Предыдущая часть:
Начало истории:
Молодая Германская империя, всецело озабоченная приобретением самой большой армии, самых больших фабрик, участвовала в La Belle Epoque только через рост благосостояния.
Немцы были высоконравственны и страдали манией величия, как император Вильгельм, а аристократия была слишком уверена в своей значимости, чтобы беспокоиться о том, чтобы быть умной.
Благодаря замечательной организации, немногочисленным художникам, за исключением представителей малоизвестного авангарда, культу Вагнера, сменившему диктатуру Штрауса, значению, которое по-прежнему придавалось философам Шопенгауэру и Ницше, немцы не могли позволить себе расточительного и беспечного отношения, характерного для довоенного периода.
Никто в Берлине не сказал бы:
После нас хоть потоп.
Чувство юмора было присуще только мюнхенской газете Simplicissimus.
Однако скандалы, связанные, например, с музыкантом Тости, похитившим королеву Саксонии, вызывали ощущение венской оперетты.
Качество жизни быстро улучшалось.
Городское планирование было самым передовым в Европе, а транспортные средства — самыми быстрыми.
Германия, безусловно, была самой современной страной, и её прогресс встревожил другие страны даже больше, чем её вооружение.
Правящий класс гораздо больше, чем где бы то ни было, одобрял новое искусство.
Так, великий герцог Гессенский поощрял дармштадтскую школу и отдал целый район своей столицы на застройку архитектору Йозефу Марии Ольбриху.
Немецкая Belle Epoque была пышной и серьезной, но едва ли интернациональной.
Эйфория первых лет этого столетия во многом зависела от приятных отношений (от банковского дела до балета) между людьми со всех уголков Европы.
Чрезмерные идеи величия, отсутствие такта и в основном моралистическое отношение не позволили Берлину стать счастливой столицей на уровне Вены.
Продолжение:
Если вам понравилась статья, поставьте, пожалуйста, лайк. Вам несложно, а нам приятно. А ещё лучше подписывайтесь на наш канал. У нас ещё много прекрасных историй в запасе.