Я стояла босиком в коридоре, держась за стену. Сумка с продуктами потянула вниз, поясница поднывала, а в голове пульсировала мысль: "Это не может быть нормой".
— Мам, ну пожалуйста, давайте я позже уберу, — тихо сказала я. — Мне тяжело.
Свекровь обернулась от плиты и смерила меня взглядом с ног до головы:
— Тяжело ей. Вон, пузо только недавно появилось, а уже корону надела.
Андрей, мой муж, даже не повернул голову от телефона.
— Ну и что, что ты беременна? — пожал он плечами. — У мамы давление. Это серьезнее.
Я замерла. Давление? А у меня что — каникулы? Тридцать вторая неделя, вечные отёки, бессонница, изжога. Но, видимо, в этой квартире я была просто декорацией — да ещё и с обязанностями.
Когда я только узнала о беременности, мне казалось, что жизнь начнёт играть новыми красками. Андрей радовался, говорил, что теперь всё будет по-другому, что "наконец семья".
На пятом месяце мы переехали к его матери — «пока делаем ремонт в своей». Тогда я ещё верила, что это временно.
Сначала всё было тихо. Я старалась не мешать. Потом свекровь начала "вводить правила": стирать только в определённые дни, не трогать скатерть, не занимать ванну дольше десяти минут. Андрей кивал, соглашался: «Мама права».
На седьмом месяце она запретила мне "разбрасывать свои таблетки" — витамины, которые мне выписал врач. Однажды она просто выкинула упаковку, потому что "всё это химия".
Я жаловалась Андрею.
— Потерпи, — говорил он. — Она просто волнуется. У неё давление.
А я? Мне некому было пожаловаться. Моей мамы нет уже. Подруги — кто разъехался, кто в декретах по своим углам. Я осталась одна. В чужой квартире, с чужими правилами. И с мужем, который стал слишком удобным для своей мамы.
В тот день свекровь снова почувствовала себя плохо. Давление, как обычно. Андрей носился с ней, вызывал врача, клал под язык таблетку. Я сидела на кухне и ела вчерашнюю гречку.
Когда я попыталась встать, почувствовала, как темнеет в глазах. Опёрлась на стул. Андрей заметил:
— Что опять? Ты же только сидела. Ну не начинай. Мама лежит — ей хуже.
Я не помню, как дошла до комнаты. Только эту фразу — будто гвоздь в виске: "Ну и что, что ты беременна?"
Я не плакала. Просто села на кровать, положила руки на живот и стала медленно дышать. Малыш шевелился, толкался — как будто тоже возмущался. Как будто говорил: "Мы не одни. Мы есть друг у друга".
Я приняла решение в ту же ночь.
Пока они спали, я собрала вещи. Только самое необходимое. Документы. Зарядку. Несколько пелёнок. Свитер.
На прощание заглянула в комнату. Андрей спал на диване, мама — на кровати. Они даже не услышали, как я закрыла за собой дверь.
Прошло две недели.
Я проснулась от звонка.
Номер Андрея. Не звонил две недели. Ни «как ты?», ни «где ты?». И вот теперь — среди недели, ближе к вечеру.
— Мамке плохо, её положили. Я один не справляюсь. Приезжай, поживёшь с ней, когда выпишут…
Голос усталый, но ровный.
Как будто я ему что-то должна. Как будто всё это — дело привычки.
Я молчала. Не потому что злилась. Просто не хотела ничего говорить. Не было смысла.
— Ну ты же понимаешь… Она после капельниц слабая будет, — продолжил он.
Для него я всегда была "удобной". Не беременной женщиной, не женой, не будущей матерью его ребёнка. А кем-то вроде… надёжного помощника. Или дешёвой сиделки.
Я нажала «завершить вызов».
Он позвонил снова через день. Потом ещё. Уже не просил — требовал.
— Если тебе плевать, то скажи прямо! — кричал он в трубку. — Мне тяжело! Я между работой и больницей разрываюсь!
Я представила, как он мечется между аптекой и домом. Стирает, готовит, убирает. Без криков матери на заднем фоне. Без моей тарелки супа на плите.
И знаете, мне его не стало жалко.
Через неделю он приехал.
Не позвонил заранее. Просто пришёл. Стоял у подъезда с поникшими плечами и глазами, в которых впервые за долгое время не было уверенности.
— Прости, — сказал. — Я всё понял. Я был дурак.
Я смотрела на него и молчала.
— Вернись, — тихо добавил он. — Пожалуйста.
+Я посмотрела на него — на этого растерянного, уставшего мужчину, который только сейчас, впервые за много месяцев, заметил, что я рядом не потому, что обязана. А потому, что любила.
Я вспомнила, сколько раз просила просто понять. Услышать.
Не защищать мать любой ценой. Не ставить её выше.
Сколько раз засыпала в слезах — не от обид, а от безысходности.
Когда ты живёшь под одной крышей с людьми, для которых ты — никто.
Он не был плохим. Просто всегда выбирал не меня.
Теперь — когда я ушла — он понял.
Но слишком поздно.
Я выдохнула медленно. Спокойно. Без злости.
— Знаешь, — сказала я, — мне сейчас… хорошо.
Впервые за долгое время.
И я не хочу обратно в ту жизнь.
Он поднял на меня глаза. В них — мольба, вина, попытка удержать.
— Я не хочу быть "удобной". Не хочу снова жить с женщиной, которая каждый день напоминала мне, что я тут лишняя.
Мне больше не нужно доказывать, что я имею право просто быть.
Я выбрала тишину. И себя.
Он молчал. Только чуть опустил плечи.
— Я не запрещаю тебе видеть ребёнка, — добавила я мягко. — Но жить вместе мы не будем.
Он молчал. Только чуть опустил плечи.
На лице у него промелькнуло что-то — досада? обида? страх? Он поднял взгляд:
— Подожди, а как ты себе это представляешь? Ты же одна не справишься. Тем более в этой квартире.
Я улыбнулась уголком губ. Это была квартира моей матери. Та самая, которую он когда-то называл "временным вариантом".
Сделанный нами ремонт он считал своим аргументом. И, похоже, всё ещё думал, что этого достаточно, чтобы вернуться туда вместе.
— В той квартире я справляюсь лучше, чем в вашей — со всеми «советами» и «давлением».
Там хотя бы дышать можно.
Он прищурился:
— Ну ты это… не забывай, что я ремонт весь тянул. Бригаду искал, материалы выбирал. Мы ж вместе делали. А теперь ты просто говоришь "уходи"?
Я посмотрела на него спокойно. Очень спокойно. Так, как раньше не могла.
— Мы делали ремонт для семьи. Для будущего ребёнка. Не для того, чтобы ты потом говорил, кому здесь жить.
Ты сам выбрал — когда каждый раз вставал на сторону матери.
Сейчас я просто беру на себя то, что ты не сделал: ставлю границы.
Он медленно провёл рукой по лицу. Словно хотел что-то сказать, но передумал. Или понял, что нет смысла.
— Ты правда решила, да? Без шансов?
— Да, Андрей. Я решила.
И, знаешь… мне спокойно.
_________________________________
Ставьте класс и подписывайтесь на канал 🌷