==================================
Этот четырёхдневный выход "начался" с книги.
С отличного романа В. Иванова "Вниз по реке теснин" ("Золото бунта"), ярко и красочно рассказывающего про уральскую реку Чусовую, её суровую природу и необычную судьбу - как самой реки, так и людей, живших здесь.
Настолько красочно, что захотелось самому побывать на Чусовой и увидеть всё собственными глазами.
***
Чтобы те, кто книгу ещё не читал, также не теряли "нити", рассматривая фото и подписи к ним, совсем вкратце расскажу, о чём там речь.
Действие происходит в 18 веке, сразу после восстания Пугачёва. В это время Урал - сплошные заводы, выплавляющие железо и медь для растущей Империи в огромных количествах. А единственной "транспортной артерией" для перевозки их в Центральную Россию была тогда река Чусовая, прорезающая горы в нужном направлении, впадающая в Каму, а далее - в Волгу.
Для транспортировки по реке невероятных объёмов груза наши прадеды изобрели уникальную "технологию". При каждом заводе был здоровенный пруд - рукотворное озеро. На этих прудах к весне строили огромные барки, несамоходные баржи длиной 30-40 метров, то есть с 12-этажный дом.
Их грузили слитками и листами металла, заготовками для пушечных и ружейных стволов - всем, чем был богат Урал. По весне, когда Чусовая и так вздувалась от талой воды, пруды спускали в реку - и караваны из сотен барок неслись вниз на этом наполовину рукотворном потоке воды, "караванном валу".
Чусовая очень извилиста и богата огромными скалами по берегам. При скорости "вала" и огромной массе барок каждый такой камень-"боец" был смертельно опасен.
Поэтому возникла на этой реке специальная и уникальная профессия - "сплавщик". Человек, который до тонкостей разбирался в особеностях Чусовой, знал поимённо каждый "боец" и мог управлять командой из рабочих-"бурлаков" так, чтобы барка с грузом дошла по течению реки до Камы.
Да, бурлаки на Чусовой не таскали барки на себе - но от этого их работа была не легче.
Главный герой романа - молодой парень Осташа Переход, сын знаменитого сплавщика. Его отец погиб при странных обстоятельствах при крушении своей барки, и это было связано с пугачёвской казной - кладом из бочонков с золотом. Весь роман Осташа одновременно выясняет судьбу отца и борется за то, чтобы быть сплавщиком и только сплавщиком.
Книга очень плотно привязана к реальным местам на Чусовой, и часть из них (не все, разумеется) мы увидим ниже.
Да, и ещё одно надо упомянуть. Эти места исстари были приютом для староверов-"раскольников", бежавших сюда после церковных реформ патриарха Никона. Единой старообрядческой церкви тогда не существовало, чуть ли не каждый учитель-старец в своём таёжном убежище-скиту создавал свой собственный "толк". И это тоже очень важная часть романа, поскольку Осташа сам - "кержак", "в расколе". Но глубже касаться этих вопросов я не буду. В конце концов, мы ведём речь не о религии, и, конечно, не о политике. А о красоте здешнего края - вечной и вневременной.
***
Начинается наш сплав в старинной деревне Усть-Утка.
Ну, наша "барка" была существенно поменьше, хотя и тоже.. не байдарка, прямо скажем.
Усть-Утка стоит при впадении в Чусовую реки Межевая Утка. Раньше деревня делилась на две: собственно Усть-Утка (которой владели заводчики Демидовы) и Баронская (владение Строгановых). На льду Межевой Утки демидовские и строгановские на Масленицу выясняли, чьи кулаки крепче, и люди специально съезжались туда для этой удалой потехи.
В книге Осташа говорит собеседнику, дяде Федоту: "Зубастый, потому что в Баронскую на Масленицу не езжу", намекая на выбиваемые в кулачном бою зубы.
***
Первый участок Чусовой, по которому мы пойдём вслед за природной красотой и героями книги, выглядит так (снизу вверх).
Первый камень-боец встречает нас на правом берегу километра через три от Усть-Утки.
На карте его зовут Красный, но табличка "камень Красный" прикреплена к тому, который на карте Жёлтый. А Красный - называется сейчас Богородский, вот такая история.
Таблички на камнях появились во времена СССР, когда здесь проходил один из всесоюзных туристических маршрутов. Сейчас их осталось совсем мало.
Берега реки практически все заросли лесом, если встречаются прогалины-"урочища" - это, как правило, следы бывших деревень и сёл.
Вон впереди, на повороте реки, первая из таких деревень на нашем пути - Харёнки.
Эта деревня лежит недалеко от родных мест Осташи - деревни Кашка (мы её ещё увидим). На лёд перед Харёнками Осташа убегал зимой от мёртвого Пугачёва.. и от ласк вогульской ведьмы Бойтэ. Там его, замерзающего, спас беспутный Федька Мильков. А ещё через Харёнки Осташа проезжал, тоже зимой, с воинской командой, которую послали искать затерянный в лесах Вайлугин скит.
Сейчас деревня возродилась чуть выше по течению Чусовой - там стоят богатые дачи нынешних олигархов. А на месте старых Харёнок - памятник.
За поворотом реки после Харёнок начинается Кашкинский перебор Чусовой - сейчас, в мае, все его камни находятся глубоко под водой и для нашей "барки" не опасны. Миновав по правому борту небольшой боец Дождевой, мы видим слева прогалину в лесу - бывшую деревню Кашка.
Кашка - родная деревня Осташи, здесь он родился и вырос, влюбился в Маруську Зырянкину и потерял её в страшные дни Пугачёвского бунта. Сюда, после всех приключений, вернулся в свой дом - к будущей жене Неждане, дочери лютого врага, сплавщика Колывана Бугрина... к названому брату, сыну Колывана Петруньке... и к своему сыну, которого родила ему Неждана.
Была когда-то Кашка многолюдной и шумной. А ныне - просто урочище на берегу Чусовой.
И память о той деревне хранит только деревянный крест.. да вот книга.
**
За поворотом Чусовой после Кашки появляются впереди две макушки внешне неприметного камня, который на карте назван "Голубчики". И вовсе он по-другому называется: Голбчики.
А связана с этим камнем старинная легенда об Ульянке-Чусовлянке и её бабьем войске.
Итак, когда Ермак Тимофеевич ещё мальчонкой был...
"...Когда Ермак ещё мальчонкой был, сибирский царь Кучум напал на строгановские земли. Строганов-старший, Аника Фёдорыч, увёл всех мужиков оборонять свою столицу на Каме — Орёл-городок. Погнал народ спасать свои раздутые амбары, а Чусовской Городок оставил без защиты: бросил всех баб, ребятишек и стариков — выручайтесь сами, как сможете. И тогда стрелецкая жёнка Ульянка-Чусовлянка собрала бабью дружину и повела ее вверх по Чусовой, чтобы остановить татар на дальних подступах. Здесь вот и билась бабья дружина с татарами, здесь и полегла вся, порубленная. Потом, конечно, баб собрали и похоронили, поставили над скудельней два крытых креста-голбца. Анике Строганову те голбцы обидным укором показались, и он велел их срубить. Делать нечего — срубили. А на утро на той скудельне сами собой выросли новые голбцы. Аника разгневался, велел их тоже срубить. Срубили. И на третье утро поднялись здесь из земли выше леса голбцы из вечного камня."
Ермак Тимофеевич, предположительно, родился в 1532 году. То есть битва эта - легендарная или взаправдашняя - была в первой трети 16-го века. Пятьсот, без малого, лет назад, так-то..
**
Ещё один поворот реки, и вот перед нами первый "Царь-боец" на нашем пути - камень Омутной.
Не самый огромный камень на Чусовой, но и его трудно охватить одним кадром. Кто-то из нашей группы сделал вот такую панораму - на ней Омутной видно целиком.
"..Утёсы его были наискось исхлестаны рубцами. Осташе всегда казалось: барка бьётся об Омутной, и по этим чертам души бурлаков с разбегу уносятся в небо. Из трещин и морщин понизу Омутного торчали побелевшие доски и щепки — обломки былых крушений. Но сейчас Омутной миловал, и никто не тонул под его обрывами."
На мысу напротив этого камня, под накрапывающим дождиком, мы и встали на первую ночёвку.
***
Утро второго дня встретило нас солнышком, озарившим вершину камня и сосны на ней.
".. У парнишек из Кашки была игра с проверкой — "Волотовы шаги". На Омутном бойце у самого обрыва росла сучкастая сосна-каренга. К сучку была привязана веревка. Надо было уцепиться за нее, разбежаться, огромным прыжком по дуге пронестись по-над пропастью с Чусовой на дне и приземлиться на другой стороне каренги. Кто испугается — тот сыкун, возгря, не мужик; ему только треснутые бабки выпрашивать, а первому бить битой — никогда. И Осташа тоже прыгал, пролетал над бездной в пустоте и ужасе, не канил."
А мы продолжаем путь.
**
Следующим за повороом после Омутного по левому берегу встаёт боец Дыроватый. Имя он получил из-за двух пещер.
В первую пещеру подняться в хорошую погоду можно (сейчас она называется "пещера Туристов"), во вторую - только спуститься сверху по верёвкам ("пещера Скалолазов"). Легенда связывала эти пещеры с чусовскими разбойниками, но уже тогда было понятно, что разбойников в них не было. Зато во второй пещере десятками веков копились наконечники стрел - с эпохи мезолита (VIII—VI тысячелетие до н. э.) и практически до наших дней у вогулов и их предков существовал обряд жертвенной стрельбы из лука и пращи с противоположного берега в эту пещеру.
В книге Осташа, проплывая мимо на барке, вспоминает ещё одну легенду: "Говорили, что в этой недоступной пещере жили чусовские ведьмы. Ночами они превращались в нетопырей и летали по деревням, пили кровь у коров и лошадей, а с рассветом возвращались в логово и весь день сыто спали, повиснув на потолке вниз головой и закутавшись в крылья."
**
За Дыроватым, на очередном повороте, по правому берегу встаёт перед нами красивый и статный боец Олений.
"...Весёлые боры кудрявились на плоских вершинах. Солнце высветило скалы от подножий до макушек, и каждая складка камня была словно морщинка от улыбки. Не всё же бойцам быть угрюмыми да хмурыми, нужен и добродушный лиходей. Олений не губил народ почём зря: барки здесь бились только по дурости сплавщиков."
На этот камень можно подняться по крутой тропке, что мы и сделали.
С вершин Оленьего открываются чудесные виды на Чусовую.
На одной из вершин камня недавно поставлен памятный крест в честь цесаревича Алексея, последнего "принца" Российской Империи.
Под ярко сверкающим солнышком продолжаем путь.
**
Минуем слева камень Вогулинская Гора, и за поворотом ждёт нас деревня Ёква, старинное селение вогулов.
В деревне Ёква происходят ключевые события книги. Здесь, на горе перед деревней, стоял чум вогульского колдуна Шакулы, сюда он принёс умирающего от холода и голода Осташу. Сюда же Шакула пришёл зимней порой за своей третьей смертью. Здесь жила и его дочь, красавица-ведьма Бойтэ. Полюбила она Осташу, и он её.. но ничего хорошего из этого в итоге не получилось.
Сейчас в Ёкве перевалочная точка сплава. Высаживаем часть группы и принимаем тех, кто поплывёт с нами отсюда до конечной точки, Верхней Ослянки.
**
За Ёквой на повороте реки справа стоит камень Собачий - некогда с него облаивала барки свора вогульских собак, а за ним дугой выгнулся боец Собачьи Камни.
Проплывает слева камень Синий, и за ним появляется Конёк - окаменевший конь Ульянки-Чусовлянки.
Плыл мимо на барке Осташа с тяжкими мыслями: "...Не буду вспоминать о ней, не буду! — заклинал он себя. Ему нельзя думать про вогулку. А в памяти неудержимо вытаивал запретный образ: девка-жлудовка, ведьма, обманщица, воровка… До рези в сердце любимая и желанная... Вон про камень Конёк лучше думать. Это его голова торчит над ёлками. Конёк — окаменевший конь Ульянки-Чусовлянки, стрелецкой жёнки, чья бабья дружина остановила татар… Не надо было их останавливать. Пусть бы татары согнали с Чусовой всех... чтобы не было никогда человеку прелести истяжельчества, чтобы не горела заживо душа при мысли о вогульской девчонке…"
**
Дальше по левому берегу встречает нас очередное урочище - бывшая деревня Пермяково, и три острова на реке напротив неё - Верхний, Нижний, и между ними - Золотой.
"...Деревня Пермякова расселась на левом берегу напротив камня Пермякова.. Но меж деревней и камнем на реке громоздился коварный Золотой остров. Манила правая протока: вроде бы прямая да быстрая, хоть и узковата. Но Осташа уверенно направил барку левее острова. Правый ход был по дну перегорожен каменными грядами. Даже на караванном валу барки застревали здесь так прочно, что приходилось их разгружать и стаскивать на бечеве.
Пермяковские крестьяне, варнаки разбойничьего корня, часто сами выходили на берег перед островом и махали баркам рубахами на шестах: мол, держи вправо! Доверчивые сплавщики поворачивали — и выскакивали на камни. А потом, матерясь, платили выжигам, чтобы помогли поскорей вызволить судно. Поэтому остров и звали Золотым."
Началась эта деревня, по легенде, от разбойника Пермякова, который грабил барки так, что никто ничего и не замечал... а когда умер он и его похоронили, на другую ночь и гроб исчез из могилы, так-то.
**
За Нижним островом река делает крутой поворот, и по левому берегу доносит нас до примечательного места - Демидовского креста.
Поставлен он сыном первого Никиты Демидова, Акинфием Никитичем, в честь рождения на этом месте его сына, тоже Никиты.
А напротив, на другом берегу Чусовой, на камне Писаный выбит ещё один крест.
По времени установки этого креста, 31 мая 1779 года, очень точно датируются события "Золота бунта".
"...Под треногой, раскинув лапы, на земле навзничь распластался здоровенный толстый крест, вытесанный из белого камня. Вокруг валялись такие же белые каменные плиты. Ровняя их грани, четверо или пятеро мужиков били деревянными колотами по долотам..
Осташа молча остановился над крестом. На груди креста была выбита длинная надпись. Опустив голову и шевеля губами, Осташа с трудом прочёл: «1724 года сентября 8 дня на семъ месте родилсiя у статскаго действителнаго советника Акинфiя Никитича Демидова {:что тогда былъ дворяниномъ:} сынъ Никита статской советникъ и кавалеръ святаго Станислава. Поставленъ оной крестъ на семъ месте по желанию ево 1779 года маiя… числа».
..Осташа поскрёб затылок.
— А чего число не проставили? — спросил он.
Мужик вдруг разозлился, плюнул и с остервенением заколотил молотком по долоту.
— Что ни дурак подойдет — всяк о том спросит! — в сердцах сказал он. — Сам-то подумай! Будем крест подымать — так и проставим!".
На поляне у Демидовского креста мы и встали на вторую ночь.
А расставивши палатки, сходили пешком на вершину бойца Столбы, что дальше по этому берегу реки.
Около Демидовского креста Осташа так же, как мы, причаливал на ночь в барке, на которой пошел в первый раз сплавшиком. Там его запер в каюте-казёнке и попробовал разбить вместе с баркой о Столбы подсадной бурлак Поздей. И там же, на ночёвке, беспутный Федька Мильков, надевший случайно Осташин тулуп-армяк, был застрелен в спину вместо Осташи разбойником Чупрей Гусевым.
***
Вечером хорошая погода кончилась. Пошёл дождь - и лил без перерыва ночь, весь следующий день и всю следующую ночь.
Поэтому фотографий в третий день мало - фотик было жалко. Впрочем, и мест, известных по книге, на следующем участке реки было не так много.
Боец Столбы, на вершине которого мы были вечером.
Под дождём прошли мы камень Осиновый, урочище Журавлики, и перешли на следующий участок пути.
Сделали небольшую остановку на перекус перед бойцом Дужной.
Перед Дужным выходила на Чусовую тайная тропа из Вайлугина скита, которой вернулся к людям Осташа после гибели воинской команды. И здесь же, на льду Чусовой, принял первую смерть вогульский колдун Шакула, сброшенный с высоты камня ещё одним разбойником Гусевым, Яшкой Фармазоном, братом Чупри.
А дальше за поворотом по левому берегу наплывает на нас камень Новиков, одно из ключевых мест романа.
На его вершине располагается каменная арка, названная в книге Юнтуп Пуп, "Игольное Ушко", через которое, по легенде, является в наш мир Холитан Хар Амп, Завтрашний Пёс.
На вершину Юнтуп Пупа пришёл за второй своей смертью вогульский колдун Шакула. И здесь же его дочка, ведьма Бойтэ, повесила идола-ургалана, в котором Шакула заключил её душу - чтобы эту душу освободить.
Арка видна с воды, но, к сожалению, сфотографировать её снизу вверх в дождь было совсем невозможно.
Вот так она выглядит рядом и в хорошую погоду.
А ещё в камне есть сквозная пещера, тоже сыгравшая важную роль в книге.
В этой пещере пытался погубить Осташу Яшка Фармазон, брат Чупри - и был Осташей убит. Пришедшая на Юнтуп Пуп дочь Шакулы Бойтэ помогла Осташе выбраться к людям.
**
Миновав камни Кобыльи Рёбра и Ростун, река крутым поворотом выносит нас к устью реки Серебрянка - и бывшей деревне Усть-Серебрянка.
Здесь, у Серебрянки, кончался, "выдыхался" караванный вал из воды, накопленной заводами - дальше была только та вода, которой наливали Чусовую реки Илим и Сулём, Кашка и Ёква, Межевая Утка и Серебрянка, и прочие большие и малые речки и ручейки.
А ещё вверх по льду Серебрянки, а потом по ручью Шурыш, шёл Осташа с воинским отрядом горной стражи, пробираясь в Вайлугин скит. И вернулся назад один.. а солдаты навсегда ушли "во мленье".
**
Под нескончаемым дождём проходили мы мимо следующих бойцов. Скользили мимо и исчезали - ещё один Жёлтый, Плиты, Красная Горка, Темняш.. Наособицу по правому берегу стоял боец Кирпичный - действительно, с воды как будто сложенный из кирпича. Фотография не моя - вообще было невозможно снимать.
"...Говорили, что здесь первый Демид решил плотину через Чусовую строить и подрядил чертей, а у тех мастер дурнем оказался и плотину вдоль реки построил, а не поперёк."
И, достигнув турбазы "Печка" напротив бойца Печка, встали там на ночь.
***
Утром наконец распогодилось.
В Печке, по легенде, сплавщик, который "закорыстовался", стал любить деньги больше, чем работу, мог разглядеть собственный, предназначенный для него в пекле.. котёл.
А дальше по реке видны серые стены самого большого Царь-бойца Чусовой - камня Великан.
Сам камень Великан.. огромен. Его высоченная, почти монолитная серая стена огибает поворот Чусовой больше чем на полтора километра.
"...Осташа помнил предание о Великане. Будто бы ехал Илья Пророк по земле на колеснице, и набежала его колесница на Каменные горы. Конь подковы сбил, ось сломалась, шины лопнули. И Чусовая — колея от того вихлявшегося колеса, потому она так извилиста. Скалы на ней — разлетевшиеся осколки шин. Сам же Великан — сорванная подкова. Увидел Илья Пророк, что стряслось с его колесницей, и брякнул в сердцах: «Чёрт бы побрал эти горы!..» Чёрт услышал и рад стараться. С тех пор чёрт здесь и хозяин."
В центре гиганта проточил дорогу водопад, а по бокам видны ручейки поменьше.
Вместе с Печкой царь-боец Великан собирал обильную дань с проносящихся барок. Устье Печки создавало мощный поток, который отбрасывал барки прямо на беспощадные серые стены.
"...Осташа следил за своими бурлаками и одновременно глядел, как будет гибнуть барка. Нет, сразу две барки!.. Перед курьинской в тот же залёт угодило чьё-то другое судно. Курьинская барка бежала в его пенном следе точно привязанная. Как сплавщик ни орал в трубу, как ни наваливались бурлаки на вёсла-потеси, страшная привязь эта не обрывалась. Выставив вёсла, чтобы смягчить удар, передняя барка погрузла в пенном вареве и с треском въехала мордой в скалу.
Круто развернувшись в огнивах, её потеси сгребли половину бурлаков в воду: водоворот под Великаном усыпали человеческие головы и шапки.. Передняя палуба, отскочив, поднялась дыбом, словно барка закричала, раззявив пасть. Загрохотал чугун, выкатываясь из льяла под волну. Барку точно начало выжимать, перекручивать пополам, и черная, осмоленная корма все выше задиралась вверх, уродливо кособочась. Мачта-щегла уткнулась в скалу и обломилась, как лучинка. И в этот миг в гузно погибающей барки носом въехала курьинская казёнка.
Сквозь гул реки Осташа услышал пыточный треск рвущихся бортовин. Погибшая барка вздернула зад почти стоймя. Курьинскую барку отбросило вспять. Она отурилась, разворачиваясь против течения. Её передняя палуба оказалась пуста — всех бурлаков снесло. Из пробитых скул иглами торчали доски и обломки брусьев — кости погибшей барки. А первая барка ещё стояла ожившим упырем, прислонившись к скале. На её днище пламенели кровавые пятна от раздавленных людей. И вдруг она отвесно пошла вниз, в кипение, и ещё успела грузно поворотиться вокруг себя, словно с натугой всверливалась в пучину.."
**
За бойцом Великан на нас налетел резкий холодный ветер, реально выдувающий тепло даже из-под плотной одежды. Хорошо, что дождь прекратился! А из-за крутого поворота Чусовой выплывали крыши первого крупного селения на Чусовой по нашему пути - Кына.
Недаром "Кын" на коми-пермяцком - "холодный".
Кын основан Строгановыми в середине 18 века вокруг железоделательного Кын-завода, работавшего аж до начала 20 века, когда руда вокруг окончательно истощилась. В Кыну жил сплавной староста Кузьма Егорыч, к которому Осташа неудачно пришёл проситься на сплав. И в Кыну же была похоронена мать Осташи: вёз её батя, занемогшую, к лекарю, да не довёз.
За Кыном вдруг и ветер кончился - как отшептало.
Снова петлями идёт Чусовая. Прополз справа невысокий каменный заплот бойца Стеновой.
А из-за поворота уже налезает по левому берегу боец Мултык, которого автор книги почему-то окрестил "самым уродливым на Чусовой".
"...Осташа не мог припомнить бойца уродливее и безобразнее... Мултык громоздился грудой скал, словно ссыпанный с неба, как руда из тачки. И хоть бог не обидел его ростом и мощью, но среди прочих бойцов он казался калекой: могуче наваливал на себя реку, да промахивался. Чусовая, задев его скользом, бежала дальше и только чуть потряхивала гривой. Мултыком этот боец прозвали за то, что приходилось крепко мултычить на перепутанных струях — грести потесями, чтобы не угодить в противотоки и суводи."
И торчит на повороте высокий конус камня Востряк.
А за поворотом начинается длинный и спокойный Бабёнский плёс, который тянется на много километров аж до села Заречное, по-старому - Бабёнки.
"...Слева на обрывчике показались макушки вогульских чумов и односкатных избушек с рогатыми лосиными черепами на концах стрех. Это была вогульская деревенька со смешным названием Бабёнки. Батя говорил, что название неверное. Правильное название — Бебяки, только народ переделал его в понятное для себя. По преданию, в этой деревушке двести лет назад жил вогульский князец Бебяк, который вместе с князьцами Амбалом и Зевендуком решил убить святого Трифона Вятского. Трифон срубил священную вогульскую ель на Гляденовской горе на Каме, вот князьцы и осерчали. Пошли в Сылвенский острожек к строгановскому приказчику Третьяку Моисееву, чтобы спросить: можно им сейчас убить Трифона или пока обождать? Третьяк, слава Богу, наотрез запретил вогулам."
*
Святого Трифона Вятского сплавщики и почитали, и боялись. По поверью, он плавал в синих майских туманах Чусовой на своей лодочке, идущей без вёсел, со свечой в руке, собирая души утонувших бурлаков. Если заметит святой Трифон кого на берегу или на барке - поклонится ему. А которому поклонится, тот на будущем сплаве обязательно утонет.
**
Вот и кончается наше недолгое путешествие в мир Чусовой.
За Заречной-Бабёнками уже рукой подать до Верхней Ослянки - конечной точки нашего сплава.
На пристани в Ослянке нынешней жизнь кипит так же, как и в прежние времена - только на другой лад. Люди собирают и разбирают плоты, катамараны, байдарки.. навалены груды вещей, гудят моторы автомобилей и автобусов..
Прощай, вольная суровая река Чусовая, и спасибо тебе!
Я сюда ещё вернусь - только уже один, на своей байдарочке, и недели на две. Снова окунуться в эти угрюмые леса, почувствовать дыхание реки.. и увидеть всё то, что не успел увидеть за этот короткий выход.
А про снаряжение, испытанное в эти дни под дождём - ещё будет статья.
Всем хорошей погоды и спокойной воды!
Про надувную байдарку Колчим, которая пойдёт со мной на следующий сплав - здесь.
Ещё маршруты, которыми ходил за красотой - здесь.
Про снаряжение для них - здесь.
==================================
Мнения, суждения и оценки в статье - мои и необязательно верные.
Фотографии в статье, за исключением специально отмеченных, сделаны мной.
***
В заключение хочу сказать спасибо капитану нашей "барки" Яше, его напарнику и девушкам-поварам, работавшим на совесть всю дорогу, а также всем участникам группы и турфирме "Штурм", организовавшей этот сплав. Спасибо, ребяты и девчаты, и всего вам доброго!