бросают в грязь. Как только несчастная оправилась от этого злоключения, она поднимается на Олимп, чтобы попытаться сообщить Юпитеру Наилучшему и Величайшему о том, что произошло. Но спустя месяц она все еще ждет у ворот дворца, чтобы быть принятой.
Боги всячески пытаются помешать ее встрече с Юпитером. Причем среди оправданий встречаются и самые банальные. Добродетель жалуется: «Они говорят, что боги должны заставить тыквы цвести вовремя или позаботиться о том, чтобы сделать крылья бабочек более красочными. Ну и что? У них всегда найдется какое-нибудь новое занятие, чтобы не пускать меня на порог и не обращать на меня внимания. Тыквы уже давно цветут, бабочки летают, и это великолепное зрелище. Фермер уже заботится о том, чтобы тыквы не погибли от жажды: ни богам, ни людям нет до нас дела».
Диалог продолжается макиавеллистским обменом мнениями между Меркурием и Добродетелью. Секретарь Величайшего утверждает, что никто не осмелится враждовать с такой могущественной богиней, как Фортуна, ведь известно, что даже Юпитер зависит от её благосклонности. Он советует Добродетели, если она действительно мудра, спрятаться среди вульгарных и плебейских богов, пока ненависть Фортуны к ней не ослабнет. «Тогда я должна навсегда остаться в тайне, и я уйду нагой и презираемой», – отвечает Добродетель.
Независимо от того, задумана ли эта маленькая история как резкое обличение или макиавеллистское замечание о невозможности добиться значительных результатов, полагаясь исключительно на добродетельное поведение, она подчеркивает один из основных моментов моральных изысканий того времени.
Фреска в замке Буонконсильо в Тренто
Тема диалога Альберти определенно интересовала художника, – Доссо снова вернулся к «Virtus» Альберти в 1531 году. Но на этот раз он предложил почти точную интерпретацию текста на фресках замка Буонконсильо в Тренто, которые он выполнил для кардинала Бернардо Клезио. Своды в Зале Черного Камина (Sala del Camin Nero) украшены изображениями добродетелей. В четырех углах представлены главные (кардинальные) добродетели – справедливость, воздержание, благоразумие и стойкость.
В монохромных фресках с изображением Добродетели из диалога Альберти Доссо Досси показал её просительницей, прикрытой только куском ткани, накинутым на плечи. За ней скорбит группа мудрецов древности, лишенных достоинства. Меркурий, напротив, нетерпелив и не даёт Добродетели войти, фактически закрывает дверь перед её лицом, из которой вылетают бабочки.
Скрытые символы и сообщения в картине
Вольная интерпретация Доссо Досси литературного источника в картине «Юпитер, рисующий бабочек, Меркурий и Добродетель» вполне обоснованно заставила ломать голову исследователей по вопросу о том, что хотел сказать художник.
Один из величайших историков искусства всех времен Юлиус фон Шлоссер писал в 1900 году, что не стоит прилагать особых усилий, чтобы понять, почему Доссо позволил себе такие вольности – как и поэты, художники используют свое воображение, и упоминания бабочек в тексте Альберти было бы достаточно, чтобы вдохновить на «абсурдный» портрет Юпитера-художника. Много лет спустя, в 1978 году, эту идею подхватил американский историк искусства Пол Барольский – по его мнению, рискованно приписывать картине чрезмерно интеллектуальный смысл, которую следуют прочитывать как пример игривости и остроумия Доссо Досси.
Специалист по культуре эпохи Возрождения Джон Хамфрис Уитфилд указывал на трансформацию богов у Доссо, погрязших в своих бесполезных задачах, в единую фигуру Юпитера, великого творца.
Так или иначе, но большинство искусствоведов считает, что работа представляет одну из сложных аллегорических и эзотерических картин, которые были в моде при дворе Феррары в начале 16 века.
Интерпретации
В 1964 году австрийский историк искусства Фридерике Клаунер предложила считать Юпитера – аллегорией творчества, Меркурия – аллегорией покровительства, Добродетель – способностью человека противостоять судьбе. И в этом смысле Меркурий играет центральную роль в картине, именно он защищает «художника» от возможных неудач, с которыми может столкнуться добродетель.
Любопытную интерпретацию предложил голландский историк искусства Ян Амелинг Эмменс. По его мнению, – это политическая сатира и относится она к событиям 1529 года (но тогда картину пришлось бы датировать более поздним периодом, тогда как считается, что она написана около 1524 года). В любом случае его толкование заключается в том, что Юпитер – аллегория поведения короля Франции Франциска I по отношению к своему феррарскому союзнику, которого он посчитал трусом. Добродетель (аллегория Феррары) прогоняет придворный (Меркурий).
В 1529 году после битвы при Ландриано (между французскими войсками и испанской армией) Франция потерпела поражение, что заставило её отказаться от своих притязаний на Италию в соответствии с дипломатическим соглашением, известным как Камбрейский мир. Феррара была независимым государством в Италии и, хотя не принимала непосредственного участия в войне, находилась в зоне влияния конфликта. Феррару защищало Папское государство, которое заключило союз с Францией и другими итальянскими государствами, чтобы противостоять наступлению Империи Габсбургов.
В 1529 году в Ферраре был организован большой банкет, который начался днем в воскресенье 24 января. Известный как «Банкет чудес в Эстенсе» он демонстрировал власть и богатство и свидетельствовал о стабильности герцогства, несмотря на военную обстановку в Италии.
Официально мероприятие задумывалось как просто вечеринка для молодоженов Эрколе II д'Эсте и Рене Французской (они только что вернулись из Франции с титулом герцогов Шартрских). Однако на самом деле этот банкет стал возможностью принять нового испанского посла, чтобы он мог оценить величие семьи.
В 1969 году историк-искусствовед Маурицио Кальвези предложил провести в картине аналогию между живописью и алхимией, однако эта идея не получила должного развития.
В 1984 году французский историк искусства итальянского Возрождения Андре Шастель в исследовании «Жест в искусстве» (Le Geste dans l’art) предложил отождествлять молодую женщину с Риторикой. На протяжении всей западной истории риторика классифицировалась как «искусство» – в греческом языке слово τέχνη (téchnē) обычно переводится как «искусство» (ars на латыни), но обозначает техническое мастерство и ремесленничество, от этого термина происходит слово «техника». В частности, риторика – «искусство речи». Согласно этому толкованию, «красноречие» собиралось навязать себя живописи (Юпитеру), но Меркурий, который в данном случае берет на себя роль Гарпократа, приказывает ему не вмешиваться в безмолвное искусство живописи, способное творить чудеса без использования слов. По мнению Шастеля, Доссо Досси, таким образом, по-своему обратился к теме сравнения искусств, проблеме, которая волновала многих интеллектуалов шестнадцатого века, относительно того, какое из искусств важнее.
В 1992 году историк искусства и писательница Джорджия Бьязини идентифицировала женщину как Ириду, олицетворение и богиню радуги. А в «Юпитере» можно распознать портрет Альфонсо I, вероятного заказчика работы, который, следовательно, прославляется здесь как покровитель искусств.
Жест молчания
Историк искусства, автор публикаций о работах Доссо Досси Луиза Чамматти (бывший директор Национальной пинакотеки Феррары) в 1998 году предположила, что полотно следует связывать с влиятельным трудом учёного-гуманиста Андреа Альчати «Эмблематы», впервые опубликованным в 1531 году в Аугсбурге (но частями он был известен за десять лет до этой даты). Это сборник эпиграмм на добродетели и пороки его современников с гравюрами.
Доссо Досси заимствовал некоторые элементы, найденные в аллегорических описаниях Альчати, не предлагая, однако, новых прочтений общей иконографии. Жест молчания Меркурия мог быть вдохновлен эпиграммой и гравюрой на дереве «In Silentium»: «Когда он молчит, глупец ничем не отличается от мудреца. Только язык и голос выдают его глупость. Поэтому пусть он приложит палец к губам, обозначив, таким образом, молчание, и превратится в египетского Гарпократа».
Бог тишины, тайн и конфиденциальности в эллинистической религии был разработан в Птолемеевском Египте. Греки адаптировали Гарпократа от Гарпехрути (Гора младшего), неправильно расшифровав египетские иероглифы.
Весна или Аврора
В 1982 году Готфрид Бидерман, профессор искусств в Грацском университете имени Карла и Франца, предположил, что картина может быть аллегорией Весны. Таким образом, женская фигура – Флора.
Джанкарло Фьоренца в книге «Доссо Досси: Картины мифов, магии и античности» (2008) вернулся к теме молодой женщины как к аллегории Весны (но конкретно конца весны). Меркурий своим жестом заставляет Весну замолчать, чтобы дать возможность перейти к лету. Юпитер олицетворяет лето, а точнее, месяц июнь, связанный с бабочками.
По мнению историка-искусствоведа Марко Паоли бабочек следует также толковать в аллегорическом смысле, как традиционный символ «души, освобожденной от тела посредством сна или смерти». Согласно этому толкованию, образ изображенной женщины скорее соответствует Авроре (украшения из цветов, обнаженные руки, одеяние, развеваемое ветром). Аврора своим утренним появлением разгоняет сон, и Меркурий не пускает её на Олимп, защищая покой Юпитера. Возможно, Доссо, следуя платоновской аналогии между сном и живописью, намекает на то, что повелитель богов видит сон. Картина могла предназначаться для спальни герцога во дворце Бельведер и служить аллегорической защитой сна и сновидений в месте, отведенном для отдыха владыки Эсте.
Сигизмунд I Старый как Юпитер
В 2015 году польский историк искусства Марцин Фабьяньский установил интересную связь между Феррарой и Краковом в 16 веке. В 1518 году Сигизмунд I Старый женился в Кракове на Боне Сфорца, дочери герцога Миланского Джан Галеаццо Сфорца. Анна Мария Сфорца, которая была женой Альфонсо I д’Эсте до своей смерти в 1497 году в возрасте 21 год – сестра Джан Галеаццо Сфорца. Таким образом, польский король женился на племяннице Анны Марии Сфорца. По случаю бракосочетания (18 апреля 1518 года) ученый-гуманист, поэт и историк Каспар Урсинус Велиус организовал поэтическое состязание между Польшей и «остальным миром» и сам написал поэму, в которой сравнил Сигизмунда с Юпитером, рассказывая, как Меркурий пробудил короля ото сна, наполнив покои светом, принесенным Авророй. По мнению Марцина Фабьяньского гуманист, ученый-универсал и дипломат двора Эсте Челио Кальканьини привёз эту идею в Феррару и каким-то образом она стимулировала воображение Доссо.
Бабочки и радуга
Ещё одно интересное (недавнее) прочтение принадлежит историку искусства Винченцо Фаринелла, автору многих публикаций по искусству итальянского Возрождения в его связях с классической античностью. Он представляет его в своём исследовании «”Рисуя бабочек”. Юпитер, Меркурий и Добродетель Доссо Досси: похвала отиуму и живописи для Альфонсо I д'Эсте» (Dipingere farfalle. Giove, mercurio e la virtù Dosso Dossi: un elogio dell'otium e della pittura per Alfonso I d'Este).
Исторически все начинается с создания места удовольствия, предназначенного для восстановления латинского отиума (отдыха). Для Альфонсо д'Эсте архитектор Бьяджо Россетти построил на острове Боскетто, расположенном посреди реки По, дворец Бельведер. Здание, которое охлаждалось мягкими речными зефирами в знойные летние ночи, окружали рощи тополей, дубов и вязов. Берега были обнесены прочными стенами, а в тени парка обитали олени, козы, кролики, страусы, павлины, цесарки, которые «уживались с экзотическими видами животных» (источники упоминают леопарда и слона).
Основные строительные работы были завершены в 1516 году, а в 1599 году великолепный дворец был снесен до основания, «чтобы заменить его грозной папской крепостью».
Альфонсо д'Эсте использовал продуктивный досуг, предоставленный ему островным дворцом, для своих исследований. Там он устроил специальные мастерские, где плавил металлы, лепил из глины и обрабатывал дерево на токарном станке. Кроме того, о желании рисовать самостоятельно, свидетельствует то, что в 1493 году, когда ему было семнадцать, он просил «посла Эсте в Венеции достать краски отличного качества».
Возможно, именно там читали произведение Леона Баттиста Альберти «во время еды и питья» («inter coenas et pocula»), из которого, как считается, возникли фигуры Юпитера, Меркурия и Добродетели. И картина Доссо Досси была создана для этого дворца отдыха: «особенно важна возможность связать один из самых выдающихся шедевров Доссо, «Юпитер, рисующий бабочек», знаменитую картину, написанную около 1524 года, которая также носит название «Юпитер, Меркурий и Добродетель», с декоративным контекстом Бельведера Альфонсо I».
Диалоги «Застольных бесед» характеризовались смелыми, парадоксальными и иносказательными темами и подходили для оживления часов, проведенных во время отиума на ветреном острове в кругу эрудированных гостей, способных слушать и понимать нетрадиционные тексты. «Я хотел бы, чтобы цель была ясна из всех моих перерывов на отиум: чтобы читатели считали меня блестящим писателем и находили в моей работе веские аргументы, которые сделают их тревоги и беспокойства менее обременительными», – подчеркивал сам автор.
Но как текст Альберти вписывается в таинственное произведение Доссо Досси? Франческо Сансовино в своём трактате 1580 года «Венеция – самый благородный и неповторимый город» (Venezia città mobilissima et singolare) упоминает, что картина, в то время находилась в венецианской галерее графа Видман, была связана с литературным источником Леона Баттиста Альберти.
Фаринелла подчеркивает, что, хотя Досси и исходил из этого предположения, картину нельзя считать более или менее точной иллюстрацией диалога Альберти. Он привносит «другие источники, чтобы изобразить существенно иную сцену, где истинным предметом работы являются не столько превратности Добродетели и Фортуны, сколько времяпрепровождение Юпитера, представленного как «простой» художник, и, следовательно, в совершенно новом аспекте».
Радугу, поднимающуюся за холстом (как показали рентгеновские лучи, первоначально она простиралась вдоль всей композиции), нужно понимать не как атрибут бога, астрологический знак, символ мира или просто метеорологическое событие, а как изображение тех небесных «явлений», которые, согласно Филострату, «раскрашивают» полый свод неба. Поэтому здесь прославление живописи через уподобление художника высшему языческому божеству.
Таким образом, «Юпитер, рисующий бабочек» – это криптопортрет Альфонсо. Его следует воспринимать как панегирик живописи и в то же время как объяснение интересов герцога, который был страстным поклонником кузнечного дела и, согласно источникам, сам был художником. Короче говоря, это аллегория отиума, что можно понимать как отрешенность от повседневных забот правительства и необходимое условие для исследований, проводимых герцогом в мастерских, где он плавил металлы (а эта деятельность тесно связана с алхимией).
Но не только похвала живописи и творческой праздности. Зеркало живописи отразило то, что происходило во дворце на острове и здесь важно сфокусироваться на бабочках. Они аллегорически изображают плод алхимических исследований. Бабочка – символ трансформации, к чему стремились алхимики в своих исследованиях.
Радуга – символ, используемый в канонических текстах герметизма для обозначения связи между землей и небом. Монохромный цвет золотой арки намекает на конечный продукт алхимического синтеза, достигаемого с помощью летучих веществ (бабочек), созданных из ничего. В конце концов, сам Меркурий, который мог действовать во всех мирах (мире мертвых, мире живых и мире богов), – алхимическое божество по преимуществу – и художник изобразил его в центре сцены.
Несмотря на различные толкования, ни одно из которых так и не проясняет окончательного смысла картины и вероятно он никогда и не будет разгадан – «Юпитер, рисующий бабочек» Доссо Досси сохраняет свое загадочное очарование.
Вместе с тем картина представляет прекрасный образец технической виртуозности художника, который моделируют фигуры с помощью «тонкого сфумато», щедро использует контражур и предлагает зрителю почти тактильные ощущения (при написании одежды). По мнению современных арт-критиков, произведение можно датировать периодом около 1524 года, поскольку эта картина знаменует пик первого этапа творчества художника, но создана она до прибытия в Мантую Джулио Романо, который оказал влияние на творчество Доссо Досси (что не заметно в этом произведении).