Лия стояла на пороге собственной квартиры, сжимая в руке связку ключей и смотрела в глаза свекрови так, будто видела её впервые. А может, так оно и было. Семь лет замужества, а она всё ещё не знала, кто перед ней.
— Сначала пусть ваш сыночек на свою квартиру заработает, а потом решает, кому ключи давать, — чётко проговорила она и закрыла дверь перед лицом Марии Сергеевны.
Та даже не успела открыть рот. Стояла в коридоре, словно громом поражённая, придерживая рукой стену. Такого от Лии она не ожидала. Никогда. За все эти годы.
А началось всё с утреннего звонка.
— Лия, дорогая, я сегодня к вам зайду, — глухо сказала в трубку свекровь. Голос у неё был хриплый, будто всю ночь плакала. — Нужно поговорить.
Лия глянула на часы. Половина девятого. Андрей уже час как ушёл на работу, оставив после себя немытую кофейную кружку и разбросанные по дивану журналы. Привычная картина утренней наглости.
— Приезжайте, я дома, — сказала она и повесила трубку.
Марья Сергеевна явилась через час. Одетая по последней моде — мохнатая шуба нараспашку, платье-футляр, туфли на каблуке, будто не шестьдесят пять ей, а сорок. Седые волосы убраны наверх, губы ярко накрашены. Пахнуло от неё дорогими французскими духами и чем-то ещё — горечью, может быть.
— Как хорошо, что ты дома, — сказала она, оглядываясь по сторонам. — Надо же, как у вас тут всё... необычно расставлено.
«Началось», — подумала Лия. Зубы сжала так, что челюсти заболели.
— Кофе будете?
— Нет, милая, не стоит. Я приехала по делу.
Марья Сергеевна прошла в гостиную, села на край дивана, будто боясь испачкать платье. Поправила прическу. Подергала ремешок сумки.
— Я от Андрея, — наконец сказала она.
Лия замерла. Сердце вдруг пустилось вскачь.
— Что случилось?
— Он... — голос свекрови дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. — Он сказал, что думает жить отдельно. От тебя.
Мир вокруг Лии как будто наклонился. Она села на противоположный конец дивана, чтобы не упасть.
— Когда?
— Вчера вечером. Пришёл ко мне, напился, плакал. Говорил, что не может больше.
— Не может чего?
Марья Сергеевна посмотрела на неё оценивающе.
— Быть с женщиной, которая его не понимает. Которая требует невозможного. Которая...
— Стоп. — Лия подняла руку. — Он сам мне это скажет.
— Он трус. — Свекровь произнесла это будничным тоном, как погоду сообщала. — Всегда был. С детства. Просил меня разбираться с проблемами. Вот и сейчас послал.
Они сидели в тишине. Лия разглядывала узор на ковре, Марья Сергеевна рассматривала картину на стене.
— Я приехала не только это сказать, — заговорила свекровь. — Я хочу помочь.
— Помочь?
— Андрей переедет ко мне на время. Пока... пока вы не разберётесь. А я буду здесь, у тебя, чтобы ты не осталась одна.
Лия медленно подняла голову.
— В смысле?
— Я перееду сюда. Поддержу тебя в трудную минуту.
— Нет.
— Лия, милая, я же...
— Нет. — Громче, чётче. — Вы не переедете ко мне.
Марья Сергеевна нахмурилась.
— Ты не должна оставаться одна. Это неправильно. Я, как мать Андрея, беру на себя ответственность.
— У меня есть своя мать.
— Которая живёт в Новосибирске и видит тебя раз в год.
— Это не ваше дело.
— Лия, будь разумной. Ты работаешь по шестьдесят часов в неделю. Кто будет следить за домом? Кто будет готовить? Кто будет...
— Я справлюсь.
— Не справишься. Никто не справится в одиночку. И потом, — свекровь наклонилась вперёд, - я же не навсегда. Просто пока вы с Андреем не помиритесь.
Лия встала. Подошла к окну. На улице было серо — низкий декабрьский день, мокрый снег, редкие прохожие в тёмных пальто.
— А если не помиримся?
— Помиритесь. Я знаю вас обоих. Вы друг без друга не сможете. Просто сейчас кризис. Бывает в любой семье.
«А что если я не хочу?» — подумала Лия, но вслух не сказала. Вспомнила, как семь лет назад, когда они с Андреем искали квартиру, свекровь настаивала на трёхкомнатной. Мол, детям места нужно много. А потом, когда детей не случилось, намекала, что лишняя комната пригодится для гостей. Ей самой, например.
— Я подумаю, — сказала Лия.
— Не думай долго. Я приеду завтра.
— Я сказала — подумаю.
Марья Сергеевна поджала губы, но выражение её лица тут же стало приветливым.
— Конечно, милая. Думай. Только не слишком долго.
После её ухода Лия долго сидела у окна. Смотрела, как падает снег, как проезжают машины, как люди спешат по своим делам. В голове крутилась одна мысль: «Так должно быть не должно».
Вечером пришёл Андрей. Бледный, с мешками под глазами. Пах водкой и табаком.
— Мама тебе рассказала? — спросил с порога.
— Рассказала.
— И что ты думаешь?
— О чём? О том, что ты трус? Или о том, что твоя мама хочет сюда переехать?
— Не начинай. — Он прошёл в гостиную, рухнул на диван. — Я устал.
— И я устала. — Лия села рядом. — Устала от того, что ты относишься ко мне как к горничной. Устала от твоей мамы, которая считает эту квартиру своей. Устала от себя, которая всё это терпела.
— Я не прошу тебя терпеть.
— Да, ты просишь меня уйти.
— Я не говорил «уйти».
— Тогда что?
Андрей потёр лицо руками.
— Мне нужно время. Подумать. Понять, чего я хочу.
— И пока ты будешь думать, твоя мама хочет переехать сюда.
— Это её решение. Не моё.
— И моё. Это моя квартира тоже.
— Наша квартира.
— Которую я тоже оплачиваю. В которой я тоже живу. И в которую я не хочу звать твою мать.
Андрей вскочил.
— Ну что ты такая, а? Она хочет тебе помочь!
— Она хочет распоряжаться. Как всегда.
— Значит, останешься здесь одна. Справляйся.
— Это угроза?
— Это реальность. Я уезжаю.
— Уезжай. Только возьми свои вещи.
Они смотрели друг на друга долго. Потом Андрей пошёл в спальню, начал собирать сумку. Лия слышала, как он бросает вещи, как ругается себе под нос, как что-то роняет.
— Я позвоню, — сказал он, стоя у двери.
— Не спеши.
Когда дверь закрылась, Лия опустилась на диван. Всё получилось совсем не так, как должно было. Она собиралась поговорить, объясниться, может быть, найти выход. А получилось просто — он ушёл. И теперь она одна. В квартире, где всё напоминало о них двоих.
На следующее утро Марья Сергеевна позвонила рано.
— Лия, я буду к обеду. Приеду с вещами.
— Я ещё думаю.
— Не думай, милая. Я уже всё решила. Тебе нужна поддержка.
— Мне не нужна ваша поддержка.
— Не будь глупой. Ты же одна теперь.
Лия молчала. Думала о том, что действительно одна. И это её выбор.
— Я не хочу, чтобы вы сюда переезжали.
— Я же понимаю твоё состояние. Ты нервная, растерянная. Поэтому я и еду.
— Марья Сергеевна, послушайте меня внимательно. Я. Не. Хочу. Чтобы. Вы. Переезжали. В. Мою. Квартиру.
— Нашу квартиру.
— Квартиру, где я плачу половину коммуналки и половину ипотеки.
— Не хамите младшим.
— Скорее, старшим.
В трубке повисла тишина.
— Значит, так? — наконец сказала свекровь.
— Именно так.
— Ну что ж. Твоё право. Только не зови меня потом.
— Не позову.
Марья Сергеевна повесила трубку.
Лия осталась стоять с телефоном в руке. Сердце колотилось как бешеное. Она только что поссорилась со свекровью. Окончательно и бесповоротно. И странное дело — почувствовала облегчение.
В воскресенье пришёл Андрей. Трезвый, но мрачный.
— Мать обиделась, — сказал он.
— Я знаю.
— Она хотела тебе помочь.
— Нет. Она хотела контролировать.
— Это её способ заботы.
— Это её способ манипуляции.
Андрей прошёл в кухню, налил себе чаю.
— Я думал о нас, — сказал он, помешивая сахар.
— И что?
— Не знаю, как всё исправить.
— Может, и не нужно исправлять?
Он посмотрел на неё удивлённо.
— В смысле?
— В смысле, может, так лучше? Ты с мамой, я здесь. Каждый на своей территории.
— Ты серьёзно?
— Серьёзно. Я в последнее время много думала. И поняла — мне нравится быть одной. Принимать решения самой. Не спрашивать разрешения. Не оправдываться.
Андрей допил чай, поставил кружку в раковину. Не помыл, как всегда.
— Значит, так.
— Да, так.
Он ушёл через десять минут. Попрощался формально, как с коллегой. В дверях обернулся.
— Ключи у тебя остаются?
— Конечно.
— Хорошо.
Больше они не встречались. Лия работала, приходила домой, убиралась, готовила, смотрела фильмы, читала книги. По выходным ездила в фитнес-клуб, встречалась с подругой. Жила полноценной жизнью. Одиночество, к её удивлению, не тяготило. Наоборот — давало свободу.
Через месяц Марья Сергеевна прислала SMS: «Андрей переезжает обратно. Я тебя предупредила».
Лия ответила: «Хорошо».
Андрей пришёл днём. Звонил неуверенно, будто боялся, что ему не откроют.
— Привет, — сказал он.
— Привет. Заходи.
Он прошёл в прихожую, разделся.
— Я вернулся.
— Вижу.
— Можно поговорить?
— Конечно.
Они сели на кухне. Андрей выглядел лучше, чем месяц назад — загорелый, в новом свитере, без синяков под глазами.
— Я понял, что не могу без тебя, — сказал он.
— Ясно.
— Ты... рада?
— Не знаю.
— Я изменился. Правда. Я много думал там, у мамы. Понял, что вёл себя как идиот.
— Это хорошее начало.
— И хочу всё исправить.
Лия смотрела на него спокойно. Раньше эти слова заставили бы её сердце биться быстрее. А сейчас она просто слушала и анализировала.
— А что с твоей мамой?
— Мама... Ну, ты знаешь. Она всё ещё обижается.
— И хочет сюда переехать?
— Нет. Она поняла, что ты против.
— Хорошо.
Андрей потянулся через стол, взял её руку.
— Лия, я хочу вернуться домой.
Она посмотрела на их сплетённые пальцы. Знакомые руки. Знакомое прикосновение. Но что-то изменилось. Она изменилась.
— Хорошо, — сказала она. — Возвращайся.
— Правда?
— Да. Только запомни — это моё решение. Не твоё. Не твоей мамы. Моё. И если ты опять начнёшь вести себя как избалованный ребёнок...
— Не начну. Обещаю.
— Обещания даются легко. Важно их выполнять.
— Я буду. Я изменюсь.
Через неделю Марья Сергеевна всё-таки приехала. Без предупреждения. Позвонила в дверь утром.
— Я хочу поговорить с тобой, — сказала она.
— Заходите.
Свекровь прошла в гостиную, но не села. Стояла у окна, глядя на улицу.
— Я была неправа, — сказала она наконец.
— В чём?
— Во всём. В том, как относилась к тебе. В том, как хотела контролировать вашу жизнь. Просто я... я слишком люблю Андрея. Слишком боюсь, что с ним что-то случится.
— Он взрослый мужчина.
— Я знаю. — Марья Сергеевна обернулась. — Но для матери сын всегда ребёнок. Это, наверное, болезнь. Материнская любовь.
— Возможно.
— Я больше не буду лезть в вашу жизнь. И не буду просить ключи от квартиры.
Лия усмехнулась.
— Я и не дам.
— Знаю. И правильно сделаешь.
Они постояли молча, потом Марья Сергеевна пошла к двери.
— Ты хорошая девушка, Лия. Прости меня.
— Уже простила.
Когда свекровь ушла, Лия обошла всю квартиру. Каждую комнату. Каждый угол. Это была её территория. Её жизнь. И никому больше не решать, кому здесь место, а кому нет.
Андрей вернулся действительно другим. Мыл посуду, убирался, готовил. Спрашивал мнение Лии по всем вопросам. Не звонил маме каждый день. Был внимателен и терпелив.
Через полгода они решили сделать ремонт. В первый раз за семь лет совместной жизни они выбирали обои, мебель, цвет стен вместе. Как равные партнёры. Без давления, без манипуляций, без обид.
Марья Сергеевна иногда заходила. По приглашению. Вежливо вела себя, не комментировала порядок в доме, не давала советов без спроса. И Лия с удивлением обнаружила, что даже начала её любить. Не слепой сыновней любовью Андрея, а спокойной симпатией взрослого человека к другому взрослому человеку.
Однажды свекровь сказала:
— Знаешь, когда ты тогда отказала мне, я поняла, что ты сильный человек. Таких я всегда уважала.
— А если я была просто грубой?
— Нет. Ты была честной. И правильно сделала.
Лия поблагодарила её кивком. В её жизни наконец-то наступило равновесие. И началось всё с одной фразы:
«Сначала пусть ваш сыночек на свою квартиру заработает, а потом решает, кому ключи давать».
Фразы, которая изменила всё.
А самые эксклюзивные, яркие истории в нашем телеграм канале - подписывайтесь, будет интересно!!!