Глава 3. Продолжение... Агнес понимала, что говорили о ней, и наблюдала за выражением лица женщины, которая ворчала себе под нос, не скрывая, что неприятно удивлена. Она позвала девушку в узкое помещение с постелью, циновкой на земляном полу, подобием стола у стены. Принесла одежду: большую серую рубашку, на ощупь как лен, и длинный шерстяной балахон без рукавов с круглым вырезом сверху. Облачившись в это старье, девушка стала похожа на местных жительниц, только цвет кожи выдавал ее. Темный платок она повязала на шее, чтобы закрыть жемчуг, и накинула голубое покрывало. Агнес не хотела увидеть себя в зеркале, потому что понимала, что выглядела ужасно.
Старухе не понравилось, что чужестранка не надела платок: девушка сразу потеряла бы половину молодой красоты и, значит, меньше нравилась бы господину Эли. Но Кармил ничего не сказала, только потерла рукой подвеску на цепочке.
Они пошли осматривать домашнее хозяйство. Со двора можно было попасть в четыре помещения — два на одной стороне и два на другой. В углу — маленькая комнатка, где пристроили девушку, дальше — большая, видимо, хозяина. На другой стороне — место для утвари и припасов. Во дворе — закопченный очаг, сложенный из камней. Рядом лежали дрова. Осмотр Кармил сопровождала односложными замечаниями. «Во всяком случае, — подумала Агнес, — здесь не пустыня, кругом люди».
Девушка пробудилась на восходе: «Я в городе ожидания, что дальше? Как найти Стефана?» Появилась мысль, что надо научиться говорить на местном языке. Но как? Здесь нет словаря, нет учителей. Она с трудом воспринимала невнятную скороговорку жителей, которые друг друга понимают с жеста, с кивка. Она просто не успевала наблюдать и вслушиваться в их речь.
У Агнес была привычка благодарить Отца за новый день. Привычка эта выработалась в башне, от одиночества. Она обычно благодарила, что учится, что живет в прекрасном месте. Ей все нравится, и она сосредоточена на цели и не отвлекается.
Находясь в маленьком закутке на жесткой постели, Агнес не хотела открывать глаза. Да еще страшные образы не давали покоя. Она думала о том, за что может поблагодарить:
— Вечный Отец! Я знаю, ты меня слышишь, даже если я не слышу тебя, и ты видишь меня, даже если я давно не видела тебя. Я благодарю, что я жива. Что поселилась в доме доброго господина, что у меня есть еда и вода. Отец мой, помоги мне разговаривать, чтобы я понимала их и они понимали меня. Я верю, что это возможно. Я хочу найти Стефана. Да будет так.
Второй раз она проснулась от стука посуды, приглушенных голосов и запаха хлеба. Во дворе у очага сидела Кармил.
— Доброе утро, — сказала Агнес и зажала рот рукой от неожиданности.
Кармил застыла, забыв перемешивать угли. Затем, видимо, решив, что ей просто послышалось, она продолжила свое занятие.
— Можно я налью воды? — девушка пробовала произносить незнакомые слова.
— Что? — изумленно переспросила Кармил. — Ты притворялась? Ты лгала! — ее глаза сузились, и резче обозначились морщинки. Она судорожно прикоснулась к своей бронзовой монете на цепочке.
Агнес убежала в комнатку и начала плакать… от радости.
— Папа, я стала говорить! Я благодарю тебя! Я смогу общаться с людьми, найти Стефана и вернуться, — повторяла она про себя, вытирая слезы краем покрывала.
У нее появился вопрос: как объяснить старухе и другим, что она не врет? Никакого понятного толкования не находилось, и она решила сказать правду, какой бы невероятной она ни была.
— Кармил, ты можешь мне не верить, но я помолилась Всемогущему и смогла заговорить на вашем языке, — сказала она как можно спокойнее и дружелюбнее.
— Я никогда не слышала, чтобы Эль-Шаддай делал такие чудеса. Я думаю, что ты врешь, и расскажу хозяину, какую лгунью он привел в дом, — бросила пожилая женщина, а затем начала резко ломать небольшие ветки и бросать рядом с дровами.
Ближе к полудню пришли господин Эли и Шевах. Они ушли рано, поэтому сейчас были уставшие и голодные. Слуга ел во дворе, а господин пошел в комнату. Пока Кармил лила на руки хозяина воду, пока приносила пищу, она говорила обычные фразы, не нарушая привычного размеренного порядка. Когда он пообедал, женщина сказала:
— Позволь, господин мой, говорить рабе твоей, — и ее лицо приняло жалобный вид.
— Я слушаю тебя, — произнес мужчина, лежа в расслабленной позе.
— Господин мой привез служанку. Вчера она молчала и только кивала, а сегодня эта обманщица разговаривает, как я тобой. Но хуже всего, что она лжет, будто Всевышний помог ей.
— Правда, она говорит, как мы с тобой? Отлично! Она сказала, что Бог ей помог? Это хорошая новость! — неожиданно воодушевился Эли и даже чуть привстал, чтобы услышать продолжение истории.
— Чему ты радуешься? Ей не место в доме! Мне не нужна никакая помощь. Уведи ее, продай как рабыню, отправь с караваном в далекую землю, — требовала Кармил, нервно зажав в руке подвеску.
— Прекрати! — сказал мужчина. — Она останется, я ей верю.
— Но господин мой, — возражала она. — Почему ты ее защищаешь? Я сразу поняла, что она украдет сердце господина моего.
— Кармил, разве я плохо к тебе относился? — он встал, накинул верхнюю одежду, в которой выглядел гораздо внушительнее и солиднее. — Для меня ты как родная мать. С девчонкой надо поладить, прошу тебя. А если бы я привел жену? Тоже стала бы проклинать ее?
— Если бы ты привел местную знакомую девушку, то она знала бы обычаи, уважала старших, трудилась, не дерзила. Тогда я радовалась бы. Но ведь это чужестранка, — не сдавалась старуха.
— Хватит, Кармил. Приду затемно, — бросил, уходя, хозяин Эли.
Агнес и старуха остались вдвоем.
— Господин и слушать не стал, что ты хочешь всех обмануть. Я буду называть тебя Мирел, раз уж ты остаешься здесь, — сказала женщина.
Вечером управительница дома, разговаривая с хозяином, перечисляла в подробностях, как она славно потрудилась за день и сколько неоценимой пользы принесла для него. А также она не забыла добавить:
— Эта девчонка, Мирел, чуть не пролила воду и все не затопила, чуть не разбила кувшин…
— Постой, постой! — перебил ее господин Эли, — Как ты назвала ее? Мирел? Это значит «непокорная»? Очень интересно.
Он подумал, а потом, улыбнувшись, добавил:
— А в этом что-то есть.