Марина поправила идеально уложенные седеющие волосы и подошла к окну. Сад, выпестованный ее руками, расцветал, как и каждую весну последние тридцать девять лет. Тридцать девять. Число щелкнуло в сознании, как выключатель. Почти сорок лет брака с Сергеем, человеком, который сейчас, по его словам, «задержался на работе».
- Начнем с розовых кустов, - прошептала Марина, выходя на террасу.
Телефон в кармане фартука завибрировал. Ольга. Ее лучшая подруга со школьной скамьи звонила в третий раз за день.
- Мариш, ты не занята? Я тут пирог испекла, может, заскочишь? - голос Ольги звучал нервно, с какими-то несвойственными ей интонациями.
- Оль, я в саду копаюсь. Да и Сергей скоро приедет, ужин готовить надо.
Повисла странная пауза.
- А... Сергей... Он... он сегодня поздно будет?
Что-то в этом вопросе зацепило Марину, царапнуло по сердцу.
- Сказал, что задержится. А что?
- Нет-нет, ничего, просто спросила, - Ольга вдруг торопливо попрощалась.
Марина вернулась к розам, но мысли текли уже в другом направлении. Третий звонок за день. Нервный голос. Вопрос о Сергее. И эта странная пауза... Все эти детали вдруг сложились в картину, которую сознание отказывалось принимать.
Вечером, когда Сергей вернулся, от него едва уловимо пахло знакомыми духами. Не ее духами.
- Как день прошел? - спросила Марина, удивляясь собственному спокойствию.
- Обычно. Много работы, - он даже не поднял глаз от тарелки. - А ты? Звонил кто-нибудь?
- Ольга звонила. Трижды, - Марина внимательно наблюдала за реакцией мужа.
Вилка в его руке на мгновение замерла.
- Да? И что хотела? - слишком уж нарочито безразличный тон.
- Пирогом угостить, - Марина улыбнулась. - Знаешь, Сереж, я подумала – а не устроить ли нам ужин на выходных? Пригласим Ольгу, она последнее время такая одинокая после смерти Виктора.
Сергей поперхнулся.
- Думаешь, это хорошая идея?
- Лучшая подруга, муж... Кто еще может поддержать в трудную минуту?
Следующие дни Марина наблюдала. Наблюдала, как Сергей запирается в ванной с телефоном. Как Ольга звонит, но быстро бросает трубку, услышав ее голос. Как они оба нервничают перед предстоящим ужином.
- Что я наденy? - спрашивала она саму себя, стоя перед зеркалом в пятницу вечером. - Что надевают женщины, когда узнают о предательстве длиною в три года?
Марина выбрала красное платье – подарок сестры, который Сергей считал слишком вызывающим для ее возраста. "Шестьдесят – не приговор", – усмехнулась она, крутясь перед зеркалом.
Впервые за долгие годы Марина думала не о том, понравится ли ее образ мужу, а о том, как будет чувствовать себя сама.
Звонок в дверь раздался ровно в семь.
- Мариночка! - Ольга, держа бутылку вина, порывисто обняла подругу. - Как же я соскучилась!
Лгунья, подумала Марина, обнимая в ответ. Ещё вчера прятала телефон, услышав ее голос.
- Проходи, Оля. Сергей уже накрывает на стол.
В столовой Ольга и Сергей обменялись странными взглядами, которые раньше Марина бы не заметила. Теперь же каждый нервный жест, каждая фальшивая улыбка кричали о правде.
- Прекрасно выглядишь, - сказал Сергей, окидывая ее непривычным взглядом.
- Да, Мариш, платье потрясающее. Никогда не видела тебя в таком, - поддержала Ольга.
- Не было повода, - пожала плечами Марина. - Но сегодня особенный вечер.
Они переглянулись. В их глазах читался вопрос – что она знает?
- Предлагаю тост, - Марина подняла бокал. - За открытость и честность в отношениях. За то, чтобы близкие люди никогда не предавали друг друга.
Ольга побледнела, Сергей слишком поспешно отпил вино.
- За честность, - эхом отозвалась Ольга.
Ужин продолжался в напряженной атмосфере. Марина рассказывала о планах поехать к сестре, о курсах живописи, которые нашла в интернете. О том, что жизнь не заканчивается даже после предательства.
- После какого предательства? - осторожно спросил Сергей.
- Жизненного, - улыбнулась Марина. - В шестьдесят начинаешь понимать, что предала саму себя, забыв о своих мечтах.
- Ты... всегда была идеальной женой, - пробормотал Сергей.
- Идеальная жена и подруга, - отозвалась Ольга, глядя в свою тарелку. - Всегда для всех, никогда для себя.
- Может, в этом и проблема? - Марина встала. - Извините, мне нужно проверить десерт.
На кухне она достала телефон и трясущимися руками набрала заготовленное заранее сообщение. "Я все знаю. Мне больно, но на этот раз думайте только о себе". Глубоко вздохнув, она отправила его одновременно Сергею и Ольге.
В столовой раздались синхронные звуки уведомлений. Марина услышала резкий вздох и звон упавшей вилки.
- Я, пожалуй, пойду, - сказала она, возвращаясь в комнату.
- Куда? - вскочил Сергей.
- Жить, Сережа. Просто жить.
- Марина, это не то, что ты думаешь! - выпалила Ольга.
- А что я думаю, Оля? - мягко спросила Марина. - Думаю, что вы оба заслуживаете шанса разобраться в своих чувствах. Без меня.
Марина взяла заранее собранную сумку и направилась к двери.
- Ты всё узнала и молчала? - Сергей догнал ее у порога.
- Я тридцать девять лет говорила, Сережа. Пора было помолчать и понаблюдать.
Выйдя из дома, Марина не знала, плакать ей или смеяться. В такси, увозившем ее к сестре, она наконец позволила себе то, что сдерживала последние два дня – слезы. Не громкие рыдания, а тихие, горькие капли, вымывающие из души что-то застарелое и тяжелое.
- Плохой день? - участливо спросил немолодой таксист.
- Хороший, - неожиданно для себя ответила Марина. - Самый честный день за много лет.
А в их с Сергеем доме оставшиеся гости переживали собственный ад. Марина могла только представлять эту картину – вот Ольга хватается за сердце и суетливо перечитывает сообщение; вот Сергей мечется по комнате, обвиняя во всем её, себя, обстоятельства.
- Довольна? - наверняка кричал он на Ольгу. - Она всё знает!
- Это ты виноват! - вероятно, кричала в ответ Ольга. - Я говорила – надо прекратить!
Марина горько усмехнулась своим мыслям. Три года они жили в своём тайном мирке, а теперь, когда их разоблачили, превратились в испуганных детей, готовых винить кого угодно, только не себя.
Телефон разрывался от звонков.
Она не отвечала. Пусть помучаются неизвестностью, как мучилась она. Утром, когда Марина пила чай с сестрой в уютной кухне на другом конце города, Сергей прислал сообщение: "Приезжай. Нам нужно поговорить. Это было ошибкой".
- Ты ответишь ему? - спросила сестра, Елена, женщина с решительным взглядом и сединой в темных волосах.
- Не сегодня, - покачала головой Марина. - Я хочу записаться на те курсы живописи, о которых тебе говорила.
Елена с одобрением посмотрела на сестру.
- Знаешь, ты изменилась за эти два дня.
- Думаешь? - Марина провела рукой по волосам. - Может, пора и прическу сменить?
Они рассмеялись, и Марина внезапно ощутила легкость. Да, ей было больно. Да, она чувствовала себя преданной. Но там, в глубине души, зарождалось что-то новое – ощущение свободы.
На третий день пришло письмо от Ольги – длинное, путаное, полное извинений и самобичевания. "Я ненавижу себя, Марина. Ты была мне как сестра, а я... Не знаю, как все это случилось. После смерти Виктора я чувствовала себя такой одинокой, а Сергей просто утешал меня. Но потом... Клянусь, мы пытались остановиться, но продолжали возвращаться друг к другу. Прости. Хотя я не заслуживаю прощения".
Марина перечитала письмо дважды и отложила. Не сейчас. Она не готова была ни прощать, ни проклинать.
Вместо этого она записалась на курсы живописи, нашла группу волонтеров, помогающих в доме престарелых, и забронировала путевку в санаторий на берегу моря – одиночный номер, впервые без Сергея.
- Я боялась одиночества всю жизнь, - сказала она Елене вечером за ужином. - Терпела, прощала, закрывала глаза на очевидное – лишь бы не оставаться одной.
- А теперь?
- А теперь понимаю, что одиночество – не самое страшное. Гораздо страшнее быть одинокой рядом с людьми, которые тебя предали.
## Часть 4
Спустя месяц Марина вернулась в свой дом. Не насовсем – лишь чтобы заб рать вещи и решить, что делать дальше. Сергей ждал ее, осунувшийся, с потухшим взглядом.
- Ты вернулась, - выдохнул он, когда она переступила порог.
- За вещами, - ответила Марина, проходя внутрь.
Дом казался чужим. Сад за окном – ее сад – беспомощно зарастал сорняками. Сергей никогда не умел о нем заботиться.
- Как ты? - спросил он, следуя за ней по пятам.
- Хорошо, - Марина улыбнулась, и это была искренняя улыбка. - Я пишу картины, представляешь? Преподаватель говорит, у меня есть талант.
- Ты всегда хорошо рисовала, - кивнул Сергей. - Марина, я все обдумал. Мы можем начать сначала. Я порвал с Ольгой, клянусь тебе.
Марина остановилась и внимательно посмотрела на мужа.
- А я не просила тебя рвать с ней.
- Что? - он в недоумении замер.
- Я хотела, чтобы вы оба были честны. Со мной и с собой. Если вы любите друг друга...
- Это не любовь, - перебил Сергей. - Это была... слабость. Ошибка.
- Три года – слишком долго для ошибки, - тихо сказала Марина. - Знаешь, все эти годы я жила для других – для тебя, для дочери, для друзей.
- Думала, что если буду достаточно хорошей женой, то заслужу счастье. А оказалось, что настоящее счастье – это когда живешь для себя.
Сергей беспомощно опустился в кресло.
- Ты изменилась.
- Да, - кивнула Марина. - И мне нравятся эти изменения.
Она медленно поднялась в спальню. Остановилась на пороге… Вдох – выдох. Вещи? Только самое важное. Вот любимые платья, да, без них никак. Книги – почти все зачитаны до дыр, но оставить? Не могу. Фотоальбом… Дочери на этих снимках еще десять, а мне — годы жизни назад. Вот и всё. Чем дальше — тем легче.
Сергей стоял в дверях, не зная, куда деть руки и глаза. Смотрел так, будто терял последнюю электричку – ту, что увозит всё прошлое.
– Ты даже не спросила, как всё началось… – вдруг выдохнул он — будто себе самому.
– Мне уже не важно, – расставила точки Марина. Дела важнее: сложить последнюю блузку, не забыть зарядку. – Главное, что это закончилось.
– Я… Я боялся стареть, – сорвалось с него неожиданно. – С каждым годом – будто становился всё меньше. Всё лишнее. А Ольга… Она смотрела на меня так, как никто давно не смотрел. Как на героя. Ты понимаешь?
– Понимаю, – Марина аккуратно уложила последнюю блузку. Голос — ровный, спокойный. – Искал подтверждение, что еще важен.
Неловкая пауза.
– Ты… ты злишься?
Странно. Внутри — тишина. Ни боли, ни обиды. Только легкая усталость.
– Нет. Даже благодарна.
Сергей моргнул – не понял.
– Благодарна?
– Если бы не ваш обман... я, наверное, не узнала бы себя настоящую.
Щелчок замка. Чемодан закрыт. Первая маленькая победа.
Спустилась вниз. Тут же — звонок. На пороге Ольга. Осунувшаяся, глаза – проваленные, взгляд – отчаянный.
– Марина… Мне сказали, ты вернулась… Пожалуйста, дай мне сказать хоть слово.
Дверь открылась — ну пусть войдет. Пусть скажет.
Сергей выпрямился – чужой в своем доме. Повисла странная, гудящая пауза: между троими всегда сложная геометрия.
– Я пришла... Я хочу извиниться. По-настоящему, – голос Ольги дрогнул. – Мне стыдно, Марина.
– Я читала твое письмо, – коротко кивнула Марина. Слова ведь почти все уже были.
– Ты когда-нибудь сможешь меня простить?
Она смотрела на них обоих. Когда-то целый мир, теперь – двое испуганных детей.
– Знаете, что на самом деле страшно? – Марина внезапно улыбнулась. – Вы оба так боялись остаться одни, что ради этого предали всё, что было светлого. Боялись тишины внутри.
– А ты? – еле слышно спросил Сергей. – Ты не боишься остаться одна?
– Теперь – нет, – тихо, уверенно. – Лучше быть одной, чем чувствовать себя одинокой рядом с близкими.
Взяла чемодан. Остановилась у двери. Обернулась.
– Прощайте… Желаю вам разобраться, что между вами на самом деле: страх, любовь или просто привычка. Не обманывайте больше – ни себя, ни друг друга. Я отпускаю вас… и себя тоже.
Прошла неделя.
Марина сидела на берегу моря. Краски на пальцах, обрезанные рыжие волосы треплет ветер. Морской воздух, щекочущий кожу — и тишина внутри, впервые не пугает, а радует.
Телефон вздрогнул.
– Мама, это я! – голос дочери из Канады — такой родной. – Папа всё рассказал… Как ты?
– Я счастлива, Катя. Правда. Всю жизнь думала, что счастье – это когда любят тебя. А оказалось – счастье в том, чтобы наконец-то полюбить себя.
Розовые лучи солнца скользят по морю, смешиваясь с оттенками золота. Мелочь, а сердце вдруг замирает: вот он, новый день, новая жизнь. И впервые — она принадлежит только ей.
Друзья, спасибо за лайки и подписку на мой канал- впереди еще много интересного!
Еще интересное: