Знаете, откуда Ларионов набрался ненависти для изобретения своего лучизма? – Посетив выставку Тёрнера в 1906 году.
Особенно, мне кажется, он возбудился от такой картины.
Тонкое отдельное возвышение правее центра на горизонте, наверно, и есть та церковь.
Этот тут.
Стрелкой показано направление взгляда художника на эту церковь. Но надо предположить, что за почти 200 лет озеро усохло и от дороги отступило.
Тёрнер – солипсистский романтик. Это значит, что его так возмутил воцарившийся по всей Европе пошлый капитализм, для которого деньги – всё, что из такой мерзкой действительности убежал в свой прекрасный внутренний мир. Который он выражал здоровенным натурокорёжением – сумасшедшей красотой, в действительности не бывающей. Для этого он выбирал необычайности. Туманы. Закаты. Восходы. С лучами. С огромным числом планов.
А в этой картине Тёрнер ограничился только одним – изобразил солнце довольно высоко над горизонтом, когда оно настолько ослепительное, что на него невозможно смотреть (здесь время вечернее, судя по карте, солнце левее церкви, и из-за высоты над горизонтом ещё совсем не красное, на которое можно смотреть). И высоко стоящее солнце обычно не изображают. А Тёрнер – изобразил. Это не сразу видно, чем и достигается выражение его ослепительности. И потому всё – тёмное. Оно – против света. А романтических лучей – нет.
Ларионов прозрел ту великую ненависть, какая двигала Тёрнером, а у самого его – по отношению к России – была ещё большая ненависть. В Англии духовная ограниченность капитализма обусловливала бегство во внутреннюю жизнь, так капитализм там был передовой, метропольный, царь в своём Зле, а в России он был периферийный, она была полуколонией Запада, отсталая, а пыжилась, будто она великая держава. От такого хотелось бежать ещё дальше, вообще вон из Этого мира – в принципиально недостижимое метафизическое иномирие, где сама физика другая. Так если Тёрнер, вопреки всем романтикам, выразил негатив не только методом от противного (пронизанность светом), но и прямым образом – безлучевой тьмой, что против света, то Ларионов взялся иномирие выразить перебором лучей. Всё – лучи. И больше ничего нет, кроме лучей. – Вот это ненависть, так ненависть. Одни прямые линии.
Его последователь Ле-Дантю пошёл ещё дальше – он их заставил как бы завертеться.
Вы не испытывали чего-то, вроде головокружения, сидя в автомобиле при его крутом вираже? – Вот что-то такое изобразил Ле-Дантю, не знаю, злясь на что-то запредельно или просто логически продлевая заумь трюков лидера.
Впрочем, в красном можно узреть капот.
8 мая 2025 г.