оглавление канала, часть 1-я
Из дупла я выбралась первой и, для начала, внимательно осмотрелась. Как и прежде, никого не было ни видно, ни слышно. Мне не нужно было даже посылать мысленный поиск, чтобы это понять. Только ветер по-прежнему шуршал пожухлой листвой в кроне старого дуба, да тучи опустились еще ниже, и казалось, что они висят прямо над головой. Как видно, они все же зацепились своими брюхами за острые, словно пики, верхушки сожженных деревьев, и на землю стала сыпаться мелкая снежная крупа вперемешку с дождем. Ребятишки, стоя в дупле, ежились от холода, вздрагивая при каждом порыве холодного ветра, и я решила, что не стоит им спускаться к воде вместе со мной. Придумала отговорку. Сурово нахмурившись, сухо проговорила:
- Вы, вот что… Из дупла – ни ногой. Будете сторожить вход. И, ежели почуете чего, сразу дадите мне знак. По птичьи кричать умеете?
Вратка испуганно замотала головой, едва сумев из себя выдавить:
- Я по-кошачьи могу… - И тихонько мяукнула, точь-в-точь как голодный котенок.
Я едва сумела сдержать усмешку:
- Здесь котов нет.
Данко хмуро буркнул:
- Я могу ухать филином… - И ухнул тут же, демонстрируя мне свое умение.
Получилось у него довольно правдоподобно, и я, не указывая детям на то, что в этом лесу уже нет никаких птиц, и любой птичий крик опытному уху покажется очень подозрительным, одобрительно кивнула:
- Добро… Если что почуете, то ухни три раза, понял? – Малец кивнул серьезно и солидно, преисполненный важностью предстоящей миссии.
Довольная своей маленькой уловкой, я стала быстро спускаться к озерку. Сполоснула баклажку и набрала в нее чистой холодной воды, и тут на меня накатило. Я почувствовала, как что-то темное, страшное охватывает небо со всех сторон. Замерла, словно превратившись в пень, и стала внимательно осматривать клубящиеся над головой тучи. Опасность, как ни странно, шла именно с неба. В этом я могла бы поклясться, но никаких звуков я не слышала, как бы не напрягала слух. Внезапно вспомнилась железная птица с гремящими лопастями, которую я видела в том мире, где жил мой любимый Глеб. Но здесь я отродясь не слыхала о подобном. Наши летательные аппараты были малочисленны и, к тому же, почти бесшумны. И тут я вспомнила, как Данко в своем рассказе о случившемся упоминал какой-то «разящий с неба огонь». Не было ли это как-то связано с тем беспокойством и тревогой, которая одолела меня сейчас? Но я была абсолютно уверена, что надвигается угроза именно с неба! И теперь было неважно, кто и как использовал подобные системы, а важно было другое: что им понадобилось над уже сожженной землей, где не осталось ничего живого?! Какая у этих невидимых врагов была здесь, в этом опустевшем крае, цель?! Мне на ум пришло только два варианта: либо эти неведомые супостаты каким-то неизвестным путем узрели или почувствовали нас, либо поблизости был еще кто-то, кого я не смогла почувствовать, а те, которые были на небе сейчас, смогли. Обе догадки были несуразностью, но ничего другого мне в голову не приходило. Но, на всякий случай, следовало побыстрее отсюда убраться.
Я не успела выполнить свое намерение, как вдруг сверху послышалось странное жужжание, будто издаваемое огромным пчелиным роем, и почти сразу же мрачные набрякшие тучи разорвал совершенно бесшумный столп ослепительного белого пламени. На противоположном берегу, разбрасывая снопы искр в разные стороны, вспыхнуло сразу несколько деревьев, которые умудрились уцелеть в прежнем пожарище. Раздался треск, и на том берегу с неба хлынул настоящий огненный ливень, сметающий все на своем пути. Не медля больше ни мгновения, я кинулась к дубу, где остались дети, и откуда уже слышалось тревожное уханье филина. Все мысли о причине появления здесь этого странного и страшного огня из моей головы сразу же вывалились, оставляя только одно желание: поскорее скрыться с поверхности земли и спрятать детей. Поднявшись в мгновение ока по крутому обрыву, в несколько огромных прыжков я достигла дерева и почти завалилась внутрь дупла. Данко, растеряв всю свою солидность и неторопливость, захлебываясь от ужаса, твердил, как заведенный:
- Это разящий огонь… Он убьет нас всех… Нам не спастись. – При этом он судорожно прижимал к себе сестренку, вцепившись в ее худенькие плечи.
Вратка только тряслась крупной дрожью и смотрела на меня расширенными от страха глазами. Не говоря ни слова, я одной рукой сгребла девочку за шиворот и поволокла ко входу в подземелье. Ее брат шел следом сам, беспрестанно оглядываясь назад, словно в ожидании погони. В себя я пришла только когда мы оказались в подземелье, в кромешной темноте. Что это было?! Конечно, наши Рода владели многими удивительными способностями, например, владением стихиями. Но это были именно что стихии, а не какие-то непонятные явления. Как Глеб мне тогда объяснил, на их языке это называлось «технология». То есть человек, утратив все связи с окружающим его миром, отрезав от себя тем самым полностью все источники энергии, которые нам дарует Вселенная, придумывает всякие штуки, наподобие той железной птицы или оружия, изрыгающего огонь на большие расстояния, тем самым еще больше отделяя себя от единой системы жизни. И что-то мне подсказывало, что этот огонь изрыгнули не небеса, а именно вот такие «технологии». Только откуда они тут взялись? Кто привел их на нашу благословенную Мидгард-Землю? И тут я замерла, словно проглотила разом комок разъяренных диких пчел. А что если… У меня даже волосы на голове зашевелились от подобной мысли. Проклятый подменыш Мормагон уничтожил Грань! Но в этом мире ничего не исчезает бесследно. А вдруг этим он сдвинул миры?! Ведь эта Грань была не единственной на нашей земле, и все они между собой были связаны. И то, что уничтожает сейчас нашу землю, пришло именно оттуда, из другого времени, из другой реальности и, возможно, из другого пространства?! Но тогда…
Тихий испуганный шепот Вратки выдернул меня из моих раздумий и немного привел в чувство:
- Варна… Мне страшно…
Опомнившись, я прижала девочку к себе и прошептала:
- Ничего не бойся… Я ведь с вами, и я вас не оставлю. Сейчас я зажгу факел, и мы тронемся в путь. Нужно найти наших людей. А тогда мы разберемся со всеми супостатами. Они ответят за все, поверь мне…
В темноте послышался только тяжелый вздох. Кажется, малыши моего оптимизма не разделяли. Хотя после всего, что довелось пережить этим отрокам, это было и не удивительно. Я зажгла факел, пристроила баклажку себе на пояс, вскинула на плечи свой дорожный мешок и пошла обратно по подземному ходу, туда, где была развилка трех основных путей.
Дети шли молча за мной. Я, даже не оборачиваясь, чувствовала их страх и неуверенность, но останавливаться, чтобы как-то успокоить малых, не стала. Им придется привыкнуть самим справляться со своими страхами, иначе им просто не выжить в этом мире. К тому же, нам нужно было спешить. Я это чувствовала. Даже не так… Я это знала.
Первый привал я решила устроить на развилке, от которой, помимо трех «верных» ходов, шло еще несколько ложных. Ребятня упала на пол, как подкошенная, а я попеняла себе, что надо бы поберечь мальцов, им ведь и так досталось. Но сердце мое рвалось вперед. Если бы могла, то сейчас бы бегом побежала, серым волком бы помчалась, потому как чуяло мое сердце и знал разум – время наше на исходе. Оставить детей одних в подземелье – тоже было негоже. Так что всего и оставалось мне, что, сцепив зубы и смирив собственное нетерпение, подчиниться обстоятельствам.
Подала детям баклажку с водой и по кусочку киша. Самой есть не хотелось. Что-то лихорадочное билось внутри меня запертой птицей, просясь на волю, не давая ни спокойно есть, ни спать. Знала я такое свое состояние. Обычно оно настигало меня перед решающей схваткой. Только вот сейчас я не видела пока врага, с которым нужно было бы вступить в борьбу не на жизнь, а на смерть. И это меня раздражало неимоверно.
Данко на этот раз съел свою порцию всю, до последней крошечки. Жадно хлебнул воды из бутыли и хрипло проговорил:
- Вот он, тот самый разящий огонь, что спалил все леса и Скиты наши. Только чего бы это он сюда пришел? Здесь ведь уже ничего живого и не осталось…
Голос у парня был озадаченным, и страха в нем совсем не было. Это меня порадовало. А еще то, что мы с ним думали почти в одном направлении. Значит, мальцы уже начинают приходить в себя после всех страхов. И я задала ему вопрос:
- А скажи мне, отрок, что ты еще помнишь про этот огонь? Может, звуки какие перед тем, еще, может, запахи странные или какие другие необычности перед тем, как огонь с неба сошел?
Мальчик задумался, пытаясь вспомнить, и тут его сестренка неожиданно выпалила:
- А я голос слыхала…
Мы оба уставились на девчушку в полном недоумении. Брат дернул ее за рукав драной рубашонки и сердито выпалил:
- Чего сочиняешь, баламошка ты эдакая?! Какой еще голос ты слыхала? Когда? Почто мне ничего не сказывала? Может, тебе со страху-то и поблазнилось?
Девочка надула губы и сердито буркнула:
- Вот потому и не сказывала, что знала, дразниться будешь… И… Сам ты, баламошка!!! Ежели ничего не смыслишь в том, о чем говоришь, то лучше бы тебе помолчать! Вот, Варна – она Знающая, она мне поверит! – И, подняв ко мне перепачканное круглое личико, с надеждой в голосе спросила тише: - Ведь правда же…?
Я поспешила ее успокоить, что, конечно, я ей верю. Впрочем, мои слова были вполне искренними. Ведь те, кто живет в единстве с миром, ничему не удивляются и ничего не отрицают. И если что-то попадается неведомое, то не отвергаем мы этого сразу, понимая, что встретились с чем-то таким, чего доселе просто не знали. Я присела на корточки, чтобы прямо смотреть в глаза девочке, и тихо проговорила:
- Смотри мне в глаза и вспоминай тот момент, когда ты услышала голос. – И добавила ободряюще: - Постарайся. Я знаю, у тебя все получится…