Вчера...
Я проснулся от гомона какой-то женской компании за окном. Судя по голосам, три соседки обсуждали текущие и минувшие события.
— ...никак из головы не идёт, этот козёл всё на что-то надеется. Достал уже, вот сволочь. Вчера припëрся чуть не на бровях и давай моей племяшке свой веник совать. Она его отхлестала этим веником и выгнала в подъезд. Так это, — последовало матерное слово, — колотило в дверь и орало: «Ленка! Ты всё равно не права, я всë равно тебя люлю!». Пришлось выйти и сказать, что полицию вызову, если не успокоится.
— Дак так и надо было сделать! Слушайте, у нас, по ходу, новые герои дня заявились! Слышала, Мась, что эти вчерашние отмочили? Порезанный велосипед со спущенными колёсами, ожидание на лавочке 2 ч, ночные разборки вчера в 23.00, потом ещё часа 2-3 спать не давали, сладкая парочка, цирк сплошной!
— Откуда такие бабы среди нас, женщин, берутся! Ой, девочки-и-и! Стенки картонные, всë слышно! Сразу в «ютуб», лям с таких приколдосов за год прилетит, работать не надо! Одна из подъезда выгоняет, вторая со скандалами обратно домой заводит! Романтика! Не жизнь, а малина! Было бы авто, побоялась бы ножиком колёсы чикать.
Я не выдержал и расхохохотался в голосину! Плохое настроение и начинающуюся хроническую депрессию выдуло как спëртую вонь из комнаты сквозняком. Наташа, лежавшая практически на мне, подскочила, её как подкинуло.
— С ума сошёл? Дай поспать! Мне плохо!
— С головой у тебя плохо, кукушка.
— Ты идиот или да? Совсем с катушек съехал?
Новая порция негатива. С утреца пораньше.
— А твоя батарейка задом наперëд вставлена? Коротнуло? Или, — я вспомнил медицинский термин, — хистера вибрирует?
— По-русски можешь? Мозги профессора! Слышь! Ты мне не тычь тут своим учëным умишком! Набрался тарабарщины! Лучше бы зарабатывать 150к в месяц умел! Сидишь тут, корчишь из себя, умник-разумник! Даун, а не мужик!
— Так чего ты спишь с немужиком и дауном? А, сама знаешь, что у нормальных парней на таких развалин, как ты, не встанет. Вот и клеишься ко мне.
— Иди на..., — Наташа снова и снова повторяла свою любимую коронную фразу, универсальный ответ недообразованного, полуграмотного обывателя с пробелами в развитии, — кому ты нужен, ты на нормальную женщину не тянешь.
— Ополовинилась. Вот-вот-вот!!! — Я усмехнулся, ткнул в Наташу пальцем. — Сама себя обозвала.
— Жорик, ты мамсик, ботаник и трус, к девушке на улице подойти боишься.
— Серьёзно?! — Я пошёл ва-банк. — На, смотри.
И я показал Наташе свою историю переписки с Оксаной, Алиной, Мирой. Я скинул ей файлы в формате TXT и для пущей убедительности отщёлкал десятка три скриншотов. Тогда я в последнюю секунду резко раздумал удалять все диалоги. В них я черпал кусочек энергии, которая гасила отчасти негатив, которым Наташа меня не забывала каждый день подзаряжать.
— Ты мразь. Я так и знала. Ты лошина конченный, ты дырка в голове. Чмо, а не мужчина. На проституток меня променял, изменщик...
И снова он. Великий и прекрасный мат типичного российского обывателя. Наташа — не единственная, таких полно, напомнил я себе. Я изменник?! Ну да, ну да, приколдос.
Стоит ли перевоспитывать неотёсанного птеродактиля? — спросил я себя. И тут же решил, что, пожалуй, стоит. Наташа — как наркоманка: её заносит! Болячка виновата! Она заражена кандидой с рождения! Она не виновата, что так вышло. Не повезло!
— Ты не ответила на вопрос: куда ты вчера убежала?
— Те не по...?! Какого... придолбался?!
— Кто он? Как он выглядит? Покажи мне его!
— Иди на..., — Наташа вставляла одно из четырëх матерных слов, беззастенчиво, без тормозов, куда её широкая душа пожелает.
— Хорошо, — я пожал плечами и отправился по делам.
Порезанный велосипед не работал. К счастью, я свою старую покрышку не выкинул. Забаррикадировавшись на кухне, я разложился и заклеил грубо проткнутую камеру. Струбцину, кусок наждачки, клей «Момент-1», кусок резины от старой камеры и маленькие ножницы я неизменно возил с собой в подрамной сумке. Да, новую покрышку, конечно, придëтся выкинуть. Поездить некоторое время на старой, несмотря на стëртый протектор. К тому же мне надо было сгонять в Краснодар, чтобы, наконец, починить старые розетки, которые не держали ни один штепсель. Вилки от всех электроприборов выпадали, они в этих розетках не держались.
На часах было 7 утра. Ещё рано, однако голодная Наташа сходила с ума и опять лезла на стену. Её опять корёжило.
— Ты почему в магазин до сих пор не пошёл?
Вместо ответа я перекинул ей на карту 1700 р. 300 с копейками оставил себе — я не ем ни кролика, ни пастернак, ни вообще то, чем она себя загоняет.
— Что это? Зачем ты мне их перекинул? Ты же идёшь в магазин. Не я.
— Иди сама за своими деликатесами.
— Я же просила тебя...
— А я отказал, — я поставил точку в споре.
— Мне нельзя по жаре ходить, ты урод конченный или да?!
— Погода пасмурная. Хватит валяться и обзываться, шуруй быро на свой рынок, или куда ты там.
Прошипев: «Идиот», — Наташа слезла с дивана и пошла собираться.
— Давай-давай. Не развалишься.
Наташа ушла в магазин. Так, нужно ещё что-то сделать.
Я устроил шмон во всех закоулках квартиры, перетряхнул чулан. Нашлись старые советские инструменты. Предыдущий хозяин этой квартиры, очевидно, был запасливый старикан. Надо бы переспросить у Алины, откуда тут эти инструменты.
Я полез разбирать внутренний блок кондиционера. Да, машинке лет 12, отметил я, давно его не обслуживали. Я включил старый, такой же дремучий пылесос из 2000-х, в режим обдува, почистил от залежей пыли всю электронную начинку. Электронные платы и механика заиграли свежими красками.
Я аккуратно, не торопясь, собрал обратно кондик и запустил его. Оборудование исправно работало, на сей раз охладитель стартовал почти сразу. Выключив кондиционер, я притащил из кухни длинный, в 20 м, шланг. Нацепив его на кран в ванной и пустив воду, я высунулся из окна и направил струю на внешний блок. Оттуда сразу же полилась грязнейшая вода.
Ну Алина! Забила на технику! Застарелые ошмëтки грязи вперемешку со свалявшимся тополиным пухом и какой-то непонятной трухой летели из-за пластин радиатора. По всей видимости, даже не вызывали мастеров-кондиционерщиков все эти годы.
Я обслуживал кондиционеры по всем 200 корпусам Дагестанского государственного университета в Махачкале и за её пределами. Я вспомнил, что мытьë наружного и чистку внутреннего блока производят минимум раз в полгода. Со степными южными ветрами и пылищей, которую летом каждый день поднимают все, кому не лень, этот промежуток сокращается до 2-3 месяцев.
Алина — женщина, ей на это, по большому счëту, наплевать. И не женское дело — в технике шарить, подобно завзятому профи. Это наша мужская миссия.
В конце концов, я тоже технарь. Я закончил радиофак в 2007 г. в нашем политехе. Нужно двигаться дальше.
На часах было около 9 утра, когда я закончил, наконец, возню с кондиционером. Жары не было, по небу бежали почти сплошные тучи, небольшие просветы особо погоды не делали. Наташа запропастилась. Сегодня я опять был забанен и не мог ей ни позвонить, ни оставить сообщение. Ну и пусть гуляет. У неё от долгого сидения дома съехала крыша.
Я сидел и наслаждался покоем. Подработка молчала, никаких задач сайт «Перо.Онлайн» так и не прислал. Я выкрутил кондиционер на полную мощность - 16 градусов. На улице сегодня было 27, но мне было наплевать. Может, холод вправит Наташе мозги. Да и прогнать технику на полном ходу после генеральной чистки, уборки не мешало. Не прошло и часа, в квартире сделалось холодно, как в сырой и ветреный апрель.
Дзынь! — и телефон опять напомнил о себе.
— Как поживаешь? — Оксана, как всегда, не вовремя. — Как дела на личном фронте?
Я услышал, как лязгнула защёлками входная дверь, но тут же забыл об этом.
— Не всë так замечательно, как хотелось бы. — Мне надоело носить в себе груз Наташиного негатива, и я поделился им с Оксаной.
— Не жалеешь, что встретился?
— Если бы всë было так просто.
— Хочешь, я достану из-под земли твою Маринку? Помиритесь хоть.
Мы с Оксаной общались голосом. Видимо, ей тоже надоело тыкать пальцем в сенсор, как и мне.
— Не сейчас, Оксан, спасибо за соучастие... Не надо Марине пока ничего говорить.
— Марина у нас гордая птица, Жорик. Даже чересчур. И всë же попытаться стоит. Пообщаетесь хотя бы. За попытку восстановить дружеские отношения нам с тобой ничего не будет.
— Ладно, Оксан, не сию минуту, не горит. Давай потом, а?
— Ну хорошо. Надумаешь — звони, я приеду к тебе в Краснодар, организуем встречу, посидим в ресторане, поболтаем, повспоминаем. Если хочешь, то и Стаса с Миркой тоже дёрнем, как-никак, вы знаете друг друга. Приводи Наташу свою, вот и познакомимся.
— Ок, Оксана, договорились.
— Не пропадай. Пиши, звони, делись новостями, я всегда каждому из нас рада. Хоть ты и приезжий, из Махачкалы, не наш, не местный, всë равно приятно, что мы с тобой тогда познакомились.
— Спасибо.
— С кем это ты собрался встретиться?! — Наташины глаза опять рвали и метали меня во все стороны. — Бывшая твоя, да?! Я тебя никуда не пущу! Запомни! Заруби это себе на своём горбатом еврейском носу, — что слова «друзья юности» для тебя не существуют! Понял, кобелина, что я сказала?
— А если пойду, то что? — Улыбочка тролля. — А я вот возьму и пойду! Это мои друзья из Усть-Лабы!
— Мне похрен, кто!!! Ты меня понял, Георгий?!! Только мы с тобой вместе!!! Никаких «друзьёв», я сказала!!! Куда бы мы ни пошли, запомни: только я и ты, никаких баб, в т. ч. из прошлого!!!
— Серьëзно? Попробуй мне помешать.
— Посмотришь!
— Посмотришь. Никто надо мной не командир.
— Тогда собирай своë барахло — и пошёл вон отсюдова!
— Я заплатил за проживание — и я, должен пойти? Не пошла бы ты сама.
Наташа схватила свои шмотки, которые только что принесла, и принялась беспорядочно хлестать меня ими по лицу:
— Ты вообще должен сидеть и молчать в тряпочку, ждать молча, что я скажу, а не..., — и она матернулась, — это тебе не мешки ворочать! Шёл бы попахал, а не права качал!
— Всë, что ты сейчас сказала, относится к тебе. В полной мере. Я, по-твоему, каждый день что-то делаю, это ты ничего по дому не делаешь. Сидишь на моей шее. Пришла на всë готовое. Иди вари своего кролика.
— Завидуешь, — Наташа облизнулась, — тебя не приучили к деликатесам, на какой помойке ты рос, а?!
— Бэ-э-э. Я такие помои не ем. — Я сплюнул бы, если бы не чисто вымытый пол в комнате, который я отдраил от нечего делать — после мытья кондиционера. — Сама питайся едой для свиней.
Отвесив мне пощёчину, Наталья убежала на кухню готовить свою крольчатину. Могла бы и пригласить — приличия ради. Хотя нет. Не надо. Я ненавижу мидии и устрицы, а на кролика у меня вообще блевотный рефлекс, впрочем, как и на всë, к чему не приучен. Пусть сама поглощает своë варево-жарево, целее будет, меньше будет кидаться на меня со своим головняком. Я вздохнул и пошёл в уже знакомую «5» за колбасой.
— Привет. — Алина улыбнулась, она сегодня была за одну из кассирш. — Куда запропал?
— Я вчера приходил, тебя не было.
— Слушай, повезло тебе с твоей Натальей. — Алина тут же перевела стрелки. — Я бы на твоём месте, наверное, сбежала бы без оглядки, поменяла бы номер. От неё я не ожидала такой бурной реакции. Порадовать себя хотел после всплеска адреналина.
Я молчал. Алина права на 100%. У Наташи часто едет крыша. От недоедания. Много чего не хватает её организму, вот еë и плющит. Я вздохнул и кратко изложил Алине суть проблемы.
— У меня есть друг со школы, у него — один в один — та же история, — вздохнула Алина, — только он поневоле вегетарианец, от мяса его просто высыпает этим грибком. Вот сколько живëшь, вроде прогресс медицины не стоит на месте, а кандидоз — такое же горе для людей, как и, скажем, рак.
— Ну ты сравнила, — я усмехнулся, —от рака умирают за 2-3 года, а с кандидой всю жизнь промучаешься. Всë нельзя. Впрочем, да, зависит от случая, от конкретного человека. Кстати, ты одна живëшь?
— Да, а что?
Наши взгляды встретились. Её серые, как сталь, радужки глаз с расширенными до предела зрачками вторчались в меня. Мой оценивающий взгляд ещё раз скользнул по Алине. Всë было ясно без слов. Женщина не замужем. Строит карьеру. В 35 — уже директор магазина. Не кассир, не товаровед, а именно директор. Повышение не за горами, только дождись. Очень сильно следит за собой.
Мы поболтали ещё несколько минут. Я расплатился за хлеб и колбасу и вышел. Поесть решил я до прихода домой, чтобы не дразнить Наташу. У неë и так с головой от этой треклятой диеты не всë в порядке. Чëртова болячка за последний месяц превратила еë в скелетину!
Идя по Северной, я уминал только что купленное. Я наворачивал его за обе щеки и думал об Алине.
Вот здорово было бы, если я ещё раньше — до Наташи, —познакомился бы с этой Алиной! Красивая. Одинокая. В отличие от Наташи, с головой в ладах и полностью адекватная. Возможно, она бы меня не только привела бы в продажи, но и продвинула бы по работе. Быть может, я через 2-3 года пошёл бы на еë место, повысив свою квалификацию.
Ну почему я такой непритёпанный по жизни?! Вечно я связываюсь не с той, с какой надо. Ищу приключения на свою звёздочку.
Мне было наплевать, сколько у такой реальной крали до меня было парней, какой пробег у этой Алины, — после 21 года я, перестал искать девственниц. Пусть, простите за мат, писюн пробитый, — главное, чтобы девушка, женщина была во всех смыслах, по-настоящему хорошая.
Пошёл дождь. На телефоне было 13, Наташа наверняка сожрала своего кроля, и сейчас тупит в свой телефон. Я пропустил бегом, дождь превратился в ливень. Телефон я спрятал в пакет из «Пятëрочки», чтобы его не залило. Когда, насквозь мокрый, я добрался до дома, то услышал неподалёку, где-то к югу от Краснодара, раскаты грома. Только грозы мне в дороге не хватало. Зонта нет, непромокаемого плаща нет, ничего нет. Окажись я в этот момент в том месте в дороге, меня бы первая же молния укокошила. Только что я видел, как она где-то там ударила в землю, — а не проскочила между облаками.
Я оказался прав. Наташа враз уничтожила результат своего непосильного труда. Обглоданный дочиста скелет кролика валялся в мусорнике.
— Ты почему за собой посуду не вымыла?
— Я плохо себя чувствую, иди..., — выматерилась Наташа.
— Я, что ли, за тебя убирать должен?
— Ты фуфло или да? Сам прибери. Пошёл..., я тебе ещё раз сказала, мне плохо, не... мне мозг, ... ты кретин.
Наташа держалась за голову.
— Не будешь жрать как крокодил. Целый килограмм жирной крольчатины схавать. Да ещё и без хлеба.
— Иди..., — слабым голосом повторила Наташа, — отвалил от меня. Чтоб ты посчез с моих глаз подальше.
— Придёшь в себя — уберёшь за собой. Лакеев нет.
— На..., пошёл, — раздельно ответила Наташа, — для тугоходов ещё раз повторить? Или сам найдёшь?
Я махнул рукой на Наташины заскоки и заглянул в чулан, где висела перетянутая струбциной камера велосипеда. Следовало ещё подождать 21 ч, пока она заклеется.
Я отправился вновь побродить по Знаменскому, возможно, прогуляться в сам Краснодар, хотя бы по его окраине. Всë равно делать было нечего. А подработку я могу заняться и на ходу, сказал я себе, голосовой ввод текста показал хорошие результаты.
Далее...