Марина застыла в дверях кухни, держа в руках чашку остывшего чая. Валентина Петровна ворвалась в квартиру как ураган, не снимая пальто, не здороваясь. Глаза у неё горели каким-то неестественным блеском, а в руках трепетали какие-то бумаги.
— Валентина Петровна, что вы говорите? — тихо произнесла Марина, ставя чашку на стол дрожащими руками. — Андрей же...
— Андрей мёртв! — перебила свекровь, швыряя документы на кухонный стол. — Три месяца уже как мёртв! А ты тут сидишь, как барыня, в МОЕ квартире!
Марина побледнела ещё больше. После смерти мужа она похудела на двадцать килограммов, почти не ела, не спала. А теперь свекровь врывается с такими требованиями.
— Валентина Петровна, давайте присядем, поговорим спокойно, — попыталась урезонить её Марина. — Хотите чаю?
— Не нужен мне твой чай! — фыркнула та, но всё же опустилась на стул. — Мне нужно, чтобы ты немедленно освободила эту квартиру. Я уже с риелтором договорилась.
— С риелтором? — ахнула Марина. — Но как же... Мы с Андреем эту квартиру покупали вместе, я тоже платила...
— Платила, не платила — это неважно! — замахала руками Валентина Петровна. — Квартира на Андрея оформлена, значит, теперь моя. Я единственная наследница.
Марина села напротив свекрови, пытаясь собраться с мыслями. После похорон они почти не общались. Валентина Петровна винила её в смерти сына — мол, не уследила, не заставила бросить курить, не настояла на обследовании. Инфаркт в сорок два года случился неожиданно для всех.
— Валентина Петровна, но я же жена Андрея. У меня тоже есть права на наследство.
— Какая жена? — презрительно усмехнулась свекровь. — Жена должна была рожать детей, а не бегать по работам. Жена должна была заботиться о муже как следует!
Это была старая боль. Детей у них с Андреем не было — врачи так и не смогли точно определить, в чём проблема. Обследовались оба, лечились, но беременности не наступали. Андрей всегда поддерживал жену, говорил, что они и вдвоём счастливы. А вот свекровь постоянно намекала на "неполноценность" невестки.
— Валентина Петровна, неужели вы забыли, как мы с Андреем ухаживали за вами, когда вы болели? Как я в больницу к вам ездила каждый день?
— Это твой долг был! — отрезала та. — А теперь мой долг — выгнать тебя отсюда. Молодая ещё, устроишься как-нибудь.
Марине было тридцать восемь лет. После смерти мужа она ушла с работы — не могла сосредоточиться, всё валилось из рук. Небольшие сбережения тратились на лекарства для свекрови и собственное лечение у психолога.
— А где же я буду жить? — спросила она, чувствуя, как к горлу подступают слёзы.
— Не моё дело! Может, к родителям поедешь. Или замуж выйдешь за кого-нибудь.
Родители Марины умерли пять лет назад с разницей в полгода. Других близких родственников не было. Именно поэтому Андрей и его мать стали для неё единственной семьёй.
— Валентина Петровна, я понимаю, что вы горюете. Мы все горюем. Но давайте разберёмся в документах спокойно. Может быть, стоит сходить к юристу...
— К юристу? — взвилась свекровь. — Ты ещё и по судам меня затаскать хочешь? Мало того, что сына у меня отняла, так ещё и последние годы жизни испортить решила?
— Я никого не отнимала! Мы с Андреем любили друг друга!
— Любили! — насмешливо повторила Валентина Петровна. — Если бы любила, детей бы нарожала. А так — одни расходы от тебя были.
Марина встала и подошла к окну. Во дворе играли дети, и от этого зрелища сердце сжималось ещё больше. Каждый раз, глядя на малышей, она думала о том, каким был бы их с Андреем ребёнок.
— Хорошо, — тихо сказала она, не оборачиваясь. — Давайте посмотрим на документы.
Валентина Петровна торжествующе развернула бумаги на столе. Там были справка о смерти Андрея, свидетельство о праве собственности на квартиру и какие-то нотариальные документы.
— Вот, смотри! — тыкала она пальцем в бумаги. — Здесь ясно написано — собственник Андрей Валентинович Морозов. А здесь справка, что наследником являюсь я, мать. Никого больше!
Марина внимательно изучила документы. Действительно, квартира была оформлена только на мужа. Когда они её покупали, Андрей сказал, что так проще будет с оформлением кредита. Она доверяла ему безгранично и не настаивала на совместной собственности.
— Но я же вдова, — попыталась она возразить. — У меня есть право на долю в наследстве.
— Право, не право... А документы где? — победно спросила свекровь. — Брачный договор есть? Завещание в твою пользу? Ничего нет!
Действительно, никаких дополнительных документов не было. Они с Андреем жили просто и открыто, не подозревая подвохов от родных.
— Валентина Петровна, дайте мне хотя бы время подумать, собраться...
— Время? — взвилась та. — Три месяца прошло! Достаточно времени! Риелтор говорит, квартиры сейчас хорошо продаются. За эту можно получить приличные деньги.
— И что вы с ними делать собираете?
— Это не твоё дело! Может, дачу куплю. Или на лечение потрачу. У меня давление, сердце болит...
Марина помнила, как они с Андреем мечтали о даче. Собирали деньги, выбирали участки в интернете. А теперь свекровь хочет воплотить их мечту одна, да ещё и на средства от продажи их семейного гнезда.
— А где я буду жить? — повторила она свой вопрос.
— Снимешь что-нибудь. Работать выйдешь — и снимешь. В твоём возрасте грех сидеть без дела.
— Валентина Петровна, но я же всё равно ваша родственница. Андрей завещал мне заботиться о вас...
— Заботиться? — язвительно усмехнулась та. — Это как же? За мой же счёт заботиться будешь?
Разговор заходил в тупик. Марина понимала, что свекровь настроена решительно. В её глазах горела какая-то болезненная жажда мщения, словно она всю жизнь копила обиды и теперь решила их выплеснуть.
— Хорошо, — сказала Марина. — Но давайте хотя бы к юристу сходим. Просто чтобы всё правильно оформить.
— Нечего там оформлять! Всё уже оформлено! — замахала руками свекровь. — Ты либо добровольно съезжаешь, либо я тебя через суд выселю!
— Через суд? Но я же не чужая вам!
— А кто ты мне? — холодно спросила Валентина Петровна. — Сын умер — и родства никакого нет. Была невесткой, перестала быть.
Эти слова больно ударили Марину. После смерти родителей именно Валентина Петровна и Андрей стали её семьёй. Пусть свекровь и не была особенно ласковой, но они виделись на праздники, Марина помогала ей по хозяйству, возила к врачам.
— Валентина Петровна, неужели вы забыли, как мы жили одной семьёй? Как на ваш день рождения столы накрывали, как Новый год встречали?
— Это всё показуха была! — отмахнулась та. — Из вежливости терпела тебя. А теперь незачем терпеть.
Марина почувствовала, как внутри всё похолодело. Оказывается, все эти годы свекровь просто терпела её присутствие в семье. А она искренне считала её второй мамой.
— Когда вы хотите, чтобы я съехала? — спросила она упавшим голосом.
— До конца месяца. Покупатели уже есть, смотреть приедут на следующей неделе.
— До конца месяца? Но это же всего неделя!
— Хватит и недели. Вещей-то у тебя немного.
Это была правда. Почти всё в квартире принадлежало Андрею или было куплено на общие деньги. Личных вещей у Марины действительно было немного — одежда, несколько книг, косметика.
— А мебель? Посуда? Всё ведь общее...
— Ничего не общее! — рявкнула свекровь. — Всё останется здесь. Покупателям с мебелью продавать выгоднее.
— Но телевизор мы с Андреем вместе покупали к его дню рождения...
— Доказать можешь? Чек сохранился?
Конечно, чека не было. Кто хранит чеки от покупок трёхлетней давности?
— Валентина Петровна, я понимаю, что юридически вы правы. Но по-человечески... Мы же семья были.
— Семья — это когда дети есть, — жёстко сказала свекровь. — А вы с Андреем просто жили вместе. Как соседи по коммуналке.
Эта фраза окончательно добила Марину. Выходит, двенадцать лет брака свекровь считает простым сожительством.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Я начну собираться.
— Вот и правильно! — довольно кивнула Валентина Петровна. — И чтобы никаких глупостей в голову не приходило. Ключи мне завтра утром принесёшь — я копию сделаю, чтобы с риелтором встречаться.
— Завтра утром?
— А что тянуть? Чем быстрее, тем лучше для всех.
Свекровь встала, собрала документы и направилась к выходу. У двери обернулась:
— И ещё. Чтобы соседям ничего лишнего не рассказывала. Скажешь — сама решила съехать, новую жизнь начать. А то они ещё подумают, что я тебя выгоняю.
— А разве не выгоняете?
— Я свои права реализую. Это разные вещи. До свидания.
Дверь хлопнула, и Марина осталась одна в квартире, которая за считанные минуты перестала быть её домом. Она опустилась на диван и заплакала — впервые с момента похорон мужа. Тогда она держалась изо всех сил, поддерживала свекровь, организовывала поминки. А теперь рухнуло всё.
Вечером она позвонила своей единственной близкой подруге Оле.
— Оля, ты можешь приехать? Мне очень плохо.
Подруга примчалась через полчаса. Выслушав рассказ, она была в ярости:
— Марина, ты что, с ума сошла? Какое право она имеет тебя выгонять? Ты жена, у тебя есть доля в наследстве!
— Но документов никаких нет...
— А завещание? Андрей не оставлял завещания?
— Нет. Мы молодые были, не думали о таких вещах.
— Тогда по закону ты имеешь право на половину наследства! Она не может тебя просто выгнать!
— Но она говорит, что может...
— Она много чего говорит! Марина, завтра же идём к юристу. Бесплатная консультация есть в правовом центре.
На следующий день они действительно пошли к юристу. Молодая женщина внимательно выслушала историю и покачала головой:
— Вы имеете право на половину наследства как супруга. Но для этого нужно подавать заявление о вступлении в наследство. У вас есть полгода с момента смерти мужа.
— А если свекровь уже оформила наследство на себя?
— Тогда придётся обращаться в суд. Восстанавливать сроки, доказывать своё право. Это сложнее, но возможно.
— А сколько это будет стоить?
— Госпошлина, оценка имущества, возможно — услуги адвоката. В общей сложности около ста тысяч рублей.
Таких денег у Марины не было. Она растерянно посмотрела на подругу.
— Я тебе дам денег, — шепнула Оля. — Не можешь же ты так всё бросить.
Юрист дала им список документов, которые нужно собрать, и телефон хорошего адвоката. Марина вышла из офиса с надеждой впервые за последние дни.
Но вечером надежда угасла. Валентина Петровна позвонила ей:
— Ключи принесла?
— Валентина Петровна, я была у юриста. Оказывается, у меня есть права на наследство.
— У тебя есть права на хлопоты и траты, — холодно ответила та. — А у меня есть справка о том, что я единственная наследница. Угадай, кто победит в суде?
— Но юрист сказала...
— Юристы много чего говорят, лишь бы деньги с клиента содрать. А ты подумай головой: сколько у тебя денег на суды? И сколько времени? А у меня есть и то, и другое. И связи есть.
Последняя фраза прозвучала угрожающе. Марина знала, что у свекрови действительно много знакомых — она всю жизнь проработала в районной администрации.
— Валентина Петровна, я не хочу с вами судиться. Просто давайте договоримся по-человечески.
— Договоримся. Завтра утром приносишь ключи и освобождаешь квартиру. Это и есть наш договор.
Связь оборвалась. Марина поняла, что свекровь настроена непримиримо. Бороться с ней в суде означало потратить последние деньги и силы на исход с неопределённым результатом.
Она медленно стала складывать свои вещи в чемодан. Каждая мелочь напоминала о жизни с Андреем — совместных покупках, поездках, планах. Больше всего болело расставаться с фотографиями. Но и их она взяла — пусть свекровь думает, что угодно.
Утром Марина сложила ключи на кухонный стол и вышла из квартиры с одним чемоданом. Временно она остановилась у Оли, но понимала — долго так продолжаться не может.
Через неделю Валентина Петровна действительно продала квартиру. Марина случайно встретила её у подъезда.
— Продали? — спросила она.
— Продала, — довольно кивнула свекровь. — За хорошие деньги. Уже дачу присматриваю.
— А совесть вас не мучает?
— Совесть? — удивилась та. — А что совесть? Я свои права реализовала. Каждый должен уметь за себя постоять.
Они разошлись как чужие люди. Марина поняла, что двенадцать лет семейной жизни для свекрови не значили ничего. Важны были только деньги и собственные интересы.
Постепенно жизнь стала налаживаться. Марина устроилась на работу, сняла небольшую квартиру. Иногда ей снилась их с Андреем квартира, и она просыпалась в слезах. Но с каждым днём боль становилась тише.
А через год она узнала, что Валентина Петровна умерла от инфаркта на своей новой даче. Дачу продали за долги — оказалось, что покупала она её в кредит, а платить стало нечем.
Марина пришла на похороны. Народу было мало — в основном соседи и коллеги. Стоя у гроба, она думала о том, что жажда наживы сделала эту женщину одинокой. В погоне за чужим имуществом она потеряла последнего близкого человека.
— Простите меня, Валентина Петровна, — тихо сказала она. — И простите нас с Андреем за то, что не смогли подарить вам внуков.
Уходя с кладбища, Марина чувствовала странное облегчение. Закончилась долгая и болезненная история. Теперь можно было жить дальше, не оглядываясь на прошлое и не копя обид на людей, которые причинили боль.